Читать книгу "Без своего мнения - Франклин Фоер"

Зависимость от технологических гигантов создает все больше трудностей для наемных работников и предпринимателей. Водители не могут позволить себе никакого определенного режима сна из-за того, что Uber назначает им смену, исходя из собственных капризов. Компании, производящие разного рода безделушки с тем, чтобы потом продать на Amazon, видят, как их бизнес тает на глазах, когда алгоритмы Amazon подсчитывают заложенную в их товар норму прибыли, после чего Amazon начинает производить то же самое дешевле. Проблема не только в финансовой уязвимости. Она в том, что технологические компании диктуют новые способы организации работы и своим влиянием могут менять принятые в профессии нормы и правила игры, снижая требования к качеству, ликвидируя защитные этические барьеры. Я видел это вблизи во время работы в New Republic. Я наблюдал, как зависимость от технологических компаний подрывает сами основы профессионализма в журналистике. В начале того этапа моей карьеры я и подумать не мог, что мне предстоит такой путь.

Крис Хьюз соответствовал мифическому образу спасителя: по-мальчишески наивный, фантастически богатый, жадно впитывающий новые знания, неожиданно скромный и при этом не скрывающий своего идеализма. Всю мою предыдущую карьеру в New Republic я мог только мечтать о таком благодетеле. Много лет мы переходили от одной группы собственников к другой, и каждая горела желанием сохранить журнал и его историческую миссию. Но у этих инвесторов либо не было ресурсов, чтобы вложить в наше будущее, или не хватало уверенности, чтобы принимать по-настоящему ответственные решения. Мы продолжали выпускать номер за номером, но призрак продажи олигарху или идеологическому фанатику неотступно стоял перед нами. Именно бесконечный поиск спонсора изматывал меня больше всего. В 2010 году я оставил пост редактора по собственному желанию. Еще через год New Republic снова начал экстренные поиски владельца. И тогда появился Крис.

Когда он впервые пригласил меня поговорить, мы отправились бесцельно бродить по центру Вашингтона с бумажными стаканчиками кофе в руках. Была ранняя весна, но уже можно было ходить без пиджака. Мы устроились на ступеньках грузинской церкви. Первые недели в качестве владельца Крис только и делал, что слушал. Казалось, он был готов разговаривать с каждым, кто работал в журнале или мог иметь твердые суждения о нем. Но по мере нашей беседы становилось ясно, что он хочет от меня больше, чем совета. Он хотел, чтобы я вернулся на свою прежнюю должность.

Владельцами New Republic всегда были мужчины в возрасте, привыкшие к своему богатству и твердым суждениям. Крис был не таким, и это меня интриговало. Ему было двадцать восемь, но из-за страсти узнавать новое он казался еще моложе. «Когда я впервые услышал, что New Republic продается, – сказал он мне, – я пошел в Нью-Йоркскую публичную библиотеку и стал читать». Он заказал микрофиши[66] из хранилища. Из каждого десятилетия существования журнала он отобрал для просмотра номера за год. Великолепная история журнала, где фигурировали такие славные имена писателей, как Ребекка Уэст, Вирджиния Вулф, Эдмунд Уилсон, Ральф Эллисон, Джеймс Вуд, подействовала на его воображение и заставила задуматься о покупке.

Он объяснил, что плохо помнит свои университетские времена. Его товарищем по комнате был Марк Цукерберг, основатель Facebook. Выгода от этого соседства превзошла самые смелые ожидания. Крис возглавил рекламный отдел компании, хотя и предпочел остаться в Кембридже, когда его коллеги перебрались в Кремниевую долину. Но таков уж был Крис. Он всегда говорил о Facebook с очаровательной отстраненностью. «Я стараюсь не проводить много времени в офисе», – признался он как-то за ужином. Кроме того, источник его богатства не определил его как личность. Его подлинной страстью была литература. Он прочел «Войну и мир» во время медового месяца, а время перед деловыми встречами коротал за томиком Бальзака по-французски. Кожаная оттоманка в его квартире в Сохо[67] была завалена стопками New York Review of Books («Нью-Йоркское книжное обозрение») и номерами, кажется, всех литературных журналов, выходящих на английском языке. New Republic должен был послужить Крису опытом в области свободных искусств: в Гарварде он был для этого слишком занят.

Хотя его состояние измерялось сотнями миллионов долларов, он казался безразличным к нему, или, по крайней мере, не любил упоминаний о нем. Он краснел, когда кто-нибудь заводил речь о его двух поместьях и просторном лофте, и старался ходить в одном и том же блейзере всю неделю. Положительным вниманием прессы он был избалован настолько, что не видел нужды стимулировать его еще. На совещаниях старался быть незаметным. Ему была неприятна сама мысль о том, чтобы занять место во главе стола и начать говорить с таким видом, словно возвещаешь непререкаемые истины, а среди предыдущих владельцев New Republic это было более чем принято.

Пока мы сидели на ступенях, он стал делиться своими планами относительно будущего журнала. На мой взгляд, они были излишне скромными и не преследовали никакой единой цели, а представляли собой разрозненные улучшения здесь и там – например, добавить интервью и сократить книжные обзоры.

«Почему вы не предлагаете ничего более дерзкого?», – спросил я.

«Расскажите, что вы понимаете под дерзким», – ответил он.

Много месяцев спустя наши отношения испортятся, но первые месяцы совместной работы были великолепны. Человек со стороны, он не считал нужным слепо придерживаться установленных правил. Когда мы решили переделать сайт New Republic, то сами убедили себя занять консервативную позицию. Вместо того чтобы всеми средствами привлекать трафик, наша домашняя страница одним своим видом сообщала, что здесь подобные идеи непопулярны. Мы сопротивлялись желанию наполнить ее бесконечным потоком контента, призванного привлекать клики, но при этом лишенного смысла или иерархии. Наши страницы будут одой красоте и законченности. И они не станут потакать вкусам широкой аудитории, напротив – послужат символом высоких идеалов нашего проекта. При этом Крис определял их как сохранение серьезной культуры и журналистики в ее крупных формах.

Высоких идеалов Крису было недостаточно. Он всегда считал, что может превратить New Republic в прибыльное предприятие – или, по крайней мере, нарастить выручку в достаточной степени, чтобы трубить об этом в пресс-релизах и тем самым делать наш журнал еще привлекательнее. При этом его риторика относительно прибыли никогда не казалась в полной мере искренней. «Терпеть не могу продавать рекламу, – повторял он мне снова и снова, – чувствую себя, словно делаю что-то неприличное». Больше года он был готов тратить деньги, не заботясь о том, каким образом они к нему вернутся.

Оглядываясь назад, должен сказать, что мне следовало бы быть аккуратнее с чеками, которые мы – я хочу сказать, он – выписывал. Было несложно предвидеть разочарование, которое непременно возникнет, стоит Крису присмотреться к финансам повнимательнее. Но у него была слабость арендовать офисы в лучших местах города и нанимать дорогих консультантов. А у меня была слабость хорошо платить авторам и отправлять их в поездки по всему миру ради заказанного мной же материала, как будто я был нью-йоркским редактором, у которого денег куры не клюют. Поскольку я предвидел, что период щедрости когда-то закончится, то быстро нанял крупный штат, включавший опытных авторов и редакторов, которые обходились недешево. Но Крис, казалось, был не против. «Я никогда не получал такого удовольствия и чувства самореализации, – говорил он, – я работаю с друзьями».