Читать книгу "Знаменитый Каталог «Уокер&Даун» - Давиде Морозинотто"

Алекс был самый странный человек, которого я когда-либо встречал. У него был глубокий голос, а разговаривал он короткими фразами, как будто, прежде чем открыть рот, каждый раз крепко задумывался.

Тем временем поезд шёл на полной скорости, и из полуоткрытой двери, рыча, как дикий зверь, в вагон врывался ветер. Я высунулся наружу, стараясь не потерять равновесие, и у меня перехватило дух: Сент-Луис остался далеко позади, и перед моими глазами мелькали луга, похожие на поспешные мазки на картине.

— Ты лучше отойди оттуда и закрой дверь, — посоветовал мой странный попутчик. — Ветер пугает коров. Если коровы испугаются, они начнут брыкаться.

Я сразу его послушался, затем спросил:

— Вы… вы… часом не контролёр?

Алекс засмеялся глубоким булькающим смехом.

— Разве контролёр разрешил бы тебе ехать без билета?

— Но вы едете в Чикаго, — заметил я. — Ведь поезд идёт туда?

Алекс некоторое время молча курил трубку, потом произнёс:

— Поезд — да, коровы — тоже. А я ещё не решил.

— А когда… когда мы приедем?

— Наверное, послезавтра, — предположил Алекс. — Нужно время, потому что днём мы стоим. Коровы должны отдохнуть. И надо освободить путь для пассажирских поездов. Значит, ближе к рассвету поезд остановится, а с темнотой снова отправится.

Тогда я смогу снова увидеть своих друзей. От одной этой мысли мне стало легче дышать.

Алекс по прозвищу Кот долго смотрел на меня в молчании. Мне показалось, что он меня изучает. Может, он раздумывал, остались ли у меня ещё деньги, но мои карманы были совершенно пусты. После Мемфиса мы все вместе решили, что пусть деньги лучше будут у Те Труа.

Потом я заметил, что бродяга закрыл глаза. Честно говоря, я тоже очень устал. Поезд подпрыгивал на шпалах, издавая монотонный звук, похожий на биение сердца. Это напомнило мне о маме. Когда я был маленький и болел, мама клала голову мне на грудь и называла Фарфоровым Эдди, потому что я был очень хрупким. Но теперь во мне не осталось ничего от Фарфорового Эдди. Я стал путешественником, нелегальным пассажиром на поезде, который нёсся на север.

Коровы вокруг меня спали. Через мгновение уснул и я.

Когда я открыл глаза, в вагоне всё было пронизано первыми лучами солнца. В деревянные щели проникало ясное предрассветное сияние.

Я выполз из своего укрытия и прижался к одной из щелей, чтобы посмотреть наружу. Повсюду, докуда хватало глаз, лежали бескрайние поля. Не было видно ни дерева, ни фермы — ничто не выделялось на бескрайней равнине.

Это огромное пространство настолько отличалось от природы у нас дома, что я даже не сразу понял, что меня беспокоило: здесь не хватало воды! Нигде не было ни канала, ни озера, ни островка. Не было даже ободряющего присутствия Миссисипи, которое поддерживало нас раньше. Вокруг росла одна трава. Это означало, что я оказался там, куда раньше не добирался ни один болотный шаман.

Алекс-Кот поднялся на ноги и принялся собирать свои вещи в сумку, чтобы привязать её к палке.

— Разве мы подъезжаем? — спросил я. — Станцию ещё не видно.

Алекс хмыкнул:

— Поезд уже притормаживает, и я не хочу, чтобы меня поймали. Поэтому лучше приготовиться.

— Поймали? Приготовиться? Но… к чему?

Алекс вздохнул:

— Прыгать с поезда.

Мужество, которое я чувствовал в себе до этого момента, покинуло меня, сверкая пятками.

— В смысле?

— Днём поезд стоит, я же тебе сказал.

— А почему мы должны… прыгать?

— Ты можешь поступать как знаешь. А я так точно прыгаю. Как только поезд остановится, придёт бригада железнодорожников. Они откроют вагоны, сменят сено и дадут животным воды. Представляешь, что будет, если они найдут в вагоне безбилетника?

— И… что тогда? — спросил я.

— А то, что, когда поезд достаточно замедлится, надо прыгать. И искать укромное местечко, где провести день. А когда поезд вновь тронется, можешь снова запрыгивать в вагон, если так уж хочется.

Я сел и глубоко задышал. Перспектива прыгать с поезда меня ужасала. Но железнодорожников я боялся ещё больше.

— Подожди-подожди! — воскликнул я. — Но Те Труа и Жюли не знают, что им надо прыгать! Их точно поймают!

Алекс принялся набивать трубку, с отсутствующим видом изучая прерии.

— Да, — кивнул он. — Именно так и будет.

Я никогда не думал, что ветер можно потрогать. И тем не менее я ощущал его столь же отчётливо, как и вагон, за который цеплялся со всей силой своего страха. Моё лицо перекосила гримаса, а волосы хлестали по ушам.

— Парень, ты сошёл с ума! — крикнул Алекс. — Ты ни за что до них не доберёшься!

— Я должен! — возразил я. — Должен предупредить друзей!

Алекс-Кот высунулся из вагона. Ветер превратил его лицо в ком из бороды и волос.

— Будь осторожен! — крикнул бродяга. — Иди по отмостке, держись изо всех сил!

Я уже стоял на отмостке — узкой приступке, которая тянулась вдоль вагона. Она была настолько узкой, что стоять на ней можно было только на цыпочках. Я начал потихоньку продвигаться боком, раскинув руки и прижавшись лицом к деревянной стене вагона. Ветер толкал меня, и я думал, что сейчас упаду и буду много миль катиться по равнине. Я добавил ещё один пункт к списку моих Страхов: «упасть с движущегося поезда на щебёнку и очень сильно ушибиться». Но, хоть я и ужасно боялся, выхода у меня не было. Я должен был добраться до остальных.

Я сделал над собой усилие и перестал смотреть вниз, где каменная насыпь убегала назад на расстоянии ладони от моих голых ступней. Шаг за шагом я продвигался вперёд, прижимаясь к боковой стене товарного вагона. До его конца я добирался целую вечность. Потом немного отдохнул в пространстве между вагонами, прячась от ветра, затем вцепился в следующий вагон и продолжил путь. Когда я добрался до окошка, то схватился за ручку и крикнул:

— Те Труа!

Ответом было только мычание. Так что я пошёл дальше, преодолевая вагон за вагоном, пока у меня не свело ноги, а на руках не выступила кровь. Алекс продолжал смотреть на меня загадочным кошачьим взглядом. Разделяющее нас расстояние казалось мне бесконечным.

Мои силы были на исходе. Я чувствовал, что через несколько мгновений моя хватка ослабеет и я закрою глаза и упаду назад, в высокую траву прерий. И отдохну.

— Нет, — прорычал я самому себе. — Ты больше не Фарфоровый Эдди. Ты Эдди-проводник, Эдди-шаман. А Эдди-шаман может пройти хоть весь поезд!

Вдруг из вагона передо мной высунулась голова Те Труа. Его волосы, словно траву, трепал ветер.

— Эд! Эдди, боже мой, что ты тут делаешь?

Я улыбнулся и со стоном выдохнул: