Читать книгу "Русский Медведь. Император - Михаил Ланцов"

– Все как ты и говорил, Франц, – хмыкнул герцог, обращаясь к своему советнику.

– Ваша светлость, они и не могли остаться. Только чудо спасло их от поражения при первом натиске.

– Вы полагаете, что Петр снялся с позиций только из-за опасения рукопашного боя?

– Не только, ваша светлость. Мне кажется, что у русских вновь проявилась их старая проблема. Банально закончился огненный припас. Скорострельное оружие потребляет его в безумном количестве.

– Вот как? Тогда их нужно немедленно преследовать!

– При всем уважении, ваша светлость, это не самая лучшая идея.

– Но почему? Догоним и добьем!

– Я уверен, что дорога заминирована. Еще вчера я обратил внимание на странную активность инженеров, когда руководил вывозом раненых. А сейчас вспомнил то, как Петр поступил во второй битве с северной коалицией. Имитация отступления. Заминированная дорога и… ловушка.

– Значит, вы полагаете, что впереди нас ждет ловушка? – медленно произнес Филипп.

– Да, ваша светлость. Но нам все равно нужно идти следом в надежде, что мы, зная о ловушке, сможем раскусить его замысел и наконец-то разбить. Не думаю, правда, что удастся взять самого Петра. Он наверняка уйдет. Но армия, что преграждает нам путь на Москву, исчезнет. А это победа. И тот замечательный повод для перемирия, который так нужен Франции.

– Пожалуй…

Как в руководстве армии коалиции и предположили – продвижение вслед за русскими чрезвычайно осложнилось разными каверзами, которых на дороге осталось превеликое множество. Тут и спорадически разбросанный чеснок – небольшие стальные колючки, нет-нет да наступишь. Тут и фугасы направленного действия, которые инженеры Петра соорудили из минометных мин-«десяток». Тут и поврежденные опоры моста, который обрушился, будучи забитым солдатами. В общем, радости хватало. Конечно, боевое охранение, как и прежде, сильно помогало, но темпы движения войск провалились до совершенного безумия. Так что новый визуальный контакт армий произошел лишь восьмого мая, на длинном, узком поле недалеко от Минска.

Русские сидели на одном сплошном редуте, перегораживающем поле вместе с дорогой от леса до леса. Кроме небольшого полевого укрепления, Петр был усилен подходом Минского гарнизона. Всего триста человек, но с ними имелось десять картечниц и много, очень много боеприпасов, включая жизненно важные ручные гранаты. Кроме того, там же располагался дивизион пушек, славно отметившихся в боях против Речи Посполитой и Швеции. Тех самых шестидюймовок. Команды, конечно, были совершенно неопытные, но – они были. Как и большое количество снарядов. А в предстоящей битве каждый человек был на вес золота, не говоря об орудиях.

Филипп II Орлеанский этого знать не мог, ибо на вид – никаких отличий. Пушки ведь располагались за редутом, будучи скрытыми от глаз со стороны противника.

И вот на рассвете 9 мая войска коалиции, прорывая редкую рябь тумана, пошли в атаку. Все. Руководство армии решило, что повторного шанса им может не выпасть. Да и поле позволяло задействовать все ресурсы. Правда, в отличие от предыдущего сражения, узкое пространство заставило Филиппа сильно сжать войска. Иначе было никак. Он прекрасно понимал, что малые силы Петр отбросит, а атаковать волнами, как оказалось, решение неудачное.

– Огонь! – крикнул государь, стоя на небольшой вышке, поставленной в тылу позиций, чтобы наблюдать за полем боя.

И сигнальщик незамедлительно сделал отмашку на батареи, которые ударили от души. Да, дымный порох. Да, дульнозарядные. Ну и что с того? Шесть дюймов даже на дымном порохе – это шесть дюймов. Сила! Тем более что били они подальше минометов.

– Ох… как бы здесь пригодились корабельные пушки, – тихо произнес царь, наблюдая за разрывами мин и снарядов, долбящих в накатывающую волну пехоты. Отдаленно формируя образ обстрела артиллерией теранов сплошной массы зергов…

– Верно, государь, – по отзывам испытаний в Стамбуле картечные гранаты показали себя прекрасно!

– Слушай… Саш, а тебе не кажется, что с этой пехотой что-то не то?

– В каком смысле? – удивился Меншиков.

– На, смотри, – протянул он ему подзорную трубу.

И верно – солдаты, казалось, совершенно не боялись смерти. Словно роботы…

– И как это понимать?

– Не знаю…

– Проклятье! Вот сволочь! Неужели?

– Что?

– Да. Иного и не могло быть. Этот клоун их напоил для храбрости. Причем чем-то крепленым.

– Но зачем? – удивился Меншиков. – Ведь алкоголь снижает боевые качества!

– Зачем им какие-то качества при таком численном перевесе? – усмехнулся Петр. – Им главное – не дрогнуть. Дойти. А дальше и так задавят.

Так и получилось. Почти. Потому что в полусотне метров от позиций русские набросали остатки чеснока. Из-за чего, казалось бы, уже прорвавшаяся пехота противника замялась. Второго шанса ей не дали…

В ходе первой фазы сражения там, на редутах, коалиция оставила порядка шестидесяти тысяч человек. Огромные, просто чудовищные потери! Но для двухсот пятидесяти тысяч – терпимо. Но то, сколько было убито и ранено здесь и сейчас… не шло ни в какое сравнение.

Задние ряды изрядно пьяных солдат начинали давить на передние – замешкавшиеся. Создавалась давка и толчея, стремительно разрастающаяся. А по ней из всех стволов долбило пятнадцать тысяч стрелков, тридцать картечниц, сто тридцать два миномета разных калибров и восемь старых шестидюймовок. Месиво! Кровавая жатва! Прямо лермонтовское полотно масштабов Бородинской битвы.

Как несложно догадаться, даже сильно пьяные люди имеют пределы… и решительного натиска на стены вала не вышло. Никто до него не дошел. А там… в месте толчеи, позже прямо так и пришлось копать две ямы – слева и справа от дороги. Ибо тот фарш, в который нарубило тысячи людей, куда-либо тащить было просто нереально.

– Ты как? – поинтересовался государь, хлопнув по плечу Меншикова, что тупо и отрешенно сидел на бруствере редута, свесив ноги, и стеклянными глазами смотрел на жуткое кровавое месиво, что начиналось метрах в тридцати перед ним.

– Скорее бы она уже закачивалась… – произнес он тихо.

– Скоро, друг мой, скоро, – усмехнулся Петр, которому от этого зрелища тоже было не по себе. – Нет у врага больше сил, чтобы нам противостоять. То, что вон там, по ту сторону поля, собралось, то труха. Нам они более не помеха. Я уверен, что когда они протрезвеют да вспомнят все это – от одного только русского мундира ходить под себя станут. Не все, так многие. Не готовы они еще к таким мясорубкам.

– Как же это? А миллионы, что живут во Франции? А ну как Людовик новое войско выставит? Непуганое.

– Что-то, безусловно, соберет. Но много не выставит. Вот его хребет, – махнул Петр, говоря нарочито громко, чтобы и окружающие солдаты слышали. – Сломали мы его. Теперь главное – поделить шкуру этой знатной добычи. Не так ли, Луи? – обратился государь к стоящему подле него бледному как полотно, даже чуть зеленоватому внебрачному сыну короля Франции.