Читать книгу "История матери - Аманда Проуз"

– Да, правда.

20 января 2014 г.

Мне было приятно слышать, как мама на вечеринке в честь предстоящего рождения ребенка говорила о том, как сразу после родов полюбила меня. Но я также помню, как однажды, когда мне было лет семь, она взяла меня с собой, идя за покупками. Мы пришли в магазин детской одежды на Хай-стрит, которым управляла женщина, знакомая ей по фитнес-клубу. На самом деле мне эти платья не нравились, они были вычурными и неудобными, со множеством пуговиц, с ленточками и пышными нижними юбками, но все стремились купить их, потому что они были из Франции. Я притворилась, что мне они тоже нравятся, потому что не хотела казаться белой вороной. Однако мама отнюдь не собиралась что-либо покупать: вещи были слишком дорогими, и нам они были не по карману. Женщину звали Ирэн. Она была невысокой, с растрепанными кудрявыми волосами и накрашенными ярко-красной помадой губами. Она, громко поприветствовав мою маму, словно они были хорошими приятельницами, устремилась к ней и поцеловала. В этот момент у меня защекотало в носу от запаха ее сладковатых духов. Мама, мягко говоря, слегка нервничала, она никогда никого не целовала, даже нас – изредка. Потом Ирэн взглянула на меня и сказала: «О-о-о, из этого гадкого утенка вырастет лебедь!» Я почувствовала, как у меня к глазам подступают слезы, а в груди громко бьется сердце. Мне, наверное, было всего семь лет, но я поняла, что она назвала меня мерзким утенком.

В тот день меня сразили две вещи. Во-первых, я не сознавала, что я утенок. Я никогда не думала о том, насколько я привлекательна, или о том, красива ли я. Я просто была счастлива быть самой собой. Мне было тяжело осознать это. Во-вторых, меня смутило то, что мама ничего не сказала в мою защиту. Вместо этого она нервно засмеялась, словно соглашаясь, и сжала в руках сумочку. Забавно, как живо вспоминаются такие мелочи. Конечно, теперь я понимаю, что она засмеялась просто из вежливости, чтобы не смущать свою приятельницу по фитнес-клубу. Но тогда, в семилетнем возрасте, меня словно обожгло. И на вечеринке, снова вспомнив об этом, я внезапно почувствовала пустоту. Я поклялась, что, когда у меня будет ребенок, я буду считать его самым прекрасным созданием на всем свете. Я никому не позволю называть его гадким утенком.

11

Было двадцать четвертое июля. Вздохнув, Джессика моргнула и медленно перевернулась на бок. Теперь просыпаться рано и следить за своим положением во сне стало для нее почти привычным делом. Прищурившись, она попыталась сфокусировать взгляд на часах. Было 4 часа утра.

– Уф, – очень громко проворчала она. Хотя ей искренне не хотелось будить мужа, в глубине души она была раздражена тем, что он спит, как младенец, тогда как их настоящий ребенок, который растет у нее внутри, брыкается и будит ее, давя на мочевой пузырь до тех пор, пока она не обратит на него должного внимания. Ее немного беспокоило то, что Мэттью, будучи половиной их родительского дуэта, в прошедшие девять месяцев продолжал вести нормальную жизнь. Всю ночь напролет он спал и не был похож на сдувшийся пляжный мяч. Разве это справедливо?

Просыпаться в такую несусветную рань стало для нее привычкой. Джессика крутилась и вертелась с боку на бок до 6 утра, когда она больше не могла терпеть, и, ведомая скукой, набрасывала поверх пижамы толстовку Мэттью, наливала себе чая и смотрела всякую ерунду по телевизору. Потом, в 8 утра, когда она слушала прогноз погоды, а все готовились начать новый день, она чувствовала себя такой вялой, что могла проспать несколько часов.

Боль в спине и судороги в ногах немного стихали, когда она клала между бедрами маленькую подушку и переворачивалась на бок. Нагнувшись, чтобы взять подушку, заранее положенную на свободную кровать в гостевой комнате, она с ужасом осознала, что обмочилась.

– О господи! С какой стати? – Смертельно сконфуженная, она сунула руку под одеяло, а потом потрогала ладонь большим пальцем. Она была мокрой. Джессика с трудом перегнулась через кровать и включила лампу на прикроватном столике. У нее замерло сердце, когда она увидела, что это не кровь. Она украдкой понюхала руку, она пахла чем-то сладким, определенно не мочой.

– Хорошо. Хорошо. – Сделав глубокий вдох, она поняла, что у нее отошли воды. Вслед за этим пришло осознание нового ощущения в животе. Она почувствовала тянущую боль внизу живота, слегка напоминающую боли во время месячных, но сильнее. Она потрогала живот и нервно выдохнула.

– Мэтт. – Он тихо заворчал, но, так и не очнувшись от глубокого сна, продолжал лежать на боку. – Мэтт! – проговорила она чуть громче и вместо поглаживания легонько толкнула его.

– Что? – спросил он хриплым голосом. Он всегда был недоволен, когда его будили.

– У меня отошли воды.

– Еще слишком рано, – пробормотал он, натягивая на плечо съехавшее с него пуховое одеяло.

– Что значит слишком рано? – Сев на кровати, Джессика пихнула его локтем в спину. – Я, черт побери, рожаю, Мэттью! – Она начала смеяться, когда и душой, и телом до конца осознала, что с ней происходит.

Окончательно проснувшись, Мэттью резко сел на кровати. Его волосы были с одной стороны примяты, а с другой стояли дыбом, как у мягкой игрушки из 70-х годов. – Что, правда? Прямо сейчас? Как ты поняла? – Он непрестанно моргал, протирая глаза.

Джессика кивнула.

– Я сижу в луже амниотической жидкости. – Подняв одеяло, она быстро заглянула под него. – По правде говоря, и ты тоже.

– Иисусе Христе!

Джессика засмеялась, глядя, как ее муж, как ужаленный, спрыгивает с супружеского ложа.

Он шарил по полу в поисках трусов.

– Ты полагаешь, что будешь кричать, цепляясь за спинку кровати или что-то в этом роде?

– На самом деле я не могу сказать с уверенностью, что я буду делать. Я раньше никогда не рожала. – Похлопывая по одеялу вокруг себя, она улыбнулась.

– Как ты себя чувствуешь? – Сев на край кровати, он продел руки в длинные рукава футболки с эмблемой команды «Куинз Парк Рейнджерс».

– Все отлично, я волнуюсь, нервничаю, и я счастлива!

– Ладно, ладно. Это все очень хорошо. – Мэттью надул щеки и выдохнул. – Я тоже очень нервничаю.

– Кстати, Мэтт. Ты надел трусы задом наперед.

Мэттью посмотрел вниз.

– Ведь переворачивать одежду после того, как ты неправильно надел ее, не предвещает неудачи? Наверное, нет. – Он натянул джинсы поверх надетых задом наперед трусов.

Джессика внимательно посмотрела на мужа.

– Ты уверен, что хочешь надеть футболку? Мне не хочется выглядеть старой клячей, но там будут делать фотографии на память, возможно, мы сохраним их на всю жизнь, а ты будешь увековечен в своей майке «Куинз Парк Рейнджерс». – Она закусила щеку.

– Точно! Вот поэтому она идеально подходит. Кроме того, я хочу, чтобы Лео Энтони, появляясь на свет, видел прекрасные голубые вензеля «Куинз Парк Рейнджерс» на белом фоне! – Оттянув материю на груди, он поднес ее к губам и поцеловал.