Читать книгу "Добровольно проданная - Наталья Шагаева"

Вздрагивает, просыпаясь.

— Ты поел? Сейчас… — самоотверженно бросается ко мне и забирает столик.

— Поставь его просто на комод и иди сюда, — приходится включить командный голос, чтобы она послушала меня. — Иди сюда! — хлопаю рукой по кровати, рядом с собой. — Снимай свою толстовку и ложись.

— Зачем? — распахивает глаза, тут же просыпаясь. Снимает толстовку, оставаясь в тоненькой майке на бретелях, и краснеет. — Тебе, наверное, нельзя ещё,

— Ммм, какая ты плохая девочка, — усмехаюсь, а сам смотрю на ее грудь, просвечивающую через маечку, и сглатываю, потому что её розовые сосочки напрягаются, Похрен на швы, если бы не слабость, я полечился бы моей зайкой. — Ложись рядом, спать будешь.

— Что? — хмурится.

— Что непонятного? Ложись спать, иначе, и правда, выгоню! — она медлит, но все же ложится рядом, поворачиваясь ко мне лицом.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает сонно.

— Нормально. Спи,

Девочка глубоко вдыхает и послушно захлопывает веки. Не проходит и пяти минут, как она засыпает. И ведь устала очень, но была рядом… И это хреново.

Очень, сука, хреново!

Это не просто забота о ближнем, это нечто большее. Она уже навыдумывала себе сказку, которой нет и не будет. Я идиот! Слишком близко подпустил, слишком много позволил, потому что жалко ломать такую малышку. А теперь смотрю на нее, и невыносимо сдавливает грудь. Отпустить ее надо, К черту договор, пусть живет в своем розовом мире, найдет того, кто будет ее любить. Но что- то мешает. Не хочу пока отпускать, не насытился, В эмоциональном плане она дает мне больше, чем другие. Живым себя чувствую рядом с девочкой,

Сползаю вниз, приходя в лежачее положение, накрываю Софию одеялом и аккуратно убираю прядь волос с ее лица. Гляжу на ее слегка приоткрытые губы и понимаю, что хочу их попробовать, Вот по этой причине я и прекратил ее целовать. Понял, что это не просто секс и удовлетворение похоти, а нечто большее. Мне стало нравиться просто ее целовать, я стал кайфовать от этих слегка пухлых губ, я стал засматриваться на них и подсел на ласку, особенно когда начала мне отвечать и пытаться неумело целовать в ответ. Лучше сразу оборвать эту ненормальную тягу. Девочка стала вспарывать старые раны.

Сам не замечаю, как засыпаю под действием таблеток.

Проспал я еще пару часов, очнулся, а девочка еще сладко спит. Такая теплая, домашняя, перевернулась на живот и раскинула руки, довольно конформно чувствуя себя в моей кровати, в которой не спала ни одна женщина. Она почти вытеснила меня с места.

Усмехаюсь, медленно, но тихо поднимаюсь с кровати, пытаясь наступить на ноги. Мышцы напрягаются и простреливают болью, но я сжимаю зубы и выхожу из комнаты, прикрывая дверь.

Она проспала в моей спальне до вечера. Я запретил всем шуметь, и даже доктор, приехавший ко мне, говорил шепотом и ходил по коридору на цыпочках. Мне хотелось, чтобы девочка отдохнула. Она очень ранимая и восприимчивая. Не нужно ей все это.

Сон, перевязка и волшебный укол Андреича сделали свое дело. К вечеру слабость отступила, и боль почти ушла. Доктор посоветовал постельный режим еще минимум три дня, но я дал себе время до утра.

Беру ноутбук, бумаги и располагаюсь в кресле, подставляя под ноги пуфик, устраивая себе рабочее место. Наташа почти на цыпочках приносит мне чай и прячет улыбку, окидывая взглядом Софию. Я знаю, что они сдружились. Никогда не подпускал прислугу слишком близко, каждый должен четко знать свое место и обязанности, а тут промолчал, разрешая им секретничать. Девочка должна с кем-то общаться, иначе в этом холодном доме можно сойти с ума. Я сам раньше особо не стремился домой, пока не появилась она…

Открываю ноутбук, смотрю в бумаги, но ловлю себя на том, что постоянно цепляю ее взглядом, улавливая каждое движение. Тру лицо руками, откидываю голову на спинку кресла и зажмуриваю глаза. Боже! Это моя кара, да? Ты специально мне ее послал, чтобы продлить мою вечную агонию? Я думал, ты достаточно наказал меня за грехи. Мало тебе, да? Решил поиздеваться надо мной? Весело!

— Тебе плохо? Зачем ты встал? — слышу ее сонный, но встревоженный голос, поднимаю голову и вижу, как девочка садится и смотрит на меня, быстро моргая, пытаясь проснуться.

— Со мной все хорошо. Полежи еще. Вредно так соскакивать спросонья, — утыкаюсь в ноутбук и бумаги, пытаясь сосредоточиться на работе. Слышу, как она облегченно выдыхает и падает назад на подушки. И я не мальчик, все считываю, даже не заглядывая девочке в глаза.

— Тебе лучше? — тихо спрашивает она. Мне бы выставить ее на хрен из комнаты, лучше в грубой форме, чтобы поставить на место. Но что-то держит. Не могу сейчас так с ней, когда она такая открытая.

— Да, — коротко отвечаю, не глядя на Софию.

— Хорошо, — тянет она. Чувствую, что смотрит на меня. На столике рядом ее рисунок карандашом. Тут, и правда, моя рука, такая точная картинка, словно настоящая. Насколько хорошо она меня изучила?

— Тебя могли убить? — тихо шепчет она.

— Могли…

— Ты так говоришь, словно это обыденность.

— Я не боюсь смерти, София, — все-таки оставляю ноутбук и бумаги, заглядываю в ее взволнованные глаза. Она лежит на кровати и смотрит на меня. А в глазах страх и тревога, даже грудь вздымается часто, колышась под тонкой маечкой. — Смерть страшна, когда она безжалостно отнимает все самое ценное, что у тебя есть. Я уже все ей отдал. А свою собственную я давно принял, просто жду, когда это тварь придет за мной.

— Это ужасно, вот так принимать смерть, — шепчет она. — Я думаю, что если человек не хочет жить ради себя, то он должен подумать о том, кому он причинит боль своим уходом. Не мы давали себе жизнь, чтобы распоряжаться ей, — вполне серьезно говорит она. Такая маленькая, но сильная духом девочка, которая только начала взрослую жизнь, и жизнь ее не балует.

— Ты права. Но так рассуждают те, у кого все впереди. А у меня уже все позади, — усмехаюсь, а сам опускаю взгляд на ее чёртовы губы. Она надувает их обижено в возмущении, а мне хочется их зацеловать. Непреодолимая тяга, как никогда раньше. Медленно встаю с кресла и иду к девочке.

— Раздевайся, зайчонок, хочу тебя попробовать, — гашу верхний свет, оставляя светильник, и стягиваю с себя футболку, отшвыривая ее на пол.

— Но тебе же нельзя, — София начинает смущаться, но все равно снимает маечку, и я глотаю воздух от вида ее голой груди. Сколько бы я на нее ни смотрел, мне всегда ее мало.

— Мне все можно. Я аккуратно тебя попробую, а ты мне поможешь.

ГЛАВА 23

Константин

— Раздевайся, зайка, — наблюдаю, как она, кусая губы, снимает с себя штанишки, трусики и стыдливо сжимает ножки.

Красивая, еще сонная, мягкая, нежная, теплая. А я опустошен, и мне срочно нужно немного ее энергии. Ее эмоций и тепла. Да, я пока физически не способен отобрать у нее все, но в этом тоже есть своя прелесть.