Читать книгу "Хранитель равновесия. Проклятая невеста - Дана Арнаутова"

Он протянул чашку с вином, взглядом указал на блюдо. Подумав, Халид принял прохладное серебро, дотянулся до пирожка. Силы-то и вправду надо возвращать. Хотя сидеть за одним столом с… врагом? Хозяином? Пальцы дрогнули, словно кто-то дернул нитку – и что-то в глубине самой его сущности отозвалось болезненной дрожью. Мягкое тесто едва не встало поперек горла, и Халид поторопился запить его вином. Проглотил, запил еще одним глотком.

– К вечеру ты будешь совсем здоров, – негромко сказал чужестранец. – А вот чары, что связывают нас, все еще крепнут, так что не удивляйся и не бойся, если почувствуешь что-то странное. Я всегда буду знать, где ты и что делаешь. Смогу позвать издалека или услышать твой зов, приказать – и сопротивляться ты не сумеешь. Зато, если будешь ранен или болен, я смогу отдать тебе часть своих сил, как и наоборот. Это называется Узы Тени. И снять их, пока один из связанных жив, нельзя.

– Пока… жив?

– На твоем месте я бы на это не рассчитывал, – усмехнулся чужестранец. – Редкая Тень переживает хозяина, да и жизнью это не назовешь. Так что лучше тебе беречь мою жизнь, как свою собственную.

– А что мне еще придется делать? – поинтересовался Халид, отставляя чашку: все равно кусок в горло не лез. – Снизойдет ли почтенный целитель до объяснений недостойному, зачем ему понадобился раб?

И снова слово обожгло, но внутри поднималась тяжелая хмельная злость, и Халид в упор глянул в смоляные пятна чужих зрачков.

– Я не держу рабов, если без этого можно обойтись, – отозвался чародей. – Можешь ненавидеть меня, сколько угодно, – твое право. Только не забывай, что ты сам не захотел стать крысиным обедом, выбрав мою помощь вместо смерти. Кстати, вполне заслуженной. Сколько отнятых жизней у тебя на счету, Зеринге?

– Не твоя забота, – прошипел Халид, напрягаясь всем телом. – Благодарности ждешь? Так ты меня не из милосердия спасал.

– А я и не говорил ничего про милосердие. Ты торговал чужой смертью. Я могу понять убийство ради мести или из ненависти. Но за деньги? Не тебе говорить о милосердии, хватит с тебя и справедливости. Хочешь знать, чем я занимаюсь? Случается – лечу людей, случается – убиваю. Иногда охочусь на существ, о которых ты разве что в сказках слышал. Иногда не позволяю свершиться злу, иногда останавливаю тех, кто считает себя добром. А помощник мне нужен, потому что одному везде не успеть, да и спину прикрыть иногда нужно.

– Спину? – Халид улыбнулся сведенными злостью губами. – Тогда ты не того выбрал, о величайший. В спину я умею только бить – сам разве не видел?

– Да и этого особо не умеешь, – бросил чужестранец насмешливо. – Видел, да уж…

Багровая тьма поднялась изнутри, застелила все вокруг тяжелой пеленой. Рванувшись к врагу, Халид попытался выхватить нож, забыв, что его нет – и осел на пол, едва не ударившись о стол. Воздух вонзился в горло острым и горьким лезвием, внутренности рвала когтистая лапа, выворачивая наизнанку.

Скорчившись на полу, он беспомощно открывал рот, как выброшенная из воды рыба, – и не мог вдохнуть. Страха не было – только желание добраться, убить, растоптать. За неудачу, с которой все началось, за насмешки, за спокойную наглую уверенность и равнодушие в мягком голосе. За то, что считает себя вправе определять, кто достоин жить, и не скрывает презрения, говоря о деньгах. Да кто он такой, чтобы судить?

А потом пришел страх. Боль не утихала, питаясь его ненавистью, как пожар – горючим маслом. Показалось, что вот-вот кровь хлынет горлом, вымывая горькую ярость, и в ней захлебнется все, что он считает собой. Страх мешался с ненавистью, выгибая тело раскаленной судорогой, хрипя в сведенном спазмом горле…

И когда чужие руки легли на плечи, Халид дернулся, вырываясь, но от ладоней целителя боль отступила, рыча, как присмиревший, но еще не укрощенный зверь. Опустившись рядом, чужестранец осторожно притронулся к его шее, надавил, растер, положил горячую ладонь на лоб Халида, не прекращая пальцами другой поглаживать горло… Челюсти удушья разжались, и Халид задышал, жадно и торопливо хватая сладкий воздух.

– Я говорил, что ты можешь меня ненавидеть, – бесстрастно прозвучало рядом. – А вот пытаться причинить мне вред не стоит. Сам теперь знаешь – почему. Лежи, сейчас пройдет.

Ладони исчезли. Халида била дрожь. Стиснув зубы, он лежал на полу, пытаясь думать о чем угодно, только не о том, что сейчас бы и душу продал за рукоять любимого ножа в пальцах. И несколько мгновений свободы от заклятия. Душу? Ничего, кроме души, у него и не осталось. И то, если можно назвать это душой.

Вернувшийся целитель опять сел рядом, приподнял ему голову и поднес к губам чашку с вином. Халид сжал губы, отворачиваясь.

– Пей. Давай, Зеринге, не заставляй меня приказывать. Хватит с тебя. Ну, давай…

Холодный край чашки снова оказался у губ. Унизительно, противно. Но испытывать сейчас, насколько он послушается любого приказа, Халид не хотел. Разомкнул губы, покорно глотнул уже другого вина, темно-красного, густого и приторно-сладкого, отдающего какими-то травами. Перевел дух и глотнул снова. Проклятый чужестранец поил его бережно и, главное, молча. Влил всю чашку и лишь тогда поинтересовался безмятежно ровным голосом:

– Еще?

Халид вяло помотал головой. Дрожь прошла, боль откатилась, спрятавшись куда-то, но не исчезнув совсем, словно намекая, что стоит сделать что-то не так – и она будет рада вернуться. Ненависть… Ненависть сменилась глухой безнадежной тоской. Повернувшись на спину, Халид рывком сел, оперся локтями на колени.

– Значит, вот так?

Собственный голос был тускл и сер, как окружающий мир.

– Да, вот так. Ничего, тебе нужно было злость выплеснуть. Теперь сможешь успокоиться и подумать. Например, о том, что нельзя получить что-то, ничего не дав взамен. И наоборот. Я не мог тебя спасти, не назначив за это цену. Таковы законы, по которым я живу.

В глазах все еще темнело, но уже меньше, только тяжелая липкая слабость навалилась на плечи. Глубоко вздохнув, Халид попытался встать и едва не упал. Подхватив, целитель придержал его, направил – и Зеринге обнаружил, что сидит в кресле, а чужестранец теперь – на подоконнике напротив.

– Ешь, пока пирожки теплые, – сдержанно и как-то совсем не обидно хмыкнул чужак. – Иначе свалишься. А это ни тебе, ни мне не нужно.

Протянув руку, он глянул на свою чашку, оставшуюся на столике, и она, слегка покачиваясь, поднялась вверх и подплыла по воздуху к чародею, опустившись в раскрытую ладонь. Халид невольно передернул плечами, отведя взгляд.

– Не любишь магии?

Чужестранец пригубил вино, устраиваясь поудобнее.

– Не люблю, – зло бросил Халид, подвинув к себе блюдо. – Сплошной обман и подлость.

– Как сказать. Не будь я магом, ты бы остался калекой после подвала ир-Мансура. Мне ведь пришлось тебе кости сращивать и сухожилия латать. Да и почки были отбиты всерьез, не говоря об остальном. К тому же пришлось бы убивать сотника с дружками.