Читать книгу "А я дура пятая! - Екатерина Вильмонт"

Я постучалась к Наиле Сабуровне.

– О! Как красиво! Ты потрясающе выглядишь! – одобрила она меня. – Это что, камея? Никогда таких не видела. Что ж, такой невесткой можно только гордиться.

* * *

Я сидела в пятом ряду партера, и меня била крупная дрожь. Я почти ничего не воспринимала, только сказочный голос Ильяса пробирал меня до печенок. Кажется, он и играл замечательно, но я слишком волновалась, чтобы трезво оценить. А публика неистовствовала.

– Детка, тебе нехорошо? – шепнула мне Наиля Сабуровна. – Ты такая бледная…

– Нет, все в порядке, я просто дико волнуюсь.

– Илька поет сегодня божественно, я строго его сужу всегда, но сегодня он в ударе! Ты не находишь?

– Если честно, я мало что понимаю сейчас…

Наконец спектакль кончился. Успех был огромный.

– Наиля Сабуровна, а мы… мы пойдем к нему за кулисы?

– Нет! Мы сейчас поедем в одно чудесное место и будем там его ждать, вернее, ждать его будешь ты!

– А вы?

– Дорогая моя, вам надо побыть вдвоем, мама здесь будет лишней! Но я тебя туда провожу.

Артисты еще выходили на аплодисменты, а она меня уже вывела из зала. Мы сели в такси и вскоре уже вошли в шикарный ресторан. Наиля Сабуровна сказала что-то по-испански метрдотелю, тот широко улыбнулся и кивнул.

– Удачи, детка!

И она поспешно ушла. Метрдотель, солидный господин в смокинге, проводил меня к старинному лифту, и мы поднялись на какой-то этаж.

– Прошу вас, сеньора!

Это был очень просторный балкон, посреди которого стоял накрытый стол. На столе горели свечи, вокруг было много цветов. Он отодвинул мне стул, налил в бокал что-то и ретировался. Я осталась одна. Под балконом плескалось море. Я вдруг страшно замерзла. И тут он опять появился и накинул мне на плечи что-то восхитительно мягкое и теплое.

– Грасиас! – пробормотала я.

Он опять исчез. И чего меня так трясет? Я даже замуж выхожу в третий раз, подумаешь, большое дело! И хотя я не курю, мне вдруг безумно захотелось закурить. Дура! Коза! – сказала я сама себе.

И тут в дверях возникла крупная темная фигура. Ильяс!

Он кинулся ко мне, схватил, поднял со стула и крепко обнял. Я сразу перестала дрожать, сразу согрелась. А он уже целовал меня, прижимал к себе, что-то шептал на ухо, я не разбирала слов. Вдруг он оторвался от меня.

– Да или нет?

– Да!

Он вдруг опустился на стул и закрыл лицо руками.

– Господи, господи, какое счастье! Каришка, любимая моя…

– Иличка, скажи, ты любишь старые голливудские фильмы, да?

Он отнял руки от лица, слегка недоуменно на меня посмотрел и вдруг покатился со смеху.

Я тоже начала смеяться от радости, что он мен я сразу понял и от счастья быть с ним.

– Каришка, я тебя обожаю! Это все ужасная пошлятина, да?

– Нет, это все ужасно мило, трогательно… Я в восторге! И тут так хорошо, мы одни…

– Каришка, ну, если ты не возражаешь, последний штрих… из голливудских фильмов…

Он полез в карман.

– Там колечко, да? – фыркнула я.

– А как же! – со смехом сказал он.

Кольцо было восхитительное, с тремя жемчужинами, черной, розовой и белой в окружении мелких бриллиантов.

– Какая прелесть! Илька!

– Знаешь, а теперь надо порушить всю эту голливудскую идиллию пятидесятых годов. Надо быть в мэйнстриме, как теперь говорят!

– Ты о чем?

– О том, что я не могу больше ждать!

Он схватил меня, стащил с плеч платье.

– Сумасшедший, что ты делаешь, тут же люди! – смеялась я.

– Нет тут никого и не будет, пока я не позвоню! Я хочу тебя сию минуту, поняла?

Я поняла.

Когда мы привели себя в порядок, он нажал на кнопку в середине стола и через несколько минут, не сразу, нам принесли трехэтажную штуковину, на которой лежали устрицы во льду.

– Любишь устрицы?

– Люблю. Но тебя люблю больше! И еще, как выяснилось, я люблю экстремальный секс!

– Тебе понравилось?

– Не то слово!

– Мне тоже! Хотя такое со мной было впервые…

– Со мной тоже!

– Вот теперь мы действительно муж и жена!

– Нет, мы еще тайные любовники! Но как после такого тяжелого спектакля у тебя еще остались силы?

– Я еще молодой, Каришка, и к тому же ты так меня волнуешь, так вдохновляешь! Я сам доволен сегодняшним спектаклем, что бывает крайне редко.

– Наиля Сабуровна сказала, что ты сегодня был в ударе!

– А ты сама заметила?

– Честно? Я от волнения вообще ничего не понимала…

– Не беда! Я сам себе главный судья, во всяком случае самый строгий!

– Скажи, Илька, а нас не могли тут засечь какие-нибудь папарацци? Завтра наш… экстрим не выложат в Сеть?

– Нет, исключено! Тут все охраняется. Это отель для вип-персон, и после ужина мы пойдем в мой номер, а утром поедем в наш домик. Горько!

– Что?

– Ну, тут некому нам крикнуть «горько»! Так я сам!

– Целоваться хочешь?

– А ты как думала!

Немного успокоившись, он вдруг сказал:

– Каришка, а ты понимаешь, что тебе будет трудно со мной?

– Прекрасно отдаю себе в этом отчет, но тут ключевые слова «со мной». И кто сказал, что должно быть легко? И еще, мы прекрасно поладили с твоей мамой.

– О да! Мама от тебя в восторге!

– Скажи, а почему ты уехал из Вены? Вы ведь поначалу жили в Вене?

– Маме там было плохо, климат для нее неподходящий. И мне тут нравится. У нас дом в тихом месте, и испанцы куда более радушные люди, нежели австрийцы. А что, тебе тут не нравится?

– Ерунда! Я люблю тебя, а все сложности быта, твоего звездного статуса мне как-то…

– Пофиг?

– Именно!

* * *

Утром шел дождь. Мы сели в коричневый «лексус» и поехали за город.

– Ты бывала раньше в Барселоне?

– Да.

– Каришка, а ведь тебе придется бросить работу.

– Брошу! Не проблема! Завтра лечу в Москву и подаю заявление.

– А я завтра лечу в Лондон, там у меня концерт и большое телевизионное интервью, в котором собираюсь заявить, что женюсь.

– Ой! Это обязательно?

– Да. Мой импресарио потребовал. А что тут такого?