Читать книгу "Заново рожденные. Удивительная связь между страданиями и успехом - Ли Кравец"

Психологи Тим Кассер из Нокс-колледжа и Кеннон Шелдон из Университета Миссури провели исследование, в ходе которого получили данные, подтверждающие эти наблюдения. Они провели опрос среди студентов колледжа, в рамках которого попросили их представить, каким будет их финансовое положение в течение следующих пятнадцати лет, включая зарплату; они должны были оценить стоимость своего дома, машины и инвестиций, а также приблизительно посчитать количество денег, которое потратят на развлечения, отдых и одежду. Но прежде чем отвечать на эти вопросы, половина участников должна была поразмышлять о собственной смертности, написав небольшое эссе — один-два абзаца на тему смерти. К этому моменту вам уже не должно показаться удивительным, что студенты, которые излагали свои мысли о смерти на бумаге, более высоко оценивали свое будущее финансовое благополучие и планировали тратить на предметы роскоши больше денег, чем студенты, которых не заставили задуматься о конечности жизни.

Даже если никто из студентов не осознавал этого, скорее всего, ожидание материального благополучия послужило защитой от негативных эмоций, возникших во время работы над эссе о смерти. На бессознательном уровне срабатывала примерно такая логика: «Если я богат, мне нечего волноваться». Когда мы представляем себе будущее богатство и статус, это служит нам утешением и отвлекает, то есть эти мысли помогли студентам — хотя бы на какое-то время — справиться со страхом смерти.

Если судить с этих позиций, финансовый успех, например такой, какой сопутствовал Полу Уоткинсу на протяжении большей части его жизни, является мощным стимулом, поскольку он позволяет нам чувствовать себя избранными, как будто нам суждено жить вечно. Но у столь хрупкой логики неизбежно есть пределы, которые особенно заметны, когда нам напоминают о смерти так, что все наши механизмы отрицания и защиты оказываются бессильны. В конечном счете смерть не сводится к эссе из двух параграфов; не сводится она и к телевизионному репортажу о трагедии, произошедшей где-то далеко, даже если это ужасная трагедия 11 сентября. Бывает, что смерть наносит удар совсем рядом.

* * *

Утром в один из вторников сентября 2001 года Пола разбудил неожиданный телефонный звонок. Когда он взял трубку, в голове у него гудело, а тело не слушалось. «Пол, включи телевизор», — оглушил его голос администратора из офиса компании.

Он спустил ноги на пол и протер глаза:

— Какой канал?

— Любой.

Подобно миллионам людей по всему миру, Пол включил телевизор и увидел там нечто сюрреалистическое — клубы черного дыма, застилающие такую знакомую линию нью-йоркского неба, и горящее здание Пентагона в Арлингтоне в штате Виргиния. «Повсюду говорили о захваченных террористами самолетах. Все обсуждали судьбу пассажиров и людей в зданиях. Вдруг я вспомнил о пилотах».

Не о каких-то абстрактных пилотах — Пол думал о своем друге. В последний раз Пол встречался с Дэвидом Шарлебуа в июле прошлого года в доме, находившемся в паре километров от Рехобот-Бич в штате Делавэр. Дэвид был аккуратным веселым парнем на несколько лет моложе Пола. Они с Полом встречались в компании общих друзей всякий раз, когда он приезжал на восток в командировку, а у Дэвида, который работал в American Airlines, не было рейсов. Тем июльским вечером Дэвид рассказывал о лохматой собачонке по имени Шанс, которую он незадолго до того взял из приюта.

«Тысячи пилотов находились в воздухе 11 сентября. Вероятность того, что Дэвид вел один из захваченных самолетов, была очень невелика», — рассказывает Пол.

Но когда Пол попробовал дозвониться до Дэвида, набрав номер сотового телефона, его тут же переключили на голосовую почту. Пол волновался. Пару часов спустя зазвонил телефон.

Это был их с Дэвидом общий друг, и по одному только тону его голоса можно было понять, что произошло. У Пола сжалось сердце.

Дэвид был первым пилотом на рейсе 77 компании American Airlines. В 9:37 в то утро его самолет протаранил западное крыло Пентагона.

* * *

Дом на Мариньи-стрит в Новом Орлеане напоминал Кэнди Чанг о смерти. Вместо окон в стенах чернели дыры. Окрашенные в синий цвет доски наружной обшивки торчали в разные стороны. Внутри балки выпирали из перекрытий подобно костям скелета. Для защиты от непрошеных гостей все отверстия были наглухо заколочены досками, из-за чего находившимся внутри людям казалось, что они в гробу.

Не избежав участи многих других частей Нового Орлеана, после принесенных ураганом «Катрина» наводнений этот район пережил период упадка, но теперь жизнь снова возвращалась в него вместе с новыми музыкальными площадками, яркими ресторанами и волной художников, таких как Кэнди Чанг, облюбовавших квартал традиционных одноэтажных домов. Переехав сюда в 2010 году, она познакомилась с эксцентричными местными обитателями: на одном конце улицы — человек, который старательно дует в трубу; на другом — парень, который строит загадочный космический корабль. «Казалось, что он строит его по эскизам пятилетнего ребенка; причем он действительно старался», — говорит Кэнди.

Чанг — молодой американский дизайнер и проектировщик городских пространств, родом с Тайваня — работала в Финляндии, когда узнала о безвременной кончине близкого друга и наставника. «Это заставило меня задуматься о том, что действительно важно для меня в жизни, — рассказывает она. — Чаще всего нам не дают говорить и даже думать о смерти: “Не ходи туда. Это слишком грустно. Ты не должна задумываться об этом, пока не станешь старше”. Может быть, по этой причине мне понадобилось много времени, чтобы в голове появились мысли на эту тему; но когда они все-таки появились, мне стало так спокойно и я обрела такую ясность, на которые даже и не рассчитывала».

Вскоре после смерти друга она реализовала давнюю мечту и переехала в Новый Орлеан — город, в котором здания были самыми красивыми из тех, которые она когда-либо видела в жизни. Но это был еще и город с самым высоким в Америке процентом брошенных домов. Кэнди жила примерно в миле от дома, больше всего пострадавшего от стихии в этом районе. «Он выглядел как дом из фильма ужасов», — вспоминает она.

Подобно режиссеру Джону Карпентеру, Кэнди увидела возможность поиграть со смертью. Одним февральским утром она натянула свитер и джинсы, купила большую чашку кофе в кафе неподалеку и пошла по улицам города в полной готовности осуществить свой смелый замысел. Дойдя до поворота на Бургунди-стрит, она остановилась, глядя на брошенный дом под оранжевой крышей, и решительно зашагала к нему. Там ее уже ждали четверо друзей — в руках у них были ведра с черной грифельной краской, валики, кисти, трафареты, металлические держатели для мела и перчатки. Они взяли плотную оберточную бумагу и мешки для мусора и развесили их вдоль тротуара так, чтобы получился своего рода навес. Прохладный утренний воздух быстро теплел, и они начали покрывать одну из стен дома грунтовкой. Проезжавший мимо на велосипеде пожилой человек остановился поболтать с Кэнди об истории квартала. Выгуливавшие собак соседи подходили к ним и спрашивали, что они делают. Председатель местного общества по борьбе с последствиями стихийных бедствий принес Кэнди и ее друзьям поднос с чаем и печеньем. Парень в костюме пирата, направлявшийся во Французский квартал на работу в бар с пиратской тематикой, завернул к ним и развеселил их парой шуток. Для многих это был обычный день, похожий на все остальные дни в их районе. Но не для Кэнди.