Читать книгу "Русская жизнь-цитаты 01-07.10.2023 - Русская жизнь-цитаты"

вышло. Большинство граждан во время событий 1993-го так и остались зрителями. Нередко, к моей глубокой скорби, случайными жертвами, но не осознанными участниками. Массово люди не пошли сражаться за Хасбулатова и Руцкого — как, впрочем, и за Ельцина. Шла борьба двух небольших групп: сторонников реформ и их противников, ностальгирующих по советским порядкам.  Победи бы Верховный Совет, Россия в 1990-х пришла б к тому, к чему пришла сейчас, при Путине. Только тогда страна была ещё [экономически] слабая, а сейчас — куда боле сильная, после всех успехов 2000-х годов. Поэтому нынешнее руководство может позволить себе внешнюю агрессию против Украины. В 1990-х сил на такое б явно не хватило.  — Даже неангажированные комментаторы обычно упрекают Ельцина за стрельбу по Белому дому и бойню у телецентра в Останкине. Даже по официальным данным погибло не меньше 124 человек. На ваш взгляд, эти эпизоды можно считать преступлениями первого российского президента? — Всё это, безусловно, ужасно, но это не была борьба с безоружными людьми. 3 октября 1993 года насилие начал применять как раз Верховный Совет и его сторонники. Вооружённые группы захватили здание московской мэрии, арестовали находившегося там заместителя мэра, Александра Павловича Брагинского. Его арестовали, избивали, сделали инвалидом. Избивали и схваченных там же солдат-срочников из Внутренних войск. (врезка) Подчеркну: до этого Дом Советов оцепляли, там отключали свет, но никто в них не стрелял, не разгонял их силой. Насилие первыми применили сторонники Хасбулатова и Руцкого. Я как раз тогда работал советником Брагинского, наблюдал всё лично. Ополченцы Верховного Совета ворвались туда с оружием. Запугивали тех, кто пытался их остановить, нередко и стреляли — со стороны милиции тоже были погибшие [3-4 октября 1993 года, по официальным данным, погибли 25 военнослужащих МВД и Минобороны РФ — Republic]. Хорошо помню, как грузовик хасбулатовцев задом протаранил застеклённый первый этаж мэрии, как оттуда высыпали люди с автоматами и гранатомётами: боевики неонацистов из «РНЕ», приднестровские «гвардейцы». А события в Останкине? Такой же силовой захват здания, главного телецентра страны. Через всю Москву ехали грузовики с людьми Альберта Макашова [«заместителя министра обороны» в антиельцинском лагере]. Своим молодым соратникам они объясняли: убьют кого с автоматом — бери автомат, беги дальше, у нас пока ещё мало оружия, нужно как можно больше. Так что со стороны ребят Макашова и Руцкого всё это представляло вооружённую акцию, попытку путча. Действовали в духе большевиков из 1917-го: захват вокзалов, почт и телеграфа, всё по классике. И, конечно, эту попытку было необходимо подавлять.  Да, высказывают порой и теории заговора, что люди Ельцина провели некую провокацию, сами вынудили противников на насилие. Я им абсолютно не склонен доверять. Макашов, Руцкой, Хасбулатов — все они безо всяких провокаций призывали сторонников захватывать власть, заранее запасали оружие, стягивали ветеранов локальных конфликтов, как тех же Приднестровских гвардейцев.  Ставка на насилие изначально служила установкой Верховного Совета. С их стороны всё это с первых дней представляло игру в Октябрьский переворот 1917 года. А когда так «играют» взрослые с оружием в руках — всё это неизбежно кончается трагедией. — Получается, их расчёт строился, что тогдашние армия и МВД если не сочувствуют Верховному Совету, то сохранят в нужный момент нейтралитет? — А солдаты и милиция долгое время и не вмешивались в происходившее. Я хорошо помню ту трагическую ночь с 3 на 4 октября. Мне тогда пришлось много ездить по Москве — как советник уже захваченного Брагинского, я пытался по просьбе его родных вызволить Александра  Павловича.  Ездил на его машине, пытался хоть с кем-нибудь договориться, найти хоть каких-то посредников. И вот, улицы Москвы были совершенно пусты. Ни случайных прохожих, ни милиции, ни армии. Все попрятались.  Приехал тогда в Новодевичий монастырь, чтобы поговорить с митрополитом Ювеналием (Поярковым). А ворота монастыря закрыты, как будто при польской осаде Смутного времени. Все заняли позицию выжидания, смотрели, чья возьмёт — в том числе и силовые структуры.  Ельцин и министр обороны Павел Грачёв тогда с бору по сосёнке набирали хоть какие-то войсковые соединения, согласные вступить в бой. Все будто попрятались в окопы и вылезать из них отнюдь не спешили.  Аналогии с событиями 24 июня нынешнего года напрашиваются сами собой. Только у Руцкого с Хасбулатовым не было такой армии, как у Евгения Пригожина. Поэтому с ними и справились.  (врезка) Победил бы Верховный Совет, будь у него своя ЧВК «Вагнер»? Уверен, что да. Ельцина не просто б свергли, его бы застрелили той же ночью. Говорите, Кантемировская дивизия в нужный момент выступила на стороне президента? Помилуйте, речь сперва шла о дюжине, если не о половине дюжины танков. Командиры даже на уровне рот принимали решение самостоятельно. Конечно, какие-то приказы отдавались, но нормальное армейское единоначалие в решающий момент не работало. Ничто не мешало обычным офицерам саботировать неприятные им приказы. Насколько я знаю из разговоров с непосредственными участниками событий, ситуация обстояла именно так. И только потом, после обстрела Белого Дома, появился спецназ «Альфа», другие элитные подразделения. Военные увидели, что сила силу ломит и взяли под козырёк. Потому как понимали, что из тумана проступает будущий победитель. Осознавали, что за невмешательство потом заплатят карьерой. Но — не раньше, чем та горстка танков открыла огонь по Белому Дому от гостиницы «Украина». Да, именно от «Украины» — такая вот символическая деталь.  «Реституция собственности и люстрация стали основой перехода Восточной Европы к демократии. В России на эти меры так и не решились» — Россия в те годы была не единственной, кому пришлось решать такие вопросы — как порывать с социалистическим прошлым, с помощью чего идти к демократии и рынку. Как с похожей проблемой справлялись бывшие республики СССР и экс-государства соцлагеря?  — Вот как раз Ельцин и подал плохой пример большинству бывших советских республик. Там в то время обычно все решения копировали с Москвы. В итоге бывшие первые секретари союзных компартий становились президентами. Оставшиеся с прежних времён Советы депутатов переименовали, перекрашивали в цвета новых национальных флагов. А свободные выборы туда проводили только тогда, когда укреплялась власть действующего главы государства. Бывали и исключения, конечно, как в Литве, Латвии и Эстонии.  Однако в большинстве новых государств осталась привычка к авторитарной власти — она была удобна и пленительна. Парламенты зачастую превращались в штампующие органы, призванные одобрять решения президентов и правительств. Сценарии могли быть разными, да итог обычно оказывался одним и тем же. Как мы знаем, так вышло и в самой России. А вот в освободившихся от тоталитарной коммунистической власти