Читать книгу "«Птицы», «Не позже полуночи» и другие истории - Дафна дю Морье"

Маком сменяли друг друга за пультом управления. Вскоре я свыкся — мало-помалу ко всему привыкаешь.

Как и говорил Мак, сеансы проходили легче, если в них участвовала девочка. Отец приводил ее в лабораторию и оставлял с нами, когда Кен уже лежал на столе и находился под контролем, то есть под гипнозом. Девочку сажали на стул рядом с ним, над ее головой тоже закрепляли микрофон для записи. Ей говорили, что Кен спит. Затем она получала сигнал от «Харона»: звучал ряд цифр — не таких, как у Кена, — и Ники погружалась в гипнотический сон. Когда в опытах участвовали они оба, применялась другая программа. «Харон» переносил Кена в детство, в возраст Ники. Голос говорил: «Тебе семь лет. Ники пришла поиграть с тобой. Вы друзья». Аналогичное сообщение получала и девочка: «Кен пришел поиграть с тобой. Вы с ним одних лет».

Они принимались болтать, и «Харон» больше не вмешивался. Результат получался совершенно фантастический. За несколько месяцев эти двое стали закадычными друзьями «во времени»: они делились самым сокровенным, фантазировали, играли в воображаемые игры. Ники, в обычной жизни отстававшая в развитии и замкнутая, под гипнозом превращалась в живую и веселую девочку. Записи разговоров после каждого сеанса тщательно изучались, и по ним было видно, что взаимопонимание между Ники и Кеном раз от раза крепнет. Эти материалы служили основой при написании следующих программ. Однако, находясь в сознании, Кен относился к Ники всего лишь как к дочери Януса, умственно отсталому ребенку, которому он сочувствовал — и только. О том, что происходило, когда он был под гипнозом, Кен не имел ни малейшего понятия. Но о Ники я бы этого не сказал. Похоже, ее интуитивно влекло к Кену, и она при любой возможности крутилась возле него.

Я спросил Робби, как относятся к сеансам родители девочки.

— Для Мака они в лепешку расшибутся, — ответил он. — А кроме того, они верят, что это может помочь Ники. Ведь ее сестра-двойняшка была совершенно нормальной.

— А про Кена они понимают?..

— Что он умирает? — уточнил Робби. — Да, им говорили, но мне кажется, они не поверили. Да и кто бы поверил, глядя на него?

Разговор происходил в баре, и через открытую дверь нам было видно, как Кен и Мак сражаются в соседней комнате в пинг-понг.

В начале декабря у нас начались неприятности. Из министерства пришло письмо с вопросами о саксмирских экспериментах: когда можно прислать инспектора — ознакомиться с ходом дел? Мы собрались на совещание и решили, что мне нужно съездить в Лондон и попытаться отговорить их от этой затеи. К тому времени я был уже полностью на стороне Мака и во всем его поддерживал. За несколько дней, проведенных в Лондоне, мне удалось убедить начальство, что посещение станции пока преждевременно, но к Рождеству мы надеемся представить результаты. Интерес сотрудников министерства вызывал, конечно, «Харон Второй» с его военным потенциалом; о подлинных планах Мака они не догадывались.

По возвращении в Саксмир я сошел на перрон совсем в другом настроении, чем три месяца назад. «Моррис» поджидал меня у вокзала, но за рулем сидел не Кен, а Янус. Этот малый общительностью не отличался, и на мой вопрос, где Кен, ответил, пожав плечами:

— Простудился. Робби на всякий случай уложил его в постель.

Прибыв на место, я направился прямиком в комнату Кена. У него на щеках выступили красные пятна, но в остальном он выглядел как обычно и бурно протестовал против деспотизма Робби:

— Подумаешь, какое дело! Просто промочил ноги, когда подкрадывался к птице на болоте. Ничего страшного.

Я присел возле его кровати и принялся болтать о своей поездке, пересыпая рассказ шутками о Лондоне и министерстве. Потом направился к Маку — доложить о своем возвращении.

— У Кена температура, — без предисловий объявил Мак. — Робби сделал анализ крови, и результат нехорош. — Он немного помолчал. — Наверное, это оно и есть.

У меня по спине пробежали мурашки. Однако я взял себя в руки и рассказал о поездке в Лондон. В ответ он только кивнул.

— Как бы ни повернулось, сейчас их сюда допускать нельзя.

Робби я нашел в его амбулатории, он что-то изучал под микроскопом, меняя предметные стекла. Времени на разговоры у него явно не было.

— Пока рано делать выводы, — ответил он на мои расспросы. — Через двое суток станет ясно. У Кена инфекция в правом легком, и при лейкемии это может привести к летальному исходу. Пойдите пока развлеките его чем-нибудь.

Я взял переносной граммофон и направился в комнату больного. Мы прослушали с десяток пластинок, и настроение у Кена заметно улучшилось. Потом он задремал, а я остался сидеть возле него, не зная, куда себя деть. Во рту было сухо, и я все пытался протолкнуть подступивший к горлу комок. В голове без конца вертелось: «Только не это, держи себя в руках».

Разговор за ужином не клеился. Мак начал что-то рассказывать о первых годах учебы в Кембридже, а Робби — вспоминать свои спортивные подвиги: он был полузащитником в университетской команде по регби. Я, кажется, просто все время молчал. После ужина я заглянул к Кену пожелать спокойной ночи, но бедняга уже спал. У него дежурил Янус. Я дошел до своей комнаты и повалился на кровать. Попытался читать, но никак не мог сосредоточиться. На море стоял густой туман, и каждые несколько минут на расположенном дальше по берегу маяке включалась предупредительная сирена. Больше ничего слышно не было.

На следующее утро Мак явился ко мне без четверти восемь.

— Кену хуже, — объявил он. — Робби собирается сделать переливание крови, Янус будет ему ассистировать.

Янус был опытным санитаром.

— А моя задача? — спросил я.

— Поможешь мне привести первого и третьего «Харонов» в состояние готовности, — распорядился он. — Если Кену не полегчает, запустим первую фазу операции «Стикс». Я предупредил миссис Янус, что нам может понадобиться девочка.

Одеваясь, я лихорадочно говорил себе, что наступает момент, к которому мы готовились последние два с половиной месяца. Но это не помогло. Я быстро выпил кофе и прошел в аппаратную. Дверь в операционную была закрыта. Там находился Кен, ему делали переливание крови. Мы с Маком занялись «Харонами», проверяя одну за другой все системы, чтобы в нужный момент не вышло заминки. Программы, магнитные ленты, микрофоны — все было готово. После этого нам оставалось только ждать, что скажет Робби. Он появился в половине первого и доложил:

— Ему получше.

Кена перевезли обратно в его комнату. Янус остался ухаживать за больным, а мы все отправились перекусить. На этот