Читать книгу "Железная Маска и граф Сен-Жермен - Эдвард Радзинский"

Воскресший Ришелье

Уже вскоре Анна поняла: она не зря выбрала Мазарини, и не зря великий Ришелье завещал его королю. Прошедший все ступени вверх, освоив­ший папскую школу коварства — только такой мог управиться с вечно мятежными аристократами. Изумленные принцы, приготовившиеся после смерти короля управлять страной и преспокойно расхищать казну, увидели перед собой знакомую тень! Ришелье воскрес перед знатью в облике Ма­зарини! Столь же всезнающего и столь же беспо­щадного! Только наглого, болезненно жадного и куда менее талантливого. Как с усмешкой сказал Ларошфуко: «Нынче только жулики крупнеют, люди мельчают». Это был загробный подарок по­койного кардинала ненавистной знати.

Бофор в бешенстве начал готовить восстание знати и принцев — «Заговор высокомерных».

Но Мазарини только этого и ждал. Он пред­ставил королеве доказательства заговора и потре­бовал ареста мятежного герцога. Бофор не берегся: ярость ослепила. Он и представить не мог, что вче­рашняя любовница посмеет. Но отец предупреждал его: «Женщина — та же змея, она не помнит о сбро­шенной коже». Королева преспокойно подписала приказ... Каково было бешенство Франсуа, когда безродный итальяшка преспокойно арестовал его, внука Генриха IV! Франсуа отправили в Венсенский замок, где прежде сидел его отец.

Замковый ров, толстенные стены камеры, ре­шетки на окнах в ладонь толщиной стерегли те­перь удалого воина. Пятеро караульных день и ночь дежурили у дверей его камеры. Герцога ли­шили самого необходимого — общества и побед. Главная беда несчастного Бофора была в том, что он, как и многие, совершенно не выносил одино­чества. Победа над дамами, зависть соперников... наш павлин не мог без этого. Только внешнее бу­дило его дух. Когда о нем говорили, когда ему за­видовали... Он не мог остаться наедине с собст­венными мыслями, их у него попросту не было. Он был из тех молодых людей, которым мудрец советовал: «Учитесь играть в карты, иначе у вас будет печальная старость». Перепробовав жалкие способы бежать, Бофор впал в жестокую тоску. Ча­сами сидел за столом, уставившись в одну точку и барабаня пальцами по столу. Оживлялся только во время прогулки, когда играл в мяч с охранниками. Или болтал с ними о чепухе, или ел. Хитрый Ма­зарини приказал готовить ему обильную еду. Бо­фор безобразно жирел.

Еще раз о любви

Помогла бежать (излишне говорить!) жен­щина. Это была его любовница, герцогиня Мон­базон, вторая жена отца герцогини де Шеврез. Как все переплетено в нашей истории!

Марии д'Авогур было восемнадцать, когда ее выдали замуж за шестидесятилетнего герцога Монбазона, отца Марии де Шеврез. Так вторая жена герцога Монбазона оказалась моложе своей пад­черицы герцогини де Шеврез на целых 10 лет... Тогда же, на свадебном балу, новоиспеченная гер­цогиня Монбазон увидела своего сверстника Фран­суа де Бофора. Герцог Монбазон обожал Франсуа, не раз спасал его от гнева короля, он был ему вме­сто отца. И Франсуа любил старого герцога. Но когда Франсуа желал женщину... Черноокая краса­вица с роскошными алебастровыми плечами и пышной грудью тотчас свела его с ума. На следую­щий день после свадьбы герцог Монбазон отпра­вился на охоту... Франсуа сказался больным и остался в замке. Она пришла навестить больного. Как он и предполагал, «нарядилась, чтобы понра­виться». Это означало — три роскошные юбки сте­регли желанный плод. Модницы именовали пер­вую «скромницей». Вторая, чуть видневшаяся из-под первой, игриво именовалась «шалуньей». И третья — самая сокровенная — называлась «сек­ретницей». Оценив диспозицию и не проронив ни слова, Франсуа бросился в атаку. Она оторо­пела. Как и положено невинной девушке, нелепо защищала рот от поцелуев, но он приготовил на­ступление в ином месте. Последовал знаменитый «бросок Генриха IV»... И она лежала на диване с бесстыдно задранной «скромницей», накрывшей лицо... «Шалунья» и «секретница», отброшенные дерзкой рукою Франсуа, открыли путь в крепость. Стыдливость была повержена. Насладившись же­ланным, он опустил ее юбки и, глядя на заплакан­ное лицо, спросил, понравился ли ей восторг. Она ответила:

— Вы совершили невозможное — вы убили мою любовь к вам... вы убили меня.

Он расхохотался и сказал:

— Милая девочка! Какой-то англичанин сочи­нил стихи, которые так любит повторять ваш муд­рый муж... Я не мастер запоминать стихи, но эти заучил наизусть... «Что наша жизнь? Всего лишь пьеса, в которой весело играть, сперва костюмы подбирать... Десяток реплик, мизансцен, два-три удачных монолога... Кто доживет до эпилога, тому невесело совсем!» Я всегда помню об эпилоге — о старости. Не забывайте о нем и вы... Мы с вами да­леки от него сейчас, но, как утверждает мой отец, проклятый эпилог подкрадывается очень быстро! Так что предадимся веселью, пока молоды, и будем счастливы снова и снова!»...

Атака последовала вновь, и нежный «враг», ко­нечно же рыдая, на этот раз сам отворил ворота крепости!

В тот день герцогине пришлось много пла­кать... и много раз быть счастливой. Она любила его, и он был неутомим, как всегда с новой жен­щиной.

Франсуа стал ее любовью на всю жизнь. Все 15 лет до его ареста она преданно его любила. Сначала, как и положено при первой любви, без­умно ревновала. Но со временем научилась по­корно делить его со многими красавицами, по­являвшимися на широченном ложе знаменитого донжуана, и столь же стремительно оттуда исче­завшими. Шестидесятилетний муж, в традициях века, уважал эту связь молодой жены. Он был муд­рец, почитатель Монтеня. Когда его дочь, герцо­гиня де Шеврез, узнала о ситуации (в это время ее недолгий роман с Франсуа еще не начался), она приехала к отцу. В бешенстве попыталась раскрыть ему глаза. Мудрец только расхохотался и произнес такой монолог:

— Милая дочь, если бы ты видела себя со сто­роны, когда впервые знакомилась с моей красави­цей-женой! Когда мужчины знакомятся друг с дру­гом, они по большей части равнодушны. Но не вы, женщины... У вас в глазах главный вопрос, ради которого создала вас природа: я или она? Кто при­влекательнее для самца? Вы, женщины, как пра­вило, не любите друг друга, и причина этой не­любви — мужчина! Ты боишься, дорогая, что жена уронит мою честь? Не бойся, милая. Природа об­делила вас в сравнении с нами и мощью разума, и мощью тела. Среди вас нет великих зодчих, зна­менитых философов, гениальных писателей. Зато великие актрисы среди вас не редкость. Как хо­рошо ты знаешь по себе, природа дала вам непре­взойденный талант — притворяться. Так что, по­верь, моя жена великолепно сыграет роль Верной Жены... как замечательно играешь ее в свете ты... Что же касается того, что на деле она не соблюдает обет верности мужу... Для вас куда важнее обет, ко­торый вы даете природе. Этот обет называется продолжением рода. И потому, когда молодая самка видит полного сил молодого самца, она влюбляется... Нет, не в его смазливое лицо, оно лишь витрина. Она влюбляется в его плодоносный орган. Забыв свой долг перед мужем, она жаждет исполнить куда более важный долг — перед при­родой... Так что я не имею права насиловать вер­ностью мою молодую жену... Я могу лишь благода­рить ее за то, что она покорно позволяет мне ласкать свое божественное тело, одаривая наслаж­дением и меня! Надеюсь, уже вскоре исполнит свой долг перед природой... одарит меня вдобавок детьми... Здесь я не могу ей помочь, но очень на­деюсь на помощь нашего молодого друга.