Читать книгу "Грабители - Йен Лоуренс"

Отец был слаб, но мог стоять. Он оперся на меня, и мы заковыляли вверх по ступеням.

— Скажи мне, что за золото он хотел? — спросил он.

— Из бочек,— процедил я сквозь зубы. Меня злило, что отец до сих пор скрывает от меня правду о своей контрабанде, предпочитая мне свое золото.

— Бочки? — Его ноги застыли, мне пришлось остановиться на предпоследней ступеньке, под навесом верхнего этажа.

— Я знаю все, — сказал я. — Бочки, которые мы грузили ночью, наполовину заполняли опилки. Там было контрабандное золото или бриллианты. Опилки выдали тебя. Но именно из-за них Обрубок сохранил тебе жизнь.

Отец ничего не говорил. Я чувствовал, как он затрясся, как изменилось его дыхание. Я думал, что он плачет, но он смеялся.

— Опилки! — воскликнул он и засмеялся еще сильней. — Он спас меня из-за опилок! Джон, посади меня на минуту...

Я опустил его на ступени. Он сидел там наклонившись вперед, вытирая глаза и смеясь.

— Не было никакого золота, — сказал он. — С чего у них возникла эта мысль? — Он снова засмеялся, слезы катились по его лицу. — Мы купили второсортное вино у третьесортного торговца. И они надули нас, Джон. Эти испанцы заставили нас грузиться ночью и подсунули бочки с двойным дном. Я понял это, когда опилки забили помпы.

Мэри тоже засмеялась:

— Они продали вам опилки?

— За милую душу! — сказал отец. — А мародеры подумали, что там были горы золота?

— Да. — Мне было не смешно.

— Видишь, это показывает, — отец потянулся вверх, и я подставил ему плечо, — что люди судят о других по себе. Дурные люди всегда видят дурное в других.

Его слова не открыли мне новых истин. Мне было стыдно. Мы вышли на улицу, где Мэри привязала пони, у седла которого болтался мешок. — Здесь еда, — сказала она. Мы возьмем другого пони и... — Она увидела мое лицо и остановилась. — С ним что-то случилось?

— Шахта, — пробормотал я. — Мы провалились в колодец. — Моган предупреждал меня, но я думал, что он просто пугает.

Мэри закусила губу.

— Тогда вы возьмете этого. Вы доберетесь до Полруана. Пони оставьте в конюшне на пристани, дядя заберет его позже.

— Сегодня твой дядя занят, — холодно заметил я. — Ему надо загубить судно.

— Джон, прекрати!

— Но пастор... Ты сама сказала, что они были вместе в ночь, когда погиб «Небесный».

Мэри молча смотрела на меня.

— Он мародер, — утверждал я.

— Нет.— Она медленно покачала головой.— Ты ошибаешься. Ты не можешь не ошибаться.

— Когда ты придешь домой... Она опустила голову.

— Я не думаю, что сегодня пойду домой. Поезжайте, Джон. Поторапливайтесь.

Отец с усилием выпрямился.

— Сударыня, — ласково произнес он, — я в неоплатном долгу перед вами. Если я что-то для вас могу сделать...

— Нет,— сказала Мэри.— Я ни в чем не нуждаюсь.

Отец улыбнулся. Несмотря на то что он промок и дрожал от холода, одежда его была оборвана и воняла сточными водами, он выглядел гордо и элегантно. Джентльмен! Он хлопнул меня по плечу:

— Что ж, домой!

Не верилось, что мы наконец покидаем Пенденнис. Стоя на темной улице в потоке дождя, мы улыбались друг другу, как дураки. Я помог отцу взобраться на пони, а сам хотел залезть позади. Он остановил меня.

— Вперед, — сказал он. — Ты справишься лучше, чем я.

Я взял Мэри за руку.

— Мэри, я...

— Ладно, ладно. — Она хлопнула пони, и он прыгнул, вырвав у меня руку Мэри. — Я часто буду думать о тебе,— пообещала она.

И убежала.

Я смотрел ей вслед, но она быстро потерялась в темноте. Я почувствовал руки отца на своих боках и дернул за повод. Мы пустились в путь, на Полруан. Казалось, пони вздохнул, когда мы миновали старую стену и начали подъем на холм.

Я оглянулся лишь один раз, чтобы посмотреть на церковь. Здание лежало во тьме, святые, теперь не освещенные, прятались в тени. Отсюда пастор Твид наблюдал за обстановкой в море. Сейчас церковь казалась одинокой, пустой и заброшенной.

17
ЛОЖНЫЕ ОГНИ

Я бы хотел, чтобы мой рассказ здесь и закончился. В каком-то смысле так оно и есть, потому что то, что случилось после этого, в корне меняет все последующие события.

Мы не успели достичь вершины холма, как услышали сигнал. Три пушечных выстрела подряд прозвучали над пустошью и утесами, в долине и в небе. И прежде чем замер звук, я остановил пони.

— Почему ты остановился?

— Сигнал, — сказал я. — Судно несет на берег.

Я развернул пони против ветра. Его грива хлестала меня, он мотал головой.

Я не мог видеть Ла-Манш, но слышал его, слышал биение бесконечного ряда волн о скалы.

Отец тихо сидел за мной. Потом он тронул меня за руку.

— Сын,— сказал он,— нам надо в путь. Я обернулся.

— Не могу, — сказал я. Я не могу уехать, зная, что мародеры принялись за свое дело.

Он развел руками.

— Но что мы можем сделать? Лучше всего сообщить в магистратуру...

— Будет слишком поздно, — сказал я.— Они не успеют.

— Но, Джон, что мы сможем сделать?

— Не знаю. Может быть, ничего. Но я не могу уехать, не попытавшись сделать хоть что-то.

Отец вздохнул:

— Да, ты прав. Извини, я тебе только помешаю.

— Нет, отец. — Я спрыгнул с пони и положил руки на его колено. — Я вовсе так не думаю.

— Но это так.

— Просто ты очень слаб. Ты едва держишься на ногах. — Я протянул ему повод. — Я хочу, чтобы ты отправился в Полруан. Сможешь добраться сам?

Он опустил руку, и я вложил в нее повод пони. Но он взял меня за запястье.

— Нет, — сказал он. — Мы поедем вместе. Когда все будет позади, мы оба отправимся в Полруан.

Он сжал мою руку. Тогда я опять взобрался на пони и повернул обратно в деревню. Грязь летела из-под копыт, когда мы спускались с холма, проскакали перекресток, долину. После моста мы свернули с дороги. Отец стукнул ногами по бокам животного, и мы поскакали по пустоши к морю.

На побережье мы вышли восточнее Надгробных Камней, к утесам, на которых, как сказал Моган, водятся привидения. С жутким грохотом разбивались об их подножия волны прибоя. Мы сидели на бедном испуганном пони и глядели в море. Далеко мелькали молнии, бледные, как искры трута.

Перед нами было судно.

Слабое, едва различимое в дымке, оно казалось не больше «Небесного Острова». Но вот мелькнула молния, осветив его мертвенным светом, и перед нами предстал гигант с необъятным парусным вооружением и командой из не одной дюжины моряков. Судно двигалось под минимальным количеством зарифленных парусов.