Читать книгу "По эту сторону фронта - Владислав Конюшевский"

Мужики еще удивлялись, почему мы оттуда бежали, как от облавы – на рывок. А я рассказал, что там готовилось, только когда добрались до базы. Так мне сначала чуть морду не побили, но потом, остыв, признали, что сделал все правильно: мы бы и людей не спасли и здесь три дивизии в котле без наших данных оказались бы. Но что характерно – каждый сознался, что даже зная о важности добытой информации, они от неожиданности и шока вполне могли начать стрелять. А я просто был готов к тому, что увижу. И эта готовность почти всегда давала мне выдержку. Поэтому даже самое страшное воспринималось как будто со стороны и как давно пережитое. Ну, за редким исключением…

Но ведь остальные все это видят впервые и жизни в запасе тоже не имеют. Поэтому и отношение, и взгляды на эту самую жизнь у нас несколько разнятся. Даже сейчас, привыкнув к зверствам, встречавшимся им каждый день на войне, они не могут себе представить, что в мирное время кто-то может украсть ребенка и посылать его родителям по частям с требованием выкупа. А я вполне могу, потому что в моем времени это – свершившиеся факты. Они не могут себе представить, что в будущем кто-то может резать ошалевшим от страха пацанам головы, а потом пленку демонстрировать широкой общественности да еще и похваляться при этом, выдавая свои зверства за «героическую борьбу с оккупантами». И общественность бы это хавала…

Эх, блин! Да что же у нас все раком-то получается?! Ведь и сейчас пленному голову могут отрезать, но от такого «героя» отвернутся свои же, посчитав за опасного маньяка. А в «светлом будущем» – нормально.

И ведь еще одна странность – там были и знакомые и приятели, но вот друзей было очень мало. Их я приобрел именно тут. Да и какие раньше могли быть друганы? Институтские? Раскидало нас сильно, так же как с армейскими. А позже пошла новая жизнь с весьма своеобразными знакомствами. И быть в авторитете среди сва-а-их па-а-ца-а-нов, с гнутыми пальцами, вовсе не значит иметь там же друзей. Хотя и в том круге нормальные люди встречались…

М-да… помню, помню, как я тоже какое-то время ходил с распальцовкой. А потом, неожиданно даже для себя, решил со всем этим кончать. Видно, давно зрело, но последней каплей, как это ни смешно, стала услышанная песня. Автора точно не назову – вроде фамилия Трофимов или звать Трофим, зато слова запомнил крепко:

Летним вечером, тихим вечером

Вышел я до ларька табачного,

Там старушка в платочке клетчатом

Христа ради деньжата клянчила,

Дал я ей пять тыщ: – На вон, на обед

Или фруктами, вон, побалуйся.

А она прошептала мне в ответ:

– Вона как оно, не задалось-то…

Говорю я ей: – Зря ты, бабка, так,

Посмотри, как люди поднялись-то,

Если жить с умом, будет все ништяк,

А ума-то у нас прибавилось!

А что деньги разрухой нажиты,

Так ведь каяться будем в старости.

А она отвечала все так же мне:

– Вона как оно, не задалось-то…

А потом меня будто прорвало,

Стал я бабушке вдруг рассказывать,

Что куда ни глянь, так одно фуфло

И что с этим пора завязывать,

Ведь во мне самом, как ни вороши,

Не найти ни добра, ни жалости.

А в ответ, будто стон моей души:

– Вона как оно, не задалось-то…

Я пошел домой, а она вослед

Все крестила да причитала мне,

А вокруг нее то ли божий свет,

То ли солнце садится алое…

Тогда, прослушав диск и почесав затылок, понял, что с добром и жалостью у меня действительно появились сильные напряги. Да и вообще, от прежнего Илюхи почти ничего не осталось. Поэтому заявился к «браткам» и сказал – все, ухожу. Открою свое дело и буду стараться жить по-человечески. Объяснил, что да почему. Больше всего тогда поразило не то, что меня не удерживали (это только в чернушных, напрочь оторванных от жизни боевиках бывает), а то, что со мной решили уйти еще двое, причем по похожим причинам.

И кх-гм… кстати, они потом и стали мне теми, кого можно смело назвать друзьями. Только Сашка Морозов в политику подался и все время в Москве пропадает, поэтому видимся редко, зато с Игнатом пересекаемся чуть ли не каждый день. То есть пересекались… Вот они там, наверное, на ушах стояли, когда я пропал. В принципе, что Сашка, что Игнат вполне могли такого шороху навести в поисках своего друга, что я никому не позавидую. Особенно Морозов, который сейчас при власти. Ему только попадись под горячую руку…

М-да… зато за отца можно быть спокойным – ребята его точно не оставят. Хотя, что это я? Те голоса в голове говорили, что вернут меня в то же место и в то же время, откуда взяли. Значит, там я еще не потерялся. Или как? Блин, насколько все запутано получается… Вот что, например, будет, когда я вернусь обратно? После того, что наворотил здесь, оказаться на своей машине да на той дороге шансов ведь практически нет. Или машина будет другая, или дорога, или… Или все будет по-прежнему.

Но тогда выходит, что я был не в нашем прошлом, а в каком-то параллельном. Хотя стоп. Если про это думать, то сразу жить не хочется. Ведь в этом случае получается, что все мои усилия были напрасными.

М-м… тряхнув головой, я злобно ощерился. А вот шиш вам! Как же – напрасными! Я ведь вижу, что происходит. И даже если это какое-то параллельное время, то и черт с ним! Мне по барабану: «параллельный» тот же Пучков или «перпендикулярный». Я за него любого, глотку кому хочешь порву. Так же как и за остальных своих мужиков. Да и не только за них!

И себя я наконец чувствую на месте именно здесь. Появилась цель! Не какие-то мелкие торгашеские метания и бессильная тоска от невозможности что-то изменить, а настоящее дело! И это не только о Победе говорю, а вообще обо всем. Не нравилась мне тогдашняя жизнь, вот судьба и сделала подарок – мол, меняй! Или ты только трындеть можешь? Хотя, как теперь выясняется – не только трындеть. Поэтому сейчас со смехом вспоминается знакомый менеджер, который в пустопорожнем споре, затеянном в офисе во время перерыва, пытался доказать, что, даже попав в прошлое, один человек ничего не сможет изменить. И ведь почти убедил, собака злая! Но сейчас бы я и слова и аргументы нашел, чтобы его переспорить.

Тут ведь все зависит и от способностей конкретной личности, и от направления прилагаемых усилий. Ну и от удачи конечно же. Вот не попади я в спецгруппу с самого начала, то о глобальных изменениях можно было бы и не мечтать. Но фортуна была на моей стороне, поэтому получилось встретиться с Верховным достаточно быстро. И с этого момента история пошла другим путем.

Хотя нет… Она стала другой с первой минуты моего пребывания здесь – ведь я еще был практически никем, когда немцы на четыре дня позже взяли Киев. Почему? Уж не потому ли, что некий Лисов с пограничниками смогли уничтожить боеприпасы артполка? И это если брать только по-крупному и прослеживать прямую связь. А сколько мы мелких пакостей оккупантам наделали? Ведь в жизни все взаимосвязано, и когда одно цепляется за другое, то результат может выйти совершенно неожиданный. Вполне возможно, что, подстрелив очередного курьера, мы задержали приказ о начале передислокации целой дивизии, а за это время какие-то наши войска смогли выйти из-под удара. Могло такое быть? Еще как могло! И немцев люди Сухова тогда настреляли немерено, хотя, по всем раскладам, должны были тихо прорастать травой, оставшись в полном составе на позициях погранотряда. А обстрелы и уничтожение колонн? А минирование небольших мостов? А тот «мерседес» с убитым оберстом?