Читать книгу "Мутные воды Меконга - Карин Мюллер"

Было что-то странное в этих собирателях, которые рыскали по гниющему полю, соревнуясь с тараканами и блохастыми собаками за право обладания отбросами. В отличие от фермеров, высаживающих рис, они двигались не в гипнотически-медленном ритме, а проворно, по-птичьи; их глаза были само внимание, а пальцы готовы выхватить ценную добычу из мусорной кучи. Дети часто смеялись и давали друг другу взглянуть на свои приобретения, словно малыши на пляже, собирающие выброшенные морем цветные стеклышки.

В этом была своя закономерность. Фермер, оглядывающий поля, точно знал, на какой урожай можно надеяться даже при самых благоприятных обстоятельствах. Но в этом море нечистот возможности были бесконечны, а надеяться оставалось лишь на случайность. Стоило лишь граблями провести, и в куче грязи могли обнаружиться золотое кольцо, браслет, исправный карбюратор. Кто угодно, будь он молод или стар, мужчина или женщина, мог вдруг разбогатеть, если только повезет.

Вдоль шоссе среди отбросов сидели на корточках старьевщики; из их рисовых мешков высыпались пригоршни мусора, который предстояло рассортировать. Маленький мальчик в конусообразной шляпе с большими полями рылся в мешанине из проводов, бутылочных пробок, шайб, сломанных ручек, ножей, старых костей, вилок и медных обломков; его пальцы мелькали как ящерки. Для всего мог найтись покупатель; отдельная емкость предназначалась для зубных щеток; их щетина согнулась почти до горизонтального положения, ручки покрылись трещинами и зазубринами. Мальчик держал в руках каждый новый предмет ровно столько, чтобы определить его цену, и кидал его в соответствующую кучку. Он проверял, пишут ли ручки, на тыльной стороне ладони и примеривал покосившиеся очки, прежде чем бросить их в кучу, где уже лежала дюжина таких же.

Ко мне подошел старик, угостил кока-колой (местного производства) и пригласил присесть на старый стул, у которого не хватало одной ножки – вместо нее была подставка из кирпичей. Он оглядел поле.

– В Америке такое нечасто увидишь? – спросил он на безупречном английском.

Я так и плюхнулась на стул. Он засмеялся, увидев мое изумление.

– Я много лет прожил в Миннесоте, работал механиком, – объяснил он и махнул в сторону запада ослабевшей рукой, потревожив стаю мух.

– Мусор у вас получше, зато зимы холодные.

Он сделал вид, что ежится от холода, и усмехнулся. Занятное исключение из общей тенденции: он вернулся к семье в Сайгон вместо того, чтобы вывезти их в Америку. А теперь вот выискивал на свалке запчасти, чтобы собрать машину. Он показал мне ржавый остов, который, сильно накренившись, стоял у лачуги из толя.

– Когда она будет готова, стану таксистом, – объявил он и взглянул на меня с внезапным блеском в глазах. – У вас не найдется ключа девять на шестнадцать?

Я покачала головой. Он тихо кивнул, вернулся на свой стул и стал ждать, когда к нему приблизится очередная рыскающая фигура с деталью будущего автомобиля его мечты. Это было самое экологически чистое автомобильное производство в мире.

Хотя Джей держался от старьевщиков в стороне, его готовность отправиться со мной на свалку сильно меня впечатлила. Теперь, когда мы утрясли все детали нашего маршрута по шоссе № 14, настало время обсудить более деликатную тему – мой документальный фильм. «Пусть кто-нибудь поедет с тобой: ты тоже должна быть в кадре, иначе фильма не получится…» Мне нужно было, чтобы Джей снимал меня хоть иногда – в те особо важные моменты, когда я должна была показать, что тоже являюсь частью происходящего.

– Никаких проблем, – сказал Джей. Кажется, мое предложение пришлось ему по душе. – Всегда хотел снять кино. Покажи-ка свою камеру.

Он понажимал на кнопочки и нацелил объектив на стол. Лампочка пару раз вспыхнула и погасла.

– С этой малюткой я справлюсь. Много раз такими снимал.

Я поторопилась заметить, что вряд ли что-то дельное выйдет из этих кадров, и в качестве компенсации предложила ему вести подробный ежедневный отчет о нашем путешествии. Но он меня уже не слушал. Лампочка зажглась снова, кусочек голубого неба был запечатлен для следующих поколений, и широкая улыбка осветила лицо Джея: он вовсю забавлялся новой игрушкой.

Мы упаковали вещи, с сожалением оставив на хранение то, что посчитали лишним, – выяснилось, что и у нашего мотоцикла, везущего на себе двух американцев и скарб, есть предел, выше которого его грузить уже нельзя. Осталось лишь купить багажник для «хонды», и можно было уезжать.

В городе, где движение в час пик представляло собой тесный поток двухколесного транспорта, найти мотоциклетный магазин было не сложнее, чем передвижную лавку торговца супом. Хозяин первой мастерской обошел мотоцикл дважды, погудел в гудок и сокрушенно покачал головой – частным лицам запрещено иметь мотоцикл с объемом мотора больше 150 кубических сантиметров. Для 450-сантиметровой махины Джея понадобится багажник, сделанный на заказ, – в несколько раз больше, чем для русских 125-х или немецких 100-х, которых на улицах было пруд пруди. Он направил нас к своему брату в китайский квартал.

Во второй мастерской багажника тоже не оказалось, как и в третьей, четвертой и пятнадцатой. Мне уже ни к чему было напрягать свой ослабевший мозг и переводить для Джея, я просто смотрела на движения руки механика, которая словно жила своей жизнью, и отвечала за него. Ладонь обращена вниз и механик делает отрицательный жест из стороны в сторону? Значит, перспективы наши хуже некуда, даже если просят подождать или говорят, что ключи от сарая у другого механика. Но потенциальная информация не ограничивалась одним лишь отказом. Порхали ли мозолистые пальцы механика, словно крылья бабочки, или двигались медленно, как неуклюжий буйвол? Держал ли он руку у плеча или, боже упаси, у одного уха? Если рука была на высоте груди и слегка подергивалась, точно бьющееся сердце, это означало, что багажников не найти во всем районе, а может, и во всем городе. Если мастер держал обе руки на расстоянии от тела и дергал ими так, словно у него спазмы, он явно предлагал вам отправиться на поиски в Таиланд, а то и в Соединенные Штаты.

К середине дня даже Джей был готов изуродовать свой классический мотоцикл простым сварным багажником и даже раздобыл где-то пару гнутых стальных прутьев. Однако хозяин первой мастерской печально отклонил его предложение и покачал головой. Прутья не той формы. Сваривать их негде. Он взял один прут и попытался согнуть прочный металл. Хоть у него ничего и не вышло, он заявил, что прутья недостаточно крепкие. А кроме того, его люди сейчас заняты, и работа займет по меньшей мере три дня.

Мы снова принялись обходить мастерские. К этому времени даже мой неунывающий ковбой Мальборо, прямо скажем, приуныл. Наконец, признав свое поражение, мы вернулись в первую мастерскую. Пять дней, сказал хозяин. Мы бросились спорить.

К отъезду мы были готовы через неделю.

10

ШОССЕ № 14 И «ЗВЕРЬ»

Дорогая мамочка!

Тропа Хошимина – это грязь, рытвины, рыхлый песок по колено; местами тропа и вовсе куда-то девается, зато злобные полицейские повсюду. Каждый день дождь, москиты, здоровые, с грейпфрут, и только одно можно предсказать с абсолютной точностью: до обеда наш мотоцикл обязательно сломается хотя бы один раз.