Читать книгу "Франсия - Жорж Санд"

Полнее всего его характер раскрывается в любви. Красавец Диомид Мурзакин всегда пользовался успехом у женщин всех сословий и национальностей, но в «делах любви не руководствовался ни сердцем, ни умом» и потому не сумел по достоинству оценить силу и глубину чувств Франсии. Впервые встретив ее, умирающую от голода и ран, в белорусском местечке Плещеницы в декабре 1812 г. при отступлении наполеоновских войск, он вновь увидел ее в Париже, и ему показалось, что «никакая другая женщина не может более интересовать его. Три дня он любил исключительно ее». Но пустое тщеславие и жажда удовольствий толкают Мурзакина в объятия эгоистической и легкомысленной аристократки Флоры де Тьевр, что заставляет страдать Франсию.

Тем не менее во внешнем и внутреннем облике своего героя писательница постоянно подчеркивает первозданную мощь и силу «дикаря, которого лишь коснулась цивилизация». Грузин по происхождению, а может быть, курд или перс, как пишет Жорж Санд, он вполне мог «окунуться в полную героических приключений жизнь своих вольнолюбивых предков», но случилась война, Мурзакин отличился в сражении под Москвой и был замечен царем. О себе он говорит: «Я осторожен и смел, таков характер моего народа». Весьма любопытно оценил образ Мурзакина Г. Флобер: «Русский, естественный, натуральный человек, то, что нелегко сделать».

Проникнута глубоким лиризмом сцена смерти героя, когда его меркнущее сознание возвращается к тому, что так дорого любому человеку независимо от его национальной принадлежности — к родине, дому, матери: «…к маленькому домику на берегу полноводной реки. Он увидел луга с пасущимися стадами, узнал лошадь, на которую в детстве впервые сел верхом, услышал чей-то голос, который кричал ему: «Осторожней, дитя!» Это был голос его матери. Но вот лошадь упала, видение рассеялось… Князь ничего больше не видел и не слышал: он был мертв».

Несмотря на отдельные удачные детали, Ж. Санд в целом не удалось создать живой и убедительный характер русского человека. Возможно, не в последнюю очередь и потому, что, создавая его, она руководствовалась политическим моментом (поражение во франко-прусской войне актуализировало патриотическую тему, включающую и негативный образ врага), личными антипатиями (у нее еще в 40-е гг. под влиянием книги известного французского путешественника маркиза А. де Кюстина «Россия в 1839 году» сложилось мнение о «варварской России», «стране рабов»), литературной традицией в большей степени, чем реальными жизненными впечатлениями. Думается, Тургенев был скорее любезен, чем искренен, уверяя, что «Жорж Санд понимала нас так, как если бы родилась русскою…».

Справедливости ради необходимо отметить, что писательница не пощадила в повести и своих соотечественников, сатирически изобразив высшее парижское общество и его представителей. Так, маркизу Флору де Тьевр отличают бедность духовного мира, нравственный нигилизм, неспособность к искренним чувствам. Она «привыкла чувствовать себя влюбленной во всех мужчин, способных нравиться, не отдавая предпочтения ни одному из них, чтобы не связывать себя обязательством любить исключительно его». Бездушная кокетка, честолюбивая и алчная, маркиза более всего озабочена тем, чтобы «приятно проводить время, жить на широкую ногу, свободно делать долги, наконец занять место при каком-нибудь дворе и тем самым обрести возможность… вознести свою красоту на пьедестал».

Так же художественно убедительно выписан в повести гротескный образ «жадного до званий и должностей» маркиза де Тьевра. «Это был непривлекательный человек лет пятидесяти, невысокий, худой, подвижный, с необыкновенно черными глазами и мертвенно-бледным лицом, в парике неправдоподобно черного цвета, в черной облегающей одежде, панталонах и черных чулках, и в белоснежном жабо. В его неприметной особе поражал контраст белого и черного: настоящая сорока по оперению, трескотне и резвости».

Мастерски используя реалистический портрет, описание интерьера, язык персонажей, писательница сумела передать внутреннюю опустошенность, отсутствие убеждений и нравственных принципов, скуку существования парижского бомонда, занятого только интригами и сплетнями. На приеме, устроенном маркизом де Тьевром, Мурзакин имел шумный успех, поскольку вместо монстра, питавшегося исключительно сальными свечами (а именно так представляли себе казаков светские дамы), они увидели «офицера, который был красив, ласков, надушен, хорошо одет. Его хотелось потрогать, дать ему конфету, увезти в своей карете, показать друзьям».

Известный демократизм Ж. Санд, ее непоколебимая уверенность в том, что «в народе сила, энтузиазм, фермент будущего», позволили ей создать в повести выразительные, запоминающиеся, согретые авторской симпатией образы простых людей: парижских рабочих, ремесленников, торговцев (Антуан, папаша Муане, Теодор и др.). Именно они истинные патриоты, готовые жертвовать жизнью во имя родины. Для них появление русских в Париже — и это вполне естественно — унижение национального достоинства, трагедия народа, которому, по мнению Ж. Санд, «отказали в праве и средствах самому себя защищать», «отдали на милость победителей». Писательница увидела различие в отношении к происходящему жителей парижских предместий и аристократических кварталов. Если первые встречали союзные войска криками ненависти и гнева, угрозами, то вторые «с благодарностью и безумной радостью аплодировали падению Франции». Ж. Санд убеждена, что именно героизм народа спас страну тогда и спасет ее сейчас.

И все же, хотя в повести нашли отражение реальные исторические события и социальные конфликты времени, это прежде всего произведение о большой и трагической любви, что потребовало от писательницы и соответствующих художественных средств. Стиль романтического повествования особенно наглядно проявляется в портретах главных героев. Рисуя их внешний облик, Ж. Санд стремится полнее раскрыть духовный мир своих романтических персонажей, передать общее впечатление, которое они производят на окружающих, вызвать у читателя определенные эмоции.

Портрет Франсии свидетельствует о благородстве, искренности, серьезности ее натуры: «Бледное, тонкое, с мелкими чертами ее лицо не было образцом возвышенной классической красоты, но оставляло впечатление изящества, благородства и совершенной прелести».

Во внешнем облике Мурзакина постоянно подчеркивается «что-то странное и завораживающее, что привлекало и останавливало взгляды». Писательница также широко использует приемы романтической литературы (метафорические эпитеты, синтаксический параллелизм, повторы, глаголы, сходные по значению, но отличающиеся стилистически, риторические вопросы и восклицания) в речи своих положительных героев, особенно в момент наивысшего душевного подъема, когда она приобретает торжественный, возвышенный, патетический характер.

Таким образом, повесть «Франсия» с ее ярким историческим колоритом, захватывающим сюжетом, психологически убедительными образами опровергала мнение некоторых современных Ж. Санд критиков об упадке ее таланта в романах 60–70-х гг.

Повесть «Франсия» увидела свет в июне 1872 г. в издательстве Мишеля Леви. Впервые на русском языке под названием «Казаки в Париже» она была опубликована в 1876 г. Это был скорее ее свободный пересказ, нежели перевод, к тому же он содержал множество фактических и стилистических ошибок. В 1898 г. уже под названием «Франсия» повесть вошла в четырнадцатый том Собрания сочинений Ж. Санд, изданного в Санкт-Петербурге. Переводчик М. В. Подлесская стремилась как можно точнее передать оригинал, сохранив особенности романтического стиля Ж. Санд. Вместе с тем, видимо, по цензурным соображениям из текста перевода были исключены наиболее резкие выпады писательницы против русского самодержавия и его развращающего воздействия на нацию.