Читать книгу "Мой чужой дом - Люси Кларк"

– Неужели?

Флинн всегда так переспрашивает – чтобы я остановилась и подумала, спросила саму себя. Вопрос меня злит. Не буду отвечать.

– А если бы издатели не требовали от тебя вести страничку, ты удалилась бы из соцсетей прямо завтра? – гнет он свое.

– Какая разница? – огрызаюсь я.

– Я не осуждаю твой выбор, – успокаивающе говорит Флинн. – Просто спрашиваю, действительно ли это хорошо – для тебя, для любого из нас. Нам правда это необходимо?

– Через соцсети легче поддерживать связи.

– Так нас со всех сторон и убеждают – больше общайтесь, поддерживайте связи. Не знаю, Эль, – качая головой, вздыхает он. – По-моему, наоборот, люди стали разобщены. Когда заходишь в бар или ресторан, сидящие за одним столиком только и таращатся в свои телефоны. А на улице? Все идут, понурив голову, – смотрят в экранчики. И речь не о подростках, о взрослых людях! Разве это здо́рово?

Я молчу, да он, похоже, и не ждет ответа.

– Когда в жизни происходит страшное… например, умирает мама… все кажется… хрупким. Недолговечным. Бессмысленным. – Глаза его блестят. – Жизнь не должна сводиться к отретушированным фотографиям и хештегам, разве нет? Смысл в рождении и смерти. И прекрасном, но суровом отрезке времени между ними.

Ранее

Сейчас, когда я вижу все воочию, мне стало интересно пересмотреть снимки дома, выложенные на твоих страничках. Ты явно поклонница крупных планов: большой рапан, живописно венчающий стопку книг, стеклянный кувшин со стаканом у края письменного стола, книжная полка, украшенная вазой с цветами и масляной лампой. Некоторые фотографии тщательно обрезаны – убраны неэстетичный радиатор, розетка или дверной откос.

Что еще ты вырезала из своей жизни?

Однажды мне на глаза попалась статья о воздействии социальных сетей: согласно исследованиям, социальные сети делают большинство людей несчастными. По утверждениям ученых, каждый третий, заглянув в «Фейсбук», испытывает разочарование от своей жизни. Соцсети поощряют поисковое поведение, повышая за считаные минуты после открытия странички уровень дофамина и воздействуя на нейронные мозговые связи. Только вообразите, какую штуку создал Марк Цукерберг! Она настолько могущественна, что способна изменять химию мозга.

Меня это тревожит, ведь теперь самооценка человека зависит преимущественно от числа подписчиков, лайков и высвечивающихся на мониторе сердечек. Кроме того, снижается устойчивость внимания. Стремясь напичкать нас большим объемом информации, рекламщики используют принцип количества «потрясений в минуту».

Думаю, рано или поздно настанет время обратной реакции, когда люди начнут удалять из Сети подробности своей личной жизни, которыми так щедро делились. Неужели непонятно, что это навсегда останется в цифровой реальности? Так и вижу пауков, ползающих по Всемирной паутине в поисках информационной шелухи, висящей то там, то тут, словно запутавшиеся хрустящие мухи.

До сих пор поражаюсь, чем люди делятся с публикой! Сколько подробностей о себе вываливают! Например, ты, Эль. Зачем? Наверное, чувство собственной важности берет верх над здравым смыслом. Разве нам интересны твои привычки и ежедневные ритуалы? Скорее всего, да – иначе почему мы с любопытством следим за обновлениями странички?

Если кому-то вздумается пересмотреть твои посты от начала до конца, он найдет все, о чем ты рассказывала. Мы знаем, какую ты водишь машину. Что выпиваешь ежедневно две чашки кофе, сваренного на кухне в кофемашине «Неспрессо». Что буфет, где развешаны чашки, ты расписала сама. Что кабинет – твое убежище, пристанище муз.

Хочется ободрить подписчиков – пусть не сетуют зря на неудавшуюся жизнь: выложенная красота – обычные постановки, творение твоих рук.

Они не имеют ничего общего с тобой настоящей, правда, Эль?

На самом деле эта идеальная жизнь – самая грандиозная твоя выдумка.

Глава 14

Эль

Поворот. Скрипят, притормаживая, по асфальту шины, за окнами проносятся густые зеленые стены кустов. На подъезде к дому Фионы я быстро прокручиваю в голове ее недельное расписание. Так, Билла сегодня нет, Дрейк в детском саду – значит, сестра у себя, работает. Я ненадолго, не стану ее сильно отвлекать. Просто хочется уйти из дома. Поговорить с ней – о Флинне, о его матери…

Я сворачиваю на улицу, где живет Фиона. Сейчас поставим чайник, усядемся на старый, продавленный уютный диван… Я паркуюсь на обочине дороги перед домом, выхожу из автомобиля и едва приближаюсь к крыльцу, как дверь распахивается – на порог, натягивая темную куртку, выходит мужчина. Лица не видно, однако, судя по более худощавой комплекции, не Билл.

Фиона, босоногая, раскрасневшаяся, что-то говорит ему с порога.

Когда мужчина поворачивается, у меня от удивления открывается рот. Марк!

Марк вальяжно улыбается и, слегка кивнув головой, роняет:

– Доброе утро.

Он натягивает шлем, заводит мотоцикл, срывается с места и с шумом исчезает в конце улицы.

Фиона стоит со скрещенными на груди руками, подбородок надменно вздернут.

– Марк просто оказал мне кое-какую помощь.

– Какую?

– Посудомоечная машина сломалась.

Я пристально смотрю ей в глаза. Знакомый стальной, исполненный решимости взгляд, но веки слегка подрагивают.

– Чушь! – Я прохожу мимо сестры прямиком на кухню.

Она идет следом.

– Я так понимаю, Билла нет?

– Нет, – коротко отвечает Фиона.

– А Дрейк в детском саду?

– Да.

– Все идеально распланировано.

Я, конечно, догадывалась, что после брака у нее были другие мужчины, но доказательств этому не имела, да и не хотела иметь.

– Сразу поясню, пока ты не оседлала любимого конька: это просто секс!

– А если бы Билл тебе так сказал?

Фиона небрежно отмахивается, будто я сморозила несусветную глупость.

– Я знаю, Марк тебе не нравится. Но я понятия не имела, что он сын твоих соседей, если тебе станет легче.

– И давно это началось? – холодно интересуюсь я.

– Ничего не началось! Так, приключение, встретились несколько раз.

– Сколько раз?

– Три. Или четыре. Не помню. Было и прошло. Ничего особенного.

– Но как вы познакомились?

– На дне рождения Ивонн.

Сестра и меня звала на ту вечеринку, но я улетала во Францию на писательский семинар.

– Он ведь, кажется, лет на десять тебя младше!

– Спасибо, что напомнила. На семь, если точнее.

Мрачно сложив на груди руки, я перевожу взгляд с Фионы на коллаж фотографий, прикрепленных к холодильнику, с радостно улыбающимся Дрейком в золотистом колпачке.