Читать книгу "Школьная королева - Элизабет Мид-Смит"

То, что теперь происходило в школе, было первой неприятностью в жизни Клотильды Фокстил. Она чувствовала, что из этого положения должен быть какой-нибудь выход, благоприятный для Китти.

– Я узнаю правду во что бы то ни стало, – говорила она себе, прислонясь к большому дубу.

Клотильда продолжала стоять в этой позе, когда Мэри Купп вошла в лес. Подними Мэри глаза несколько выше, она непременно увидела бы Клотильду. Мэри стояла среди деревьев. Лучи солнца падали на ее белое платье, и она казалась трогательной. Глубокая мука, выражавшаяся на ее лице, была ясно видна Клотильде, которая наблюдала за ней, затаив дыхание, боясь двинуться.

Что нужно Мэри? Зачем она здесь одна? Отчего у нее такое выражение отчаяния на лице? Четверть часа тому назад Клотильда проходила мимо сестер Купп и слышала их радостные восклицания по поводу какой-то хорошей вести. Наверное, их больному брату лучше. В обычное время никто не отнесся бы к болезни брата Мэри более сочувственно, чем Клотильда, но теперь в ее сердце не было места для сострадания.

Мэри опустила руку в карман. Письмо, драгоценное письмо должно быть уничтожено во что бы то ни стало. Мэри застонала.

Этот стон донесся до слуха Клотильды. Мэри стояла теперь спиной к ней. Девочка дрожала с головы до ног. Спустя некоторое время она снова сунула руку в карман и наконец вынула письмо. От волнения комок подкатился к горлу Клотильды. Мэри развернула письмо, прочла его раз, два, три; потом, пробормотав что-то тихим, прерывающимся голосом, разорвала письмо. Сделав это, она выдернула с корнем кустик дикого щавеля, который рос у ее ног, закопала остатки письма в ямку, оставшуюся от корней, снова посадила щавель и утоптала ногами. И вдруг Мэри зарыдала.

Как ни старалась девочка заглушить свои рыдания, они все же доносились до Клотильды. В другое время ее сильно тронуло бы горе Мэри, теперь ей было не до него.

Чем больше рыдала Мэри, тем сильнее становилось ее горе. Мучительная мысль о погибшем письме – таком письме! – больно ранила ее истерзанное сердце. Вскоре она утомилась и уснула. К счастью для Клотильды, которую уже искали в доме, как одну из фрейлин. Запомнив место, где Мэри спрятала разорванное письмо, она пошла в дом.

Фрейлины и статс-дамы должны были собраться в Праздничном зале, который закрыли для всех остальных членов школы. Среди лиц, не особенно заинтересованных делом, были Маргарита Лэнггон, Анжелика л’Эстранж и Томасина Осборн. Вообще, эти девочки не были способны горячо относиться к чему бы то ни было, хотя Томасину Осборн Китти выбрала статс-дамой, к некоторому удивлению других. В действительности, она была избрана потому, что сама просила об этом, а добродушная Китти не захотела отказать ей. Анжелику л’Эстранж можно было уговорить склониться на какую угодно сторону, только суметь взяться за дело. Елизавета Решлей и Клотильда Фокстил надеялись без труда заставить обеих принять их точку зрения.

Будущее Китти зависело от четырех фрейлин и трех статс-дам. Все они – и те, кто был против Китти, и те, кто был за нее – могли иметь влияние на голосование в решающий день.

Когда все собрались, Елизавета сказала:

– Я позову Китти.

Она вышла из комнаты. Девочки уселись полукругом у окна, выходившего в знаменитый садовый розарий. Роз распустилось еще мало, зато лиловая и белая сирень украшала эту прекрасную часть сада. Сладкий запах сирени вливался в открытое окно.

– Это очень странное дело, – сказала Маргарита Лэнгтон. – Мне хотелось бы услышать все подробности.

– И услышишь, милая, – сказала Клотильда. – Мне кажется, что Елизавета собирается рассказать нам все.

– Вражда к такой милочке – просто позор! – заметила француженка Анжелика л’Эстранж, – а она такая gеntillе,

– Но это была ложь – страшная ложь! – сказала маленькая леди Мария Банистер, уставясь темными испуганными глазами на Анжелику.

Анжелика пожала плечами и ничего не сказала.

Мисс Хонебен вошла в комнату одной из последних и села молча. Лицо ее было бледно. Клотильда кивнула ей головой.

– Я чувствую себя подавленной, – сказала мисс Хонебен. – Это ужасное дело.

– Ничего, может быть, мы еще увидим свет, – приободрила всех Клотильда.

Распахнулась дверь. Елизавета и Китти вошли в комнату. На Китти было простое белое платье, из которого она немного выросла. Оно придавало ей особенно детский вид. Красивые черные волосы падали на шею и плечи. Личико было бледно, зато глаза – чрезвычайно темны и блестящи; дрожавшие губы придавали всему лицу трогательный вид. Всем было видно, что в эту тяжелую минуту Китти думала не о себе.

Ей указали место несколько поодаль от фрейлин и статс-дам. Наступила пауза, во время которой Елизавета шепнула что-то на ухо мисс Хонебен, и та отрицательно покачала головой. Елизавета обратилась к Клотильде и получила также отрицательный ответ. Тогда она тихо вздохнула, вышла вперед и, остановившись около Китти, положила руку на ее плечо.

– На мою долю выпало коротко сообщить подробности дела, – сказала она. – Мы все уже знаем их, поэтому необходимо сказать только несколько слов. 23 апреля Китти О’Донован была единогласно выбрана королевой мая. Через неделю она стала нашей королевой. Все мы были очень рады и приняли ее с полным радушием. Выбирая нашу королеву, мы все чувствовали, что поступаем умно, и надеялись, что радостно проведем время царствования Китти О’Донован. Скоро, однако, показалось облачко, вернее – почти сразу.

Елизавета напомнила историю с тайным письмом.

– Мы собрались здесь, чтобы расспросить Китти, – продолжила она. – После этого мы вольны составить свое собственное мнение, а затем переговорить с остальными девочками. Мы можем говорить за Китти или против нее, исходя из того, что подскажет нам сердце; наша ужасная роль заканчивается сегодня. Миссис Шервуд передала королеву мая на наш суд. Мы передаем ее на суд школы. Школа должна осудить ее или оправдать. Если Китти О’Донован будет оправдана, все пойдет по-прежнему, и она останется на год нашей королевой мая. Но если Китти признают виновной, она будет развенчана.

Елизавета замолчала, обернулась и взглянула прямо в лицо Китти.

– Против нашей королевы мая есть много важных улик. Несмотря на это я считаю нашу королеву мая невиновной.

– Я согласна с тобой, Елизавета Решлей, – сказала Клотильда Фокстил. – Более того, я не только чувствую, что она невиновна, но и надеюсь доказать это в течение нескольких дней.

– Я также верю в невиновность Китти О’Донован, – сказала мисс Хонебен. – Для моей веры нет другого основания кроме того, что подобный поступок несвойствен натуре Китти.

Эти слова вызвали сильное волнение среди девочек, вскочивших со своих мест. Китти задрожала с головы до ног; каким-то удивительным усилием воли она овладела собой и встала со стула. Гордым, благородным движением закинув голову, Китти подошла к Елизавете.

– Благодарю тебя, Елизавета, – сказала она и подошла к Клотильде.