Читать книгу "Друзская сага - Виталий Каплан"

Буз проснулся от собственного крика. Сел на кровати и обвел камеру взглядом. По лицу лился холодный пот. Колотилось сердце. Казалось, ещё немного и взорвётся.

— Подъём! Проверка! Пересчёт! Всем одеться и стать рядом со шконкой, — надрывался чей-то осипший голос, затем рявкнул совсем рядом, — встать!

Буз вскочил. Перед ним стояли трое. Офицер с пухлым кляссером в руке, за его спиной два полицейских в бронежилетах. Четвёртый у двери лениво поигрывал дубинкой.

— Имя?

— Буз Асад.

Офицер сверился со списком, сделал пометку и, сверля взглядом арестантов, попятился в коридор.

Один из арабов пояснил:

— Как баранов, два раза в день. Пересчитают и после завтрака повезут на суд.

Охранник, плотный, со свёрнутым набок носом, двинулся по коридору. Сокамерники поспешили наружу и поплелись за ним.

Столовая оказалась приличной, завтрак сносным. Творог, яички вкрутую, хлеб, маслины. Лишь чай слабоватый, зато горячий и сладкий. Двое полицейских у входа негромко общались, равнодушно следя за порядком.

Идиллию нарушил старик-арестант в треснутых очках, съехавших на нос. Он подошёл к полицейским и затараторил, чудовищно шепелявя и растопыривая пальцы:

— Господин надзиратель! Помогите! Господин надзиратель!

— Что случилось? — снизошёл один из них, неохотно оторвавшись от разговора.

— У меня только что стащили зубы!

— Какие зубы? — удивился охранник.

— Мои личные, — прошамкал несчастный и зарыдал, — вставные челюсти… сверху и снизу… протезы… они стоили мне двенадцать тысяч!

— Кто стащил? — спросил надзиратель, пытаясь понять смысл кражи и соображая, что теперь делать. Его напарник, давясь со смеху, пытался принять серьёзный вид.

— Вот… вот… мерзкий воришка, — старик указал на заключённого, лениво поглощавшего пищу. Руки в густых наколках говорили, что он вечный тюремный постоялец.

Охранник, мгновение поколебавшись, направился к обидчику и, сдерживая улыбку, спросил:

— Алекс, это ты стянул у парня зубы?

Тот, на мгновение перестав жевать, невозмутимо ответил:

— Я… Но не украл… одолжил ненадолго — позавтракать. Надоело дёснами хаву тереть. Загнуться, не жить…

Брови полицейского поползли вверх, нижняя челюсть отвисла, во рту что-то булькнуло.

— Что всполошился, начальник?

— Зачем ты спёр у него зубы, Алекс? Ты в своём уме? Немедленно отдай… Он ведь старик…

— Пусть не жмотится. Дохаваю и отдам.

Столовая разразилась хохотом. Охранник уронил рацию и не смог поднять — на него накатывал смех. Второй беззвучно трясся вприсядку. Беззубый оказался лишним на скромном празднике жизни. Печально протирая очки грязной майкой с принтом жизнерадостного «Пикачу», он ждал милости и снисхождения. Из глаз текли слёзы обиды. Толстый шнырь, хихикая, убирал мусор. Буз улыбнулся, поддавшись всеобщему веселью. Но внезапно заметил, как Алекс выудил из-за щеки обломок бритвы, подскочил к толстяку и полоснул его по лицу. Лезвие вспороло щеку от уха до рта, обнажив гнилые зубы. Брызнула кровь. Буза стошнило.

— Стукач сраный! — прорычал живодёр, не пытаясь скрыться.

На крик обернулся охранник и мгновенно нажал тревожную кнопку. Из-под ладони уборщика лилась на пол кровь. Он жалобно мычал, закатив глаза. Заключённые подались в стороны, прижимаясь к стенам. Алекс вытирал лезвие о рукав. Через минуту в столовую вбежали полицейские с дубинками, в респираторах и бронежилетах.

— Бежим! Покалечат! — крикнул Бузу на ухо один из арабов-сокамерников и потянул за собой к дальнему выходу.

Позади слышались удары и вопли задыхающихся людей. Захлопнув за собой дверь камеры, беглецы кинулись в уборную. Втиснули лица в зарешечённое окошко, выходившее наружу. Как быстро ни бежал Буз, всё же успел хватануть в лёгкие газа, и теперь каждый вдох раздирал горло, словно наждачная бумага. Из больно чесавшихся глаз катились слёзы. Буз потянулся к крану, чтобы немного облегчить резь. Но руку перехватил араб.

— Не вздумай! От воды с газом ослепнешь.

Они тесно стояли у окошка, отделявшего их от вольного неба. Буз подумал, как часто ошибался, считая мусульман бесчеловечными. Новый друг рассказал о потерпевшем толстяке-арестанте. Оказалось, он действительно нашёптывал на ухо начальству. Пока не нарвался на Алекса. «Пенс», так назывался длинный шрам на щеке, предупреждал арестантов о наклонностях человека, который «услышал и рассказал».

Вскоре появился офицер с сопровождением. Снова провели перекличку. Зачитали фамилии вызванных в суд.

Буза вместе с двумя десятками товарищей по несчастью вытолкали на большой плац. Обыскали, опять пересчитали и увели на первый этаж, в объёмистую клеть. Буз, стиснутый телами, проклинал всё вместе — страну, полицию, монстра Артура и втройне строителей шестой трассы.

Вскоре начались «аудиенции». По-видимому, Камиль пооткровенничал с земляками. Рядом с клетью стали появляться соплеменники-друзы, служившие здесь, в КПЗ. Оказавшись рядом и встретившись глазами с Бузом, они уходили, не сказав ни слова. Буз понимал. Им было совестно. Они чтили традиции. Стыдились Буза, очернившего их репутацию. Честный имидж людей, защищавших страну, порядок, благополучие и жизнь. Своих сограждан, односельчан, родственников, детей. Лишь бывший одноклассник Мансур не подался в сторону, как другие. Буз представлял, каких усилий ему это стоило, и оценил. Наоборот, подошёл вплотную, подозвал. Когда Буз сумел протиснуться поближе к решётке, протянул пачку «Мальборо».

— Держись, брат, — беззвучно шепнули его губы, чуть тронутые улыбкой.

Затем появились бойцы из подразделения «Нахшон» в зелёной форме. Они специализировались на перевозке заключенных. Двери клети открылись. Буз в очередной раз вытерпел унизительный обыск и забрался в автобус, на железное сиденье.

Поездка оказалась короткой. Мир Нагарии сквозь решётку выглядел бредовым. Потому что город жил отдельной жизнью. Но что-то роднило с ним Буза. Ему тоже было наплевать на закованных в стальные браслеты людей, оказавшихся вне закона. Он встряхнулся от раздумий, когда тюремная «Зинзана», машина для перевозки заключённых, проскакала на ограничительных штырях и остановилась.

«Дальше» мало отличалось от «сначала». Те же грубые окрики бойцов «Нахшон». Опостылевший обыск. Бетонная клеть в подвалах мирового суда. Лишь скученности не было. Охранники называли фамилии и разводили обвиняемых в судебные залы. Буз потерял счёт времени. И растерялся, когда понял, что прошло не менее пяти часов. Задремав, не сразу разобрал сквозь сон:

— Буз… Буз Асад.

— Я здесь, — ответил он.

Сонливость исчезла. Его повели по петлявшим коридорам, подняли на лифте и, наконец, впустили в зал, где предстояло выстоять суд.