Читать книгу "Глазами Лолиты - Нина Воронель"

Юджин оказался настоящей находкой — в платьях он понимал лучше, чем Инес и Габи вместе взятые, а на Инес действовал, как успокоительное лекарство — она вдруг утихла и стала кроткая, как овечка. Все платья, пять минут назад брошенные ею под рояль, как по команде, перестали морщить и вздергиваться, — осталось только решить, какое из них больше подходит к исполнению русских романсов.

Через час все было кончено — для Габи Юджин выбрал открытое платье из алого атласа, обшитое по подолу черными розами, а для Инес — глухо закрытое платье из черного бархата с узкой юбкой и широкими кружевными рукавами, спадающими до плеч, когда она поднимала руки к арфе.

«Нужно только гладко зачесать волосы наверх и вдеть в них красную розу. О розе не волнуйтесь, розу я принесу к ужину», — утешил он в ответ на испуганный взгляд Инес и направился к двери.

«Куда же вы?», — вскинулась Инес. По-моему, она хотела бы, чтобы он уже никуда не уходил, а прямо остался у нас жить.

«Я вас оставлю, вам надо успокоиться и отдохнуть. А я пойду пройдусь вдоль озера, там говорят построили шикарную модель Святой Земли. Если хотите, могу взять с собой Светку, чтобы она вам не мешала».

Инес хотела было запротестовать, но я взвыла таким истошным голосом, что Габи шикнула на нее и махнула мне рукой — уходи поскорей! Я выскочила за дверь, как была, в домашних тапочках, и мы с Юджином помчались по дорожке, громко хохоча, как два заговорщика. Я даже подумала, что он не такой уж старый.

Модель Святой Земли меня не потрясла, хотя все вокруг громко восхищались и хлопали в ладоши. Ну чем эти убогие американцы могли меня потрясти? Отгородили кусок берега размером с теннисный корт и расставили на нем игрушечные дворцы и храмы. Между дворцами и храмами синей краской намалякали все наши моря и озера — от чего тут в обморок падать?

Я выросла на Святой Земле, изучала ее в школе на святом языке и знала о ней гораздо больше, чем они изобразили в своей хорошенькой игрушке. Когда я объяснила это Юджину, он уставился на меня так, как восторженная публика глазела на модель.

«Ну, ты даешь, Светка! — восхитился он. — Может, ты бы прочла им тут лекцию о том, как Святая Земля выглядит на самом деле?».

«Не выйдет, — вздохнула я — не могу преодолеть языковой барьер».

«Это поправимо: ты валяй, докладывай, а я буду переводить».

«Все равно, не выйдет — не могу преодолеть природную застенчивость».

И я сделала глазами совсем, как Инес, — взгляд вниз сквозь ресницы и тут же резко вбок и вверх. От этого маханья ресницами мне что-то попало в глаз, и так защекотало, что я вскрикнула и начала тереть глаз пальцами.

«В чем дело?» — испугался Юджин.

«Соринка в глаз попала. Ой, как колет!», — кололо не так уж сильно, но мне понравилось, что он заволновался.

«Дай я посмотрю», — он взял меня за плечи и повернул к свету. Ладони у него были крупные и сильные, не то, что собачьи лапки тех противных мальчишек в летнем лагере.

«Она вот здесь, — пожаловалась я и указала на самый верхний угол глаза. — Ой, как колет!».

«Есть такой способ, — неуверенно сказал Юджин, — но я не решаюсь…».

«Какой способ? Только скорей, очень колет!».

«Можно попробовать вылизать языком…».

«Кончиком языка? Давай, пробуй, только скорей!».

Я широко открыла глаз, он склонился ко мне и лизнул меня под веко. Он задержался всего на какую-то долю секунды и глубоко вздохнул прямо мне в лицо, и тут мне показалось… Сама не знаю, что мне показалось, но я ни с того, ни с сего подумала, что он запал вовсе не на Инес, а на меня. От этой мысли мне стало смешно и жарко, я быстро повернулась и побежала от него прочь.

«Ты куда, Светка?» — удивился Юджин, он ведь не знал, какие мысли возникают иногда в моей голове.

«Я тоже хочу отдохнуть перед концертом. Ведь мне придется изображать, как сильно я за них волнуюсь!» — крикнула я на бегу и припустила по дорожке во всю прыть. Придя домой, я заперлась в ванной, разделась под предлогом купания и стала рассматривать себя в зеркале. Я хотела проверить, может ли взрослый мужчина на меня запасть.

Про мальчишек из летнего лагеря мне было понятно, про старикашку Арье с четвертого этажа тоже, но что мог найти во мне такой шикарный кавалер, как Юджин, пусть и пожилой, но все же еще очень даже ничего? Я долго крутилась перед зеркалом, вглядываясь в свое отражение, и ничего интересного не нашла — сисек практически никаких, коленки тощие и острые, зато ступни уже выросли до тридцать девятого размера и похожи на грабли. Я уже не говорю об острых локтях и сутулой спине — я постаралась распрямиться, как постоянно требует от меня Инес, но из этого ничего не вышло. Это не значит, что я себе не нравлюсь, просто у меня все еще впереди, и красота, и поклонники. Придя к такому выводу, я выкинула Юджина из головы и влезла под душ, чтобы они меня не заподозрили.

К ужину Юджин, как обещал, принес большую красную розу и предложил своими руками укрепить ее в прическе Инес. Та вспыхнула ярче розы и милостиво согласилась.

«Как жаль, что волосы у вас не черные», — сказал он, заботливо оглядывая Инес в черном платье с розой над ухом. Она коротко глянула на меня, и мы хорошо поняли друг друга — ведь я предупреждала о недостатках ее боевой раскраски. Я не удержалась и показала ей язык, но, к счастью, Юджин этого не заметил, сосредоточившись на Габи, выпорхнувшей из своей комнаты в ослепительном красном атласе.

«Отличная пара! — заверил моих девочек Юджин. — Если вы поете так же хорошо, как смотритесь, успех вам обеспечен!»

«Пою я, а Инес всего лишь аккомпанирует мне на арфе», — занеслась Габи вроде бы в шутку. Инес рассердилась и объяснила Юджину, что это всего лишь шутка, причем дурного вкуса. Габи открыла было пасть, чтобы возразить, но, к счастью, тут подкатил тракторишка, и они не успели поссориться. Тракторист подхватил арфу и повез нас в концертный зал. Юджину места на тракторе не хватило, и он побежал за нами, то отставая, то догоняя, но ни на миг не теряя нас из виду.

Огромный зал был набит до отказу, и ничего в этом не было лестного, — ведь люди здесь платят бешеные деньги только за то, чтобы ходить с концерта на концерт, неважно, на какой. Юджин помог трактористу установить на сцене арфу, Инес села на свое место, Габи вышла к рампе, свет погас, в зале стало тихо, и тут я обнаружила, что волнуюсь. Я столько раз уверяла себя, что мне наплевать на их успехи и что меня уже тошнит от русского романса в сопровождении арфы, но когда струны задрожали под пальцами Инес и Габи пропела осточертевшее до колик: «Уймитесь волнения страсти…», у меня комок застрял в горле.

Что было потом, я не помню, я как будто потеряла голову и повисла в воздухе. Романс следовал за романсом, но это были совсем не те романсы, которыми они замучили меня до полусмерти. Те были сонные и тягучие, а эти прямо обжигали — не только меня, но, кажется, и весь зал. Во всяком случае, когда мои подруги завершили свой репертуар, публика вскочила с мест и принялась хлопать в ладоши, топать ногами и орать: «Браво! Бис! Бис!». Одна девчонка в первом ряду так закатывала глаза, когда кричала, что мне показалось, что еще секунда и она повиснет в воздухе рядом со мной.