Читать книгу "Ритуал - Адам Нэвилл"

– Жертвоприношение, – сказал Фил робким голосом.

Люк и Дом посмотрели на него. Снова натянув остроконечный синий капюшон, он стоял спиной к ним и вглядывался в деревья. Туда, где висел Хатч. Из-за плеча Фила Люк видел одно из тех деревьев. Сквозь ветви виднелась бледная нога. Он вспомнил свой безумный бросок в лес, и его всего передернуло от холода и подступившей тошноты. На мгновение Люк потерял равновесие и покачнулся, но сумел устоять на ногах.

– О чем ты говоришь? – гневно спросил Дом.

Люк поднял руку, чтобы успокоить его, и посмотрел на Фила.

– Продолжай, дружище.

Фил опустил глаза.

– Мне приснился сон. В том доме. Я помню его обрывки. Там были люди.

– Ты о чем, на хрен? – спросил Дом.

– Дом, – прошипел Люк, стиснув зубы, и снова повернулся к Филу.

– Мне тоже приснился сон.

Фил резко повернулся к Люку и уставился на него. Дикие, полные ужаса глаза отталкивали и притягивали одновременно.

Люк кивнул.

– Да, дружище. В этом сне я попал в ловушку. Где-то здесь. Застрял в деревьях. А вокруг разносился этот… звук.

Стоя прислонившись спиной к дереву, Дом сполз на землю, без сил от отчаяния. Ему тоже что-то приснилось. Люк хотел знать, что именно. Требовался любой, даже скудный намек. От этого зависела их жизнь. Он десять лет жил в Лондоне среди людей, чья речь полностью состояла из рекламных слоганов и которые видели смысл жизни в пробуждении чувства зависти у других. Они и мысли не допускали, что у них что-то идет не так. Не говорили ни о чем негативном, даже не позволяли себе думать об этом, словно проблем не существовало. Когда-то он завидовал им, потом стал презирать. Он не походил на них. Фактически являлся их противоположностью. Он всегда тщательно анализировал все плохое, что случалось с ним в жизни. Возможно, эта позиция мешала ему, разрушая любую возможность реального и стабильного счастья. Его неприятие самообмана. Но здесь не было места ни для безумного оптимизма, ни для отрицания фактов, какими бы нелепыми они ни были. Люк чувствовал, что почти смирился с ситуацией, и хотел знать, не потому ли так происходит, что он всегда и везде был готов к худшему.

– Я застрял, – сказал Люк. – И что-то охотилось на меня. – Это было как предупреждение, хотел он сказать. – Все было очень реально и ярко, понимаете? И Хатч. Я нашел его на чердаке. Он ходил во сне и тоже видел нечто ужасное. – Дом сделал вид, будто не слушает его. Люк поднял руки вверх, привлекая внимание. – Мы все заблудились там. А при дневном свете постеснялись взглянуть правде в глаза. – Он указал на Дома. – Ты бы не дал нам. И ты по-прежнему делаешь вид, будто ничего не происходит. Брось это дерьмо! Мы должны посмотреть фактам в глаза. Немедленно. – Люк посмотрел на Фила и кивнул ему.

Фил сглотнул. Перевел дыхание.

– Похоже, они приносили в жертву людей. В том доме. В жертву какому-то существу. Давным-давно.

Люк кивнул.

– Когда та церковь принимала прихожан, а кладбище еще не заросло. С теми людьми в подвале произошло что-то очень плохое. Их убили.

Фил поднял голову и посмотрел на кусочек неба, просвечивавший сквозь полог листвы.

– Их вешали. Вздергивали на деревьях для того существа. Тогда оно было моложе. Но оно все еще здесь. А они ушли. Старые люди, которых я видел во сне. Которые… кормили его. Но оно все еще здесь.

Дом молча вглядывался в деревья.

34

– Мне никогда не перебраться на ту сторону. – Сквозь грязные полосы на лице Дома просвечивала ярко-красная кожа. Чтобы удержаться в вертикальном положении, он прислонился плечом к дереву, упершись костылем в губчатую землю. Костыль был сделан из толстой ветки нужной длины. У него имелось даже V-образное раздвоение на конце, чтобы просовывать под мышку. Это был уже третий костыль. Первые два довольно быстро оказались непригодными. Люк нашел их в подлеске, после того как они покинули зловещее место, где висел Хатч.

Сев на широкий камень на краю ущелья, Люк бросил сумку с палаткой с одной стороны и два рюкзака, которые тащил, с другой. Фил остановился у него за спиной и, согнувшись от усталости и досады, уперся руками в колени. Дыхание с хрипом вырывалось из его рта.

– Будет у нас когда-нибудь передышка? – сказал Дом сам себе.

– Брызни-ка себе из ингалятора, дружище, – сказал Люк Филу, не глядя в его сторону. – Хрипишь ужасно.

Фил порылся в кармане куртки.

Когда они, пройдя километра три вверх по заросшему каменистому склону, вдруг оказались на краю глубокой лощины, к Люку вернулось знакомое чувство тревоги. Смутное ощущение, что именно здесь они найдут собственную смерть.

Спуск в лощину был усыпан крупными валунами, видимая поверхность скал обросла желто-зеленым лишайником. Дно узкого ущелья покрывали заросли длинноствольных растений с жесткими зонтичными листьями, а через тридцать метров ждал скалистый подъем. На другой стороне виднелась болотистая земля, густо заросшая пихтой и сосной. Люк взглянул на часы. Был час дня.

В ущелье падал мягкий свет. Впервые после ухода с кладбища они видели столько света. Вместе с ним с бледно-серого неба постоянно лил дождь, охлаждая чистый воздух. Он непрерывно усиливался, стуча все громче об окружающие камни. И вскоре перешел в ливень. Люк чувствовал и предвидел это.

В одиннадцать часов они, уставшие и движимые страхом, грозящим перейти в групповую истерию, оставили бедного Хатча. И, опустив головы, побрели прочь, в направлении ущелья, оказавшегося непроходимым при их нынешнем состоянии. Оно простиралось в обоих направлениях, насколько хватало глаз, теряясь в туманной дымке.

Никто из них не мог осознать до конца, что Хатча нет в живых. Во многом благодаря своему истощению. Люка устраивало подобное оцепенение. Непостижимость происходящего приглушила эмоции. Но жуткая правда снова и снова давала о себе знать. Кто-то рыдал, кто-то причитал себе под нос, пока они брели, пошатываясь, сквозь деревья. Невероятно. Такого просто не могло быть.

– Нам нужна вода. И немного калорий, – сказал Люк в надежде привести в порядок мысли. От обезвоживания они становились расплывчатыми. Идеи приходили и тут же ускользали. Легкие буквально слиплись, речь стала невнятной. От усталости он едва мог говорить. – Отдохните. Мы заслужили. Не обращайте внимания на всякую хрень. Сегодня мы сделали хороший рывок. Вы сделали. Вы оба.

За последний час он впервые сказал так много. Он слишком устал, чтобы подбадривать кого-то или давать советы. Он нес палатку и два рюкзака. Свой на спине и Дома – на груди. Утренний поход по каменистой местности выжал его почти без остатка, а было только начало дня. Рюкзачные ремни вызывали в плечах ужасную боль, которую не удавалось облегчить, перемещая вес. Люк просто двигался вперед, стиснув зубы. Перед глазами все плыло. И все же ему приходилось останавливаться каждые несколько минут, чтобы не отрываться от остальных. Шея теперь пульсировала болью. Из-за того, что ее часто приходилось вытягивать. Иначе из-за рюкзака Дома было не видно, куда ставить ноги. Одна подвернутая лодыжка, и можно раздеваться и ждать конца.