Читать книгу "Невидимые женщины. Почему мы живем в мире, удобном только для мужчин. Неравноправие, основанное на данных - Кэролайн Криадо Перес"

Университеты почти не пытаются решить проблему, а если и пытаются, то принимаемые ими меры только усугубляют ситуацию, поскольку не учитывают гендерные факторы[365]. В 1990-е и в начале 2000-х гг. в ряде американских университетов были введены правила, якобы нацеленные на поддержку семьи: при рождении каждого ребенка «испытательный срок» родителям продлевался на год. Но дело в том, что этот год был нужен вовсе не гендерно нейтральным «родителям», а прежде всего женщинам. Как ехидно заметила Элисон Дэвис-Блейк из Мичиганского университета в своей статье в The New York Times, «рождение ребенка – не гендерно нейтральное событие»[366]. У женщин этот дополнительный год проходит в бесконечной беготне в туалет и возне с подгузниками и молокоотсосом, а у мужчин – в трудах на ниве науки. Поэтому эта мера облегчает жизнь не обоим родителям, а только мужчинам, причем за счет женщин: анализ численности старших преподавателей, получивших постоянную должность на топ-50 экономических факультетах американских университетов в 1985-2004 г. показывает, что шансы женщин на получение такой должности в итоге снизились на 22 %, а шансы мужчин возросли на 19 %[367].

Эти цифры были представлены в рабочем документе, и, видимо, полностью полагаться на них нельзя[368]. Тем не менее с учетом данных о неравноправии матерей и отцов в плане получения постоянной должности и о неравномерном распределении между родителями нагрузки, связанной с уходом за детьми (и, естественно, беременностью, родами и кормлением грудью), предоставление дополнительного года обоим родителям вне зависимости от их участия в уходе за ребенком представляется бессмысленным. Тем не менее сегодняшняя практика именно такова.

Это не значит, что отцам не следует предоставлять отпуск по уходу за ребенком. Предоставлять его нужно. Это вопрос не только справедливости (отцы, как и матери, должны иметь право заботиться о детях). Данные, которыми мы располагаем, говорят о том, что предоставление отцам надлежащим образом оплачиваемых отпусков по уходу за ребенком положительно сказывается на женской занятости. В Швеции к 2016 г. работало почти 80 % женщин – самый высокий показатель женской занятости в ЕС[369]. В этой стране отцам предоставляется один из самых продолжительных в мире отпуск по уходу за ребенком – девять из десяти отцов получают в среднем по три-четыре месяца отпуска[370]. Для сравнения, в странах ОЭСР в среднем лишь каждый пятый отец получает какой-либо отпуск по уходу за ребенком, а в Австралии, Чешской Республике и Польше этот показатель еще ниже – там отпуск получает только каждый пятнадцатый отец[371].

Эта разница не должна удивлять: политика Швеции в области предоставления отцам отпусков по уходу за ребенком – одна из самых «щедрых» (и в момент ее введения – самых прогрессивных) в мире. С 1995 г. отцы не просто могут, но обязаны брать месяц отпуска (при сохранении 90 % зарплаты). Этот месяц не может быть передан матери: использовать его должен именно отец, иначе оплата вычитается из общей суммы выплат супружеской паре. В 2002 г. продолжительность закрепленного за отцами отпуска была увеличена до двух, а в 2016 г. – до трех месяцев[372].

Хотя предоставлять отпуск по уходу за ребенком отцам в Швеции начали еще в 1974 г., до введения правила «бери или плати» его брали только около 6 % мужчин. Иными словами, отцы не брали полагающийся им отпуск до тех пор, пока их не принудило к этому государство. Такая же закономерность наблюдалась и в Исландии, где благодаря «отцовской квоте» отпуск стали брать вдвое больше отцов, и в Южной Корее, где после принятия в 2007 г. аналогичных мер количество мужчин, берущих отпуск, выросло более чем втрое[373]. А вот правительство Великобритании лишний раз доказало, что пренебрежение положительным зарубежным опытом ни к чему хорошему не приводит. В 2015 г. в стране начали предоставлять отпуск обоим родителям, но без выплаты отцовского пособия. Как и следовало ожидать, результат оказался «практически нулевым» – в течение года после нововведения доля мужчин, заявивших о желании взять такой отпуск, составила лишь 1 %[374].

Введение «отцовской квоты» не привело к заметным успехам и в Японии, в немалой степени из-за правил ее предоставления, не учитывающих ни гендерного разрыва в оплате труда, ни особенностей женского организма. Хотя отцы получили право на два месяца отпуска из 14, предоставляемых обоим родителям, после первых шести месяцев отпуска оплата снижается с двух третей до половины зарплаты. Учитывая, что женщинам необходимо восстановиться после беременности и родов, а также, возможно, после кормления грудью, они чаще берут отпуск первыми, оставляя главным кормильцам (японцы зарабатывают в среднем на 27 % больше японок) хуже всего оплачиваемые месяцы[375]. Неудивительно, что только 2 % японцев берет полагающийся им отцовский отпуск[376]. Весьма вероятно, что здесь играют роль и особенности японской культуры труда. В этой стране поощряется работа на износ, там не принято отдыхать даже в выходные; японские отцы жалуются на то, что просьба предоставить отпуск вызывает нарекания начальства и может повлечь за собой неприятности.

Однако отступать нельзя, потому что положительные результаты законодательного закрепления равной ответственности родителей за уход за ребенком (которого, как ни крути, производят на свет два человека) оказываются долгоиграющими. Как правило, мужчины, берущие отпуск по уходу за ребенком, больше занимаются детьми и в дальнейшем[377]. Видимо, именно этим во многом объясняется тот факт, что, согласно исследованию, проведенному в Швеции в 2010 г., каждый месяц отпуска, взятого отцом, увеличивает будущий заработок матери в среднем на 7 %[378].