Читать книгу "Прекрасная Франция - Станислав Савицкий"

Русским тут всегда нравилось, Герцен так прикипел душой к этим местам, что купил большой участок на кладбище, что на холме, где когда-то возвышалась над побережьем древнегреческая крепость. Там он и был похоронен. Русских эмигрантов тут было много: и художник Николя де Сталь, и писатель Борис Зайцев, и Марк Шагал. В Ницце есть большой Музей Шагала, а по соседству, в одном из самых роскошных мест Франции, – его поместье.

В Ницце есть две русские церкви. В окрестностях несколько русских кладбищ. Эжен Клементьефф, художник первой волны эмиграции, эффектно расписал католическую церковь Св. Жанны Д’Арк. Кажется, это одна из первых бетонных церквей, ее построили в начале тридцатых по византийскому образцу, но издалека ее выбеленный силуэт и овальный купол напоминают мечеть. Музей наивного искусства – и тот был основан русским эмигрантом Анатолем Жаковски, известным во Франции как один из ведущих критиков, писавших о современном примитиве. Вилла Вальроз строителя российских железных дорог Дервиза – теперь физический факультет местного университета.

В Ницце начинает казаться, что русские вездесущи /ил. 109/. Это колонизаторское присутствие создает ощущение, что ты не в далеких средиземноморских краях, а на родном черноморском курорте. Но в конце концов, тут так вкусно, вольготно и интересно, что на это перестаешь обращать внимание. Здесь можно быть счастливым уже оттого, что сидишь в кафе на берегу и отмечаешь изменения в морском пейзаже, забыв обо всем на свете. Здесь можно гулять по пляжу или променаду целыми днями, болтать с прохожими, которые с тобой заговаривают, или заводить разговор самому, благо тут это уместно практически всегда. Перепробовать все, чем здесь кормят, – это особенный азарт. Другая большая охота – поездить по окрестностям, где есть что посмотреть.

| 110 | …вдоль берега выстроились в ряд пальмы…

Французы любят приезжать сюда на несколько дней. Кто-то покупает здесь жилье, чтобы перебраться из Парижа на склоне лет. В пенсионном возрасте Ниццу оккупировали великие модернисты Матисс, Кокто, Дюфи. Конечно, этот уголок юго-восточной Франции – не VIP-питомник и не навороченный курорт. Русские в Ницце – это такой забавный анекдот о том, чего только ни бывает на Французской Ривьере. Тут и Италия в нескольких остановках на электричке, тут и провансальский язык можно услышать, тут многое напоминает о том, что когда-то это были савойские владения, а коренные жители, если захотят, выдают себя за лигурийцев и могут даже в доказательство встать перед вами в профиль и продемонстрировать мужественный римский нос, кипящий мыслями высокий лоб и свидетельствующий о решительности немного выдвинутый вперед подбородок.

Ницше в окрестностях Ниццы, на вершинах средиземноморских Альп, являлся Заратустра. Карабкаться по крутым склонам совсем не просто, зато по дороге можно читать письмена на широких листах агавы. Вот, например, что пишет нам доброжелатель из ВильФранш-Сюр-Мер: «Здравствуйте! Простите, что давно не писал. Спасибо за то, что вы есть!»

Я очарован этими краями по-своему. Меня приводят в восторг пальмы. Как-то прилетев в Ниццу в феврале из Петербурга, который превратился в заполярный бункер после того, как у нас перестали переводить время, я был счастлив уже оттого, что увидел солнечный свет, лазурное море. А когда по дороге в гостиницу вдоль берега выстроились в ряд пальмы, я возликовал, как в детстве при появлении на экране телевизора кота Бонифация под высоченной палкой, наверху которой торчком стояла мочалка, а под нею весело болтались кокосы-бананы /ил. 110/.

Марсель

В Марселе другой выговор, не похожий на то, как говорят в Париже. Здесь много выходцев из Северной Африки, Италии, Испании и Ближнего Востока. Есть украинцы, есть и русские. Марсель – огромный портовый город. На умиротворенную Ниццу этот мегаполис совсем не похож. Он претендует быть второй столицей Франции. В России вторым городом страны считается Петербург, борьба за третье место разворачивается между Екатеринбургом, Нижним Новгородом, Новосибирском и Красноярском. Они могут спорить между собой бесконечно. Во Франции тоже много разговоров о том, какой город считать «запасной» столицей. Лион, например, не стоит сбрасывать со счетов, как и Бордо с Тулузой. Но с Марселем соревноваться сложно.

Тут, как в Париже, легко потеряться в толпе, текущей по главным улицам, или спрятаться от нее в закоулках старого города, от которого, впрочем, осталось не так много. Его бомбили во Вторую мировую. Марсель отстраивали после войны, здесь есть интересные кварталы конца сороковых – пятидесятых годов, хотя такого ансамбля, как созданный Пере в Гавре, нет. Город раздроблен из-за того, что стоит на холмах, он теряется в узких улочках, разбегается по окраинам, где селятся многие иммигранты. Мне рассказывали историю о русском парне, который, не закончив университет, приехал сюда в девяностые, женился на дочери посла «банановой республики», играл в рок-группе, потом стал художником, потом развелся. След его теряется на пляжах средиземноморского побережья. Неизвестно, где он сейчас. И таких историй в здешних краях знают тысячи.

| 111 | Марсельский кот, хранитель духовных скреп

Сейчас Марсель сильно поправел. Было время – здесь все бредили социализмом. Марсель Паньоль воспел жителей этого порта, гордо ищущих справедливости даже тогда, когда помощи ждать неоткуда. За последнее время ни разу не слышал, чтобы здесь пели «Марсельезу». Город моряков и рыбаков, обаятельная средиземноморская столица, безумный вавилон – у Марселя много обличий. Сюда съезжаются со всего мира, как в Париж. В барах еще десять лет назад знали ЦСКА, а теперь знают «Зенит». Коты Марселя – с длинным туловищем, в Париже такие не водятся. Хотя кот с афиши парижского кабаре «Chat Noir» как раз такой породы. Сейчас, впрочем, даже в рыбном магазине рядом с моим домом в Петербурге на прилавке возлежит такая вот удлиненная серая особь с хитрой мордой, которая пару раз в день столуется в соседнем кафе. Глобализм добрался даже до наших чухонских болот. Марсельские коты гуляют у старого порта, где всегда есть чем поживиться. Их много у подножия холма, на вершине которого стоит собор. Эти, наверно, из духовных, со «скрепами» /ил. 111/.

К марсельской многоэтажке Ле Корбюзье – одному из первых жилых многоэтажных домов в мире – надо было долго добираться на окраину города, за стадион, где играет местный футбольный клуб. Уже смеркалось, когда я, наконец, был на месте и застал под мощными бетонными опорами, на которых стоит этот мрачный прообраз современных серийных построек, большой сплоченный коллектив котов всевозможных мастей. Они разом обернулись и бросили на меня чрезвычайно неприветливые взгляды. Дальше мне пришлось пережить неприятные минуты, так как, чтобы войти в многоэтажку, надо было пройти через эту ватагу. Зверей я никогда не боялся, уж котов-то точно. Как святой Франциск, я попытался завести непринужденный разговор, и, хотя ответа не последовало, к дому я все-таки прошел.