Читать книгу "Особый талант - Сергей Куприянов"

— Да, не похоже. Далеко ехать?

— На машине минут пятнадцать. Только я бы вам посоветовал взять что-нибудь попроще вашего «ЗИЛа». Уж больно в глаза бросается.

— Хорошо, я учту. Подождите меня за дверью.

Пройдя половину расстояния, отделяющего его от выхода, Пашков остановился и попросил:

— Не могли бы захватить с собой бутылку водки?

— Это еще зачем?

— Для меня. Почему-то мне кажется, что после всего этого мне захочется напиться.

— Сделаю.

Ждать пришлось минут пять, за которые в кабинет Молочкова вошли и вышли два человека.

Вместо неприметных «жигулей», на которые рассчитывал Пашков, они поехали на «опеле», который, по правде говоря, тоже уже не мог считаться слишком заметной машиной. Молочков вместе с телохранителем сели сзади, а Пашков рядом с водителем. Всю дорогу он чувствовал на своем затылке тяжелый взгляд.

На четвертый этаж они поднялись пешком. Пашков впереди, за ним настороженный кандидат, а замыкал их маленькую процессию телохранитель, не вынимающий рук из карманов. Вообще говоря, его присутствие не предполагалось, но без него Молочков вряд ли согласился бы подняться в квартиру, так что вопрос можно было считать исчерпанным. Хотя его фигура привносила в ситуацию излишнюю драматичность и нервозность.

В квартире вовсю шел ремонт. Пятеро рабочих клеили обои, клали плитку в ванной и отдирали дверные косяки. Повсюду валялись обрывки бумаги, стояли мешки с раствором, банки клея и краски, одна комната почти целиком была заставлена упаковками с плиткой и картонными коробами с дверьми и плинтусами. Они втроем, стараясь не запачкаться, под предводительством Пашкова прошли в дальнюю комнату, которую он в ближайшем будущем предполагал использовать как свой кабинет. Тут уже была повешена новенькая дверь, все еще затянутая предохранительной пленкой.

— Ну и где он? — недовольно спросил Молочков, останавливаясь посреди комнаты и озираясь.

— Отойдите к стене, — быстро скомандовал ему телохранитель, опасливо косясь на окно и доставая из кармана пистолет.

Молочков послушно шагнул в россыпь чего-то белого, не побоявшись испачкать дорогой ботинок. Оно и правильно — жизнь дороже.

В коридоре раздались шаркающие шаги, на звук которых телохранитель сразу среагировал, и в дверном проеме появился рабочий — в перепачканной спецовке, в газетной треуголке на голове и с заляпанным известью лицом. Увидев направленный на него пистолет, тот замер.

— Вот это и есть тот самый человек, — проговорил Пашков, чувствуя сухость во рту, — который вам расскажет, кто и как вас заказал.

Матвей зло посмотрел на Пашкова. Такого развития событий он не ожидал. Но и деваться было уже некуда, учитывая направленный ему в живот ствол пистолета и вообще всю ситуацию.

— Проходи сюда. А мы, — Пашков повернулся к телохранителю, — подождем за дверью. Все это, я думаю, нам знать совершенно не обязательно.

Повинуясь разрешающему кивку хозяина, телохранитель вышел следом за Пашковым и встал неподалеку от двери, держа ее под прицелом, и готовый в любую секунду принять самое деятельное участие в скрытом от его глаз рандеву.

Через пять минут Пашков начал испытывать нетерпение. Ему хотелось в туалет и одновременно пить, чтобы смыть противную сухость во рту, но вид настороженного телохранителя с пальцем на курке позволял только время от времени посматривать на часы, и по ним встреча двух высоких сторон продолжалась двадцать одну минуту.

Молочков вышел первым. Лицо его было непроницаемым и спокойным. Второе обстоятельство вполне устроило телохранителя, и он убрал оружие в карман.

— Спасибо, — сказал Молочков, подходя к Пашкову и кладя ему ладонь на предплечье. С близкого расстояния его лицо еще меньше внушало приязнь. Красно-фиолетовые прожилки, крупные поры, нечистая кожа и красноватые пятна на пожелтевших белках производили довольно отталкивающее впечатление. На мгновение Пашков представил, как должно быть противно тому неизвестному Вове, который должен с ним заниматься сексом несколько раз в неделю.

— На здоровье.

— В случае чего обращайся, — переходя на «ты», сказал Молочков и пошел на выход. Телохранитель двинулся за ним.

Постояв несколько секунд в нерешительности, Пашков глубоко вздохнул и прошел в комнату. Предстоял непростой разговор с Матвеем. А тот стоял к нему спиной и смотрел в окно. Через плечо глянув на вошедшего, он сообщил с непонятной интонацией:

— Отъезжают.

— Накрылась моя бутылка, — сказал Пашков, подходя к окну.

— Так ты за бутылку старался?

— Ну да.

— Сказал бы сразу — я бы с собой прихватил.

— Теперь уж чего… Ну и как поговорили?

— Хорошо. Встреча прошла в теплой и дружественной обстановке. Стороны обменялись рукопожатиями. Зачем ты это сделал?

— После акции тебя должны были грохнуть. Так мне кажется.

— Ну, это еще бабушка надвое…

— Может быть. Но только теперь уже ничего не изменить.

— А знаешь, как мне его хотелось грохнуть? Прямо руки чесались. Такая рожа противная…

— Ты бы руку не успел протянуть, как его охранник в тебя бы пулю всадил.

— Да? — криво усмехнулся Матвей и выхватил из-под спецовки пистолет.

Пашков инстинктивно отшатнулся.

— Неужели ты постоянно с ним ходишь?

— Почему постоянно? Вот поговорил с тобой сегодня и решил прихватить на всякий случай. Уж больно голос у тебя был напряженный.

— Спрячь. Так до чего вы договорились?

— Ну заказчика он тут же вычислил. Еврей какой-то… Штейнберг, что ли.

— Штаймер.

— Вот именно. И, как я понимаю, жить этому Штаймеру осталось не так много. А тогда и ко мне никаких претензий не будет. Кстати, кто он?

— Его компаньон.

В коридоре раздались тяжелые, приближающиеся шаги. В комнату вошел тот самый телохранитель. В руках у него была здоровенная бутыль смирновской водки.

— Это вам, — сообщил он Пашкову, ставя бутыль на пол. — А это вам. — И через всю комнату кинул Матвею пачку долларов в банковской упаковке.

— Передайте от нас спасибо.

— Даю вам добрый совет, парни. Забудьте вы про эту историю.

— Уже забыли, — пообещал Матвей.

— Вот это правильно. Ну и еще один. На прощанье. Не попадайтесь мне больше на глаза.

И ушел, нарочито громко топая по коридору.

— Как делить будем? — спросил Матвей, взвешивая пачку в руке.

— За нас уже все разделили. По заслугам. Пойдем-ка в кухню. Мне почему-то нестерпимо хочется выпить. Там хоть табуретки есть.