Читать книгу "Загубленная жизнь Евы Браун - Анжела Ламберт"

Гели становилась все безрассуднее в поисках других связей, предлагая себя — если верить слухам — симпатичным студентам, с которыми знакомилась в городских кафе. Интересно было бы узнать поподробнее о любовниках Гели, постоянных или случайных, но она знала, что за ней следят и что, изменяя Гитлеру, она подвергает опасности не только свою жизнь. Достаточно веская причина, чтобы быть скрытной. Тем не менее поведение Гели сделало ее объектом сплетен. Вильгельм Штокер рассказывал репортеру:

Не раз, когда Гитлер уезжал на несколько дней на политические съезды или по партийным делам в Берлин или еще куда-нибудь, Гели проводила время с другими мужчинами.

Мне самому девушка нравилась, поэтому я никому не говорил, что она делала и куда ходила в те свободные ночи. Гитлер пришел бы в бешенство, узнай он, что она встречалась с такими типами, как скрипач из Аугсбурга или инструктор по лыжному спорту из Инсбрука… Она была из тех девушек, которым надо постоянно уделять внимание. И она определенно хотела оставаться любимицей Гитлера.

Гитлер подозревал о происходящем, и его ревность не то чтобы становилась параноидальной (поскольку была совершенно оправданна), но причиняла ему немало мучений, а ей — горьких обид.

Домик Гитлера над Берхтесгаденом оставался в безраздельной власти Гели, хотя бы потому, что ее мать вела в нем хозяйство. Еве путь туда был заказан. Она тихонько мстила, подсовывая записки в карман Гитлеру с расчетом, что Гели может найти их. Она находила. Вторая жена Эриха Кемпки рассказывала на допросе в 1948 году: «Гели знала, что что-то происходит между Гитлером и Евой, и это приводило ее в отчаяние, тем более что он всегда говорил ей, что должен жить только ради своего народа».

Генриетта Гофман, знавшая и Еву и Гели, как-то заметила: «Гели — опера, Ева — оперетта». Она не имела в виду музыкальные вкусы, так как все три девушки предпочитали популярные песенки и комическую оперу любому великому баритону. Хенни подразумевала, что Гели была трагической героиней, а Ева — всего лишь хорошенькой болтушкой из венской оперетты Франца Легара. Но действительно ли Гели жила ярче и насыщеннее, чем Ева, острее переживая радость и боль?

Отношения девушек с Гитлером были во многом сходны. Будь на его месте кто-то другой, эта банальная мелодрама переходного возраста — влюбленность в зрелого мужчину — вскоре забылась бы. Обе познакомились с ним очень юными, едва окончив школу, почти или вовсе не имея опыта романтических связей. Обе стали спать с ним после долгого периода ожидания — возможно, больше двух лет. И Ева и Гели, несмотря на все нежелание последней идти традиционным путем, приучены были верить в любовь и брак. Ход событий известен с детства: Золушка сбегает от грязного камина… едет во дворец на бал… теряет туфельку… принц ищет маленькую ножку, к которой туфелька подойдет, и — о, чудо! — миг взаимного узнавания. Только вот Гитлер был не прекрасный принц, а Синяя Борода.

Обе девочки пошли против своей семьи ради продолжения романа. И самой страшной бедой их жизни стало то, что они связались с Гитлером, не обладая достаточной проницательностью или эмоциональной зрелостью, чтобы осознать, что им не найдется места в его необъятном мире и что он никогда на них не женится. Ослепленные первой любовью подростки, они просто-напросто отказывались верить, что Германия всегда будет для него на первом месте, что роль вождя не оставляет времени для супруги, не говоря уже о детях. Им следовало бы поостеречься. Гитлер любил повторять:

Для меня брак стал бы катастрофой. Когда муж не способен уделять жене столько времени, сколько, по ее мнению, ей причитается по праву, обязательно возникают разногласия. Ее запросы можно понять. Женщина, любящая своего мужа, живет только ради него… Мужчина же — раб своих мыслей. Он подчиняется чувству долга… Жена не просто жалуется на отсутствие мужа. Ее возмущает, что он занят. Скверная сторона брака в том, что он предполагает обязанности. Вот поэтому-то лучше иметь любовницу. Не так обременительно, и каждый жест воспринимается как подарок [курсив мой — А. Л.].

В качестве компенсации он проявлял щедрость к обеим девушкам. Гели могла требовать многого, но Ева была бескорыстна. Долгие годы она не принимала от него денег, даже на такси до дома, что производило на Гитлера неизгладимое впечатление. Он часто рассказывал об этом друзьям, доказывая, что она не заинтересована в его богатстве и могуществе.

Обе молодые женщины были умнее, чем о них думали окружающие, только одна предпочитала скрывать это, а другая — выставлять напоказ. Ева не была «гусыней», как называли ее некоторые прихвостни Гитлера, или «тупой коровой» — eine blöde Kuh. Да и Гели, пусть и не имела склонности к умственному труду, была, уж конечно, далеко не дура. Они знали, что Гитлер не выносит умных женщин, особенно таких, которые пытаются с ним спорить. Он предпочитал пустоголовых хохотушек, умеющих отвлечь его от сложных дел. По его словам: «Ум для женщины не имеет значения. Моя мать, например, произвела бы жалкое впечатление в обществе наших утонченных дам. Она жила исключительно ради мужа и детей. Они составляли ее маленькую вселенную. Но она подарила Германии сына».

Каждая из них по-своему была «женщиной, созданной для мужчины». Ева со своей ладной фигурой и стройными ногами была красивее в общепринятом смысле слова, зато Гели, несомненно, сексуальнее. Юлиус Шауб, двадцать лет прослуживший при Гитлере адъютантом, описывал последнюю так: «Кареглазая брюнетка, ростом 5 футов 6 дюймов, хорошо сложенная, цветущая, обладающая животным магнетизмом, приятным голосом, открытым характером, всегда готовая пошутить… Она отличалась необычайным самообладанием». «Хорошо сложенная»… «цветущая»… «животный магнетизм»… «открытая»… намек ясен: Гели, в отличие от Евы, не удовлетворялась одним мужчиной, сегодня ее назвали бы «искательницей приключений».

В продолжение романа она противостояла Гитлеру, самостоятельно выбирая себе любовников, чего Ева никогда не делала. Еву часто сбрасывали со счетов как «хорошенькую дурочку», но никто не подвергал сомнению ее верность.

Но возможно, в конечном итоге главная разница между Евой и Гели заключалась в том, что Гитлер страстно любил Гели. Она никогда не сомневалась в преклонении «дядюшки Альфа», в то время как Ева только в самый поздний период их отношений поняла, насколько дорога ему. Обе пережили из-за него острый эмоциональный кризис и неоднократно пытались покончить с собой, не видя иного способа добиться его внимания и заботы. Обеих Гитлер близко не подпускал к своей политической жизни, хотя, ко всеобщему изумлению, позволял фотографировать себя с Гели на публике. Еву такой привилегии он удостаивал крайне редко, да и то с неохотой. На основании скудных свидетельств можно заключить, что девушки относились друг к другу с неприязнью, но если это действительно так, то только из-за соперничества. При других обстоятельствах они, вероятно, отлично бы поладили.

Если у них было столько общего, можно ли называть одну оперой, а другую опереттой? Хенни, наверное, думала об их характерах. Да, Гели на вид была энергичнее — с ее-то безудержной тягой к радостям жизни, сильной волей и нежеланием кому-либо подчиняться. По сравнению с ней Ева выглядит типичной беспомощной маленькой женщиной. И все же, как мы увидим, в ней таились эмоциональные глубины, каких никто не подозревал, и, несмотря на внешнее легкомыслие, она переживала периоды тяжелой депрессии, которые скрывала от всех, и особенно от Гитлера. Она была не только умнее, но и сильнее, чем казалась. Не такая простая задача — привлечь к себе его взор и обойти многочисленных поклонниц, борющихся за его внимание.