Читать книгу "Кто прислал мне письмо? - Люси Доусон"

– Нет. Когда пришла в себя, косметолог сказала, что ей показалось, будто я ударилась лбом.

– Сейчас я вам глаза проверю, Софи. Смотрите прямо на меня. Как вы себя чувствовали с момента инцидента? Прекрасная у вас прическа и макияж, между прочим. – Она улыбается маме. – Вы обе всегда так тщательно готовитесь к поездке в «неотложку»?

– Мне сегодня сорок лет исполняется, – объясняю я. – Сейчас мы должны были ехать на торжество.

– Жаль это слышать.

– Спасибо. Что касается вашего вопроса: чувствую я себя нормально, вот только головная боль не отпускает, и меня один раз вырвало.

– Вечером она снова упала в обморок, – сообщает мама. – И еще у нее язык заплетался.

Доктор Форрестер поднимает брови.

– Можете сесть, Софи? Я пощупаю вам пульс и проверю дыхание. Значит, вас доставили на «Скорой»?

– Да, – тихо отвечаю я.

– Можете сделать вот так? – Врач выставляет вперед указательный палец, словно прицеливаясь в пространство. Я следую ее движениям. – Отлично. А теперь коснитесь пальцем кончика носа.

Я делаю, как мне велят.

– А теперь можете поймать своим пальцем мой? – Доктор Форрестер начинает медленные движения, будто выписывая в воздухе воображаемую восьмерку.

– Я прямо как инопланетянин из фильма, – бормочу я, со смущенным видом ловя ее палец.

Она улыбается:

– Хорошо, теперь упритесь мне в руку ладонью как можно сильнее. А сейчас проверим рефлексы. Прекрасно. Можно попросить вас встать и подойти ко мне? Извините, здесь мало места.

Я напряженно встаю.

– Спасибо, Софи. Можете снова сесть. – Врач смотрит на меня оценивающим взглядом. – Как бы мне ни хотелось отпустить вас на день рождения, думаю, нам необходимо сделать компьютерную томографию.

– Врач со «Скорой» нам уже сказал, что травмы головы могут оказаться смертельными! – восклицает мама.

– Ничего подобного он не говорил, – замечаю я. – Доктор Форрестер просто досконально все проверяет.

Мама не обращает на меня внимания и умоляюще смотрит на врача.

– Вообще-то череп – замкнутый объем, так что, если внутри есть набухание, оказывающее давление на мозг, мы должны его выявить, – отвечает она. – Но ваша дочь права – я хочу исключить любые сомнения.

– А именно это представляет собой такую опасность? – не унимается мама. – Если набухание не рассасывается, мозг перестает нормально работать?

Доктор Форрестер чуть медлит с ответом.

– Да.

– О господи! – приходит в ужас мама. – Не надо было вообще позволять им вызвать на процедуру эту чертову девку! Это я виновата!

– Мам! Перестань! Конечно, ты ни в чем не виновата. Я поднялась и упала. Все образуется.

Мама сглатывает, и я понимаю, что она с трудом сдерживает слезы. Просто ужас какой-то.

Доктор смотрит на нас сочувственно:

– Мы все организуем, и через некоторое время к вам подойдут. И еще я попрошу, чтобы вам принесли пижаму, Софи.

– Спасибо. – Когда она исчезает, я поворачиваюсь к маме: – Вот видишь? «Через некоторое время». Меня же не сию секунду туда отправят? Если бы было что-либо серьезное, они бы так не тянули.

– Но ты же не успеешь выйти замуж! – возражает мама. – Гости уже собираются!

Черт побери, что же она станет делать, когда я совсем скоро исчезну? Мне нельзя оставлять ее одну в таком состоянии… Но выбора у меня нет. Я должна поехать в гостиницу – это не обсуждается. Я беру ее за руку.

– Не надо, мама, – прошу я. – Нет никакой твоей вины. А который час? – Я замираю в ожидании страшного ответа.

– Извини, ты права. Мне нужно успокоиться. – Она глядит на часы. Господи, да ее всю трясет! – Почти четверть восьмого.

Я холодею от страха. Надо бежать.

– Полагаю, когда приедет Марк, мы позвоним регистратору и спросим, возможно ли уговорить его немного подождать. – Мама откашливается. Я вижу, что она пытается успокоиться. – У них, наверное, больше нет таких поздних свадеб. Имоджен уже там, а Алиса могла бы вернуться, чтобы помочь ей. Если понадобится, они все объяснят гостям. Вопрос в том, чтобы сдвинуть все на несколько часов. А тебе на всякий случай не следует показывать Марку, что знаешь о свадьбе.

– Обещаю молчать.

– Хорошо. Теперь можно сбегать в туалет. – Мама с трудом поднимается. – Ты немного потерпишь? Или позвать сестру, чтобы ты не сидела здесь одна?

– Нет, все нормально.

Она отодвигает ширму.

– Мам, – быстро говорю я, – если меня увезут на томографию, пока ты отсутствуешь, дождись, когда я вернусь. Я уверена, что быстро они не сработают, но ты не волнуйся.

– Хорошо, – послушно говорит она, и я вдруг ощущаю себя родительницей, собирающейся улизнуть от играющих детишек, пока мой ребенок меня не видит.

Я гляжу, как мама идет по больничному коридору и задерживается у сестринского поста. Бога ради, мам! Я же просила ничего им не сообщать! Но потом она показывает на какую-то дверь, и я понимаю, что она просто спрашивает, где туалет. Как только мама исчезает за дверью, я встаю с кровати и хватаю сумку. Быстро поставив ее на постель, расстегиваю «молнию». Я не спускала с нее глаз с того момента, как мы сели в «Скорую», но не могу уехать, не проверив, на месте ли письмо, лежащее под платьем и туфлями.

Оно на месте.

Я закрываю сумку и делаю глубокий вдох. Ну вот, начинается. Подхватив сумку, я шагаю в сторону сестринского поста мимо других отсеков. Там царит суета, больные и их родственники беседуют с врачами. Кровь стучит у меня в ушах, сердце бешено колотится, но я уверенно поднимаю голову и не смотрю на сестру, только что говорившую с мамой. Да и она не поднимает головы. Сворачиваю налево и прохожу в двойные вращающиеся двери, следуя указателям на выход, и скоро попадаю в оживленный зал ожидания. На меня никто не обращает внимания, пока я шагаю к главному входу и в вестибюль, прежде чем выхожу на улицу.

Можно выдохнуть. Когда мама вернется, надеюсь, она подумает, будто меня увезли на томографию, и станет ждать. Даже если и спросит кого-нибудь, они решат, что я действительно на обследовании и не станут проверять. У меня по меньшей мере двадцать минут, а может, и больше, прежде чем до них дойдет, что я исчезла. Но нужно действовать быстрее, ведь без телефона я понятия не имею, который час.

Так, теперь надо поймать такси.

Я оглядываюсь, но, к своему удивлению, не обнаруживаю стоянки, и вдруг вспоминаю, что у меня с собой нет денег. Вот черт! Но как только я доберусь до места, кто-нибудь ведь обязательно за меня расплатится? Закусив губу и прижав к себе сумку с эксклюзивным платьем, баснословно дорогим браслетом и туфлями, я пытаюсь сообразить, что к чему. Ближайшая стоянка такси – у станции метро, но отсюда до нее минут десять-пятнадцать пешком. У меня такого времени нет.