Читать книгу "Роли леди Рейвен. Книга вторая - Дарья Снежная"

— Официальное запечатывание по подобной причине — это такой крест на репутации, — я пустилась в объяснения, закатив глаза. — И сразу бы набежали недовольные, требующие компенсацию за то, что их врачевал близкий к срыву целитель! Вы же знаете этих людей! А среди них есть такие, кто не постесняется выставить нам разоряющий иск! И кого будет волновать, что спасти ту девушку было под силу одному Господу Богу!.. Мы решили, что Эшли запечатается тайно, а официально получит заманчивое предложение о работе в другом конце страны, и мы уедем туда, благополучно сохранив имя и накопления.

Я выдержала театральную паузу, ожидая, что старьевщик скажет хоть что-нибудь, но он лишь продолжал пытливо на меня смотреть. Пришлось рассказывать дальше с тяжелым вздохом, и платочек в моих руках продолжил превращаться в измочаленную тряпку.

— Несколько месяцев назад он ушел из дома, чтобы сделать это, и… пропал! — Я тихонько шмыгнула носом, стараясь не переборщить. — Сначала я думала, что срыв все же произошел и моего Эшли больше уже просто нет в живых, но тело так и не было найдено. Я ждала и верила, что, возможно, он все же вернется, до последнего… и мне так страшно было сюда идти! Маменька всегда говорила, что Черный округ не место для уважающей себя женщины… но я… я просто больше не могу жить в неведении. Я должна узнать, что случилось с ним… поэтому, молю, если он был здесь — скажите! Расскажите все, что знаете. Я заплачу, заплачу как за печать, только расскажите…

Я замолчала, и пальцы застыли. Мужчина напротив выглядел озадаченным и задумчивым, что аут же заставило насторожиться — что-то знает. Если бы не знал, просто дал бы от ворот поворот. Хотя… возможен и другой вариант — он просто не хочет выпускать из рук плывущее в них золото и теперь судорожно соображает, что бы такого насочинить мадам, сунувшейся по глупости в эту клоаку.

— Тридцать толлов, — озвучил он. — Золотом.

Я сглотнула более чем натурально. Ну и расценки у этих магов! С учетом того, что печать ставилась совершенно бесплатно — просто грабеж. Я предполагала, что за сведения придется раскошелиться, и нужная сумма, к счастью, при мне была, но я взяла эти деньги на всякий случай, не рассчитывая всерьез, что придется расстаться с большей частью.

Ладно, если дело выгорит, то с департамента я потом возмещение ущерба стребую, а если нет, то будем считать это платой за самонадеянность.

— Хорошо, — голос мой не дрогнул.

— Покажите деньги.

Я неосознанно вцепилась в ридикюль, будто старьевщик попытался его отнять.

— Я просто хочу убедиться, что они при вас есть. — Он показательно откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, отдаляясь от меня. И от Стивенсона.

Помедлив мгновение, я расстегнула сумочку и одну за другой выложила на стол тридцать тяжелых золотых монет — в три стопки по десять.

— Прекрасно, — невозмутимо отметил «Джимми». — Мы сделаем так, мэм. Вы задаете свои вопросы. Я на них отвечаю. За каждый ответ вы передаете мне по толлу. Если монеты закончатся раньше, чем вопросы, то вы доплачиваете за каждый новый. Если вопросы раньше, чем монеты, то передаете мне все оставшееся и уходите. Мы все здесь люди искренние и верим другим на слово. Если вы попытаетесь уйти, не заплатив, или если ваш охранник попытается причинить мне вред, то за сохранность вашей жизни в этой лавке я не отвечаю.

Он смотрел на меня спокойным, тяжелым взглядом, и я внезапно с некоторым смущением осознала, что черта с два он купился на мою сказку. Это черный рынок магических услуг. Сюда все приходят со своими легендами, по тем или иным причинам избегая дипломированных магов. А торговцам все равно, какие байки слушать, пока за их услуги платят звонкой монетой. И пока то, что требуется заказчику, не задевает ничьих интересов.

— Значит, мой муж был у вас? — спросила я, проигнорировав угрозу, и первый блестящий кругляшок перекочевал на противоположно сторону стола.

— У меня был человек, который может быть вашим мужем. За последний год у меня был всего один целитель, приходивший по поводу печати.

— Как он выглядел?

Как примерная супруга я все же первым задала этот вопрос. Пусть моя легенда и не воспринимается всерьез, мне лично будет спокойнее ее придерживаться.

— Лицо было скрыто.

Я досадливо поморщилась и тут же уставилась на артефактора с подозрением. Врет? Прикрывает?

— Совсем никакого описания? — Очередная монета покинула первую стопку.

— Он был одет, как вы, мэм, — просто, но дорого, скрывал волосы под шляпой, а лицо под платком. Высокий, худощавый, цвет глаз я не запомнил, мне, знаете ли, ни к чему. По голосу — не стар. Говорил с легким форсийским акцентом.

Форсийский акцент?.. Иностранец?

— Это мог быть он, — невозмутимо признала я. — Значит, вы поставили ему печать?

— Нет, мэм. Я сказал, что он приходил по поводу печати, но не что я ставил ее.

— То есть он ушел от вас незапечатанным?

Хитрый торгаш нарочно отвечал так, что приходилось задавать все новые вопросы, но тут мне оставалось только скрипеть зубами — он хотел заработать, а я приняла условия сделки.

— Вовсе нет. Он уже был запечатан, когда пришел.

— Тогда зачем же он приходил? — изумилась я. — И где он поставил печать?

— Два вопроса — две монеты. — Старьевщик-артефактор поманил золото пальцем и, получив недостающее, ответил: — Где он ставил печать, мне неизвестно, а ко мне он пришел за помощью.

— Печать была поставлена неправильно… — Увлекшись и забывшись, я произнесла эту фразу с отчетливой утвердительной интонацией, и мой собеседник едва заметно ухмыльнулся. — И как вы ему помогли?

— Никак. Печать ставится раз и навсегда, ее невозможно снять, изменить или переставить. Это я и сообщил вашему предполагаемому мужу.

Поколебавшись немного, я задала все же вопрос, не имеющий ни малейшего отношения к делу пропажи моего драгоценного супруга.

— В чем заключался дефект печати?

Однако ответил старьевщик совершенно невозмутимо, лишний раз подтвердив догадку — мои запутанные семейные отношения его не интересовали ни в малейшей степени.

— Скорее всего, артефактор торопился и не проверил размер «окна». Поставил двойку там, где нужна была тройка. В итоге печать встала практически вровень с краями окна. Впервые видел подобное.

— Когда это было?

— В мае.

По срокам сходилось идеально. В июне была совершена первая попытка убийства. Если Живодера запечатали в феврале — апреле, то к маю он почувствовал, что что-то идет не так, и попытался обратиться к специалисту. Почему не к официальному? Понятное дело почему, если он ощущал желание убивать и с трудом контролировал свои действия, то просто побоялся…

Все сказанное артефактором прекрасно подтверждало мою версию, но, к сожалению, не давало практически ни малейшей зацепки для дальнейшего расследования. У меня оставалось еще ровно два столбика, но идей, как выжать на них максимум информации, особенно не было.