Читать книгу "История с привидениями - Питер Страуб"

— Я не знаю даже, что случилось с овцами Скэйлса.

Они уже подъехали к дому Рики. Сирс явно выказывал раздражение, он ворчал, как медведь, и продолжать расспросы было явно бесполезно. Но Рики задал последний:

— А что с этой девушкой?

— А что с ней?

Рики достал ключ.

— Если ты думаешь, что нам нужна секретарша…

Тут Стелла открыла дверь сама:

— Я так рада, что вы здесь. Я боялась, что вы отправитесь в контору и будете делать вид, что ничего не случилось. Сирс, пожалуйста, закрой дверь, мы не можем обогревать всю улицу. Входите! — Они втиснулись в дверь медленно, как усталые лошади, и сняли пальто. — У вас ужасный вид. Значит, это действительно был Джон?

— Это был он, — сказал Рики. — Я не могу сейчас ничего больше сказать. Похоже, что он прыгнул с моста.

— О, Боже! Бедный Клуб Чепухи.

— Аминь, — сказал Сирс.

За ленчем Стелла сообщила, что собрала кое-что для Милли.

— Может, она захочет перекусить.

— Милли? — переспросил Рики.

— Милли Шиэн, неужели непонятно? Я поехала к ней и привезла сюда. Бедняжка совершенно разбита, так что я уложила ее в постель. Утром она проснулась и стала искать Джона, а потом приехал этот ужасный Уолт Хардести.

— Понятно.

— Ему понятно! Если бы вы с Сирсом не были так заняты собой, вы бы тоже вспомнили о ней.

Сирс вскинул голову:

— Мили не пропадет. Ей остались дом Джона и слишком много денег.

— Слишком?

Тогда отнеси ей поднос и объясни, какое счастье ей привалило! Думаешь, ее обрадует, что Джон Джеффри оставил ей пару тысяч долларов?

— Больше, — уточнил Рики. — Он завещал ей почти все, что имел.

— Что ж, так и должно быть, — отрезала Стелла и удалилась на кухню.

— Ты всегда понимаешь, о чем она говорит? — спросил Сирс.

— Не всегда. Наверно, есть какой-то словарь, но она его от меня скрывает. Ну что, позвоним Льюису?

— Давай телефон.

Льюис Бенедикт

Глава 5

Льюис был не голоден и перекусил сэндвичами с копченой колбасой и чеддером, который старый Отто Грубе делал на своей маленькой сыроварне в двух милях от Афтона. Чувствуя беспокойство после утренних событий, Льюис находил покой, думая о старом Отто. Отто Грубе был немного похож на Сирса Джеймса, но более заматерелый, с красным лицом и широченными плечами. Он так прокомментировал в свое время смерть его жены: "Ты имел в Испании небольшое огорчение, Льюис?

Мне сказали в городе. Такая шалость. При всей бестактности этого заявления, оно тронуло Льюиса до глубины души, Отто с его белой кожей — он по десять часов в день проводил на сыроварне — наверняка не боялся никаких духов. Пережевывая бутерброды, Льюис думал, что надо бы ему навестить Отто: они давно собирались поохотиться на енота. Немецкое твердолобие Отто может пойти ему на пользу.

Но сейчас шел снег, и собаки старика глухо лаяли в своих закутках, а сам он ругался по-немецки, проклиная раннюю зиму.

«Шалость». Да, была жалость, и была загадка. Как и в том, что случилось с Эдвардом.

Он встал и отнес тарелки в раковину. Потом посмотрел на часы и зевнул. Полдвенадцатого, остаток дня нависал над ним, как Альпы. Сегодня ему не хотелось проводить вечер с какой-нибудь дурочкой; не хотелось даже наслаждения, которое доставляла ему Кристина Берне.

Льюис Бенедикт делал то, что казалось невозможным в таком городке, как Милберн: с самого начала после возвращения из Испании он вел тайную жизнь, которая так и осталась тайной. Он ухаживал за старшеклассницами, молоденькими учительницами, продавщицами из отдела косметики — за всеми девушками, достаточно милыми его эстетическому взгляду. Он использовал для этого свою привлекательную внешность, европейский шарм и деньги и утвердился в городской мифологии как комический персонаж — пожилой плейбой. Льюис возил своих фавориток в лучшие рестораны не ближе сорока миль от города, где заказывал самые дорогие блюда и вина. Спал он с немногими из них, с теми, кто сам проявлял инициативу. Супружеская пара, например, Уолтер и Кристина Берне, заезжая в «Старую мельницу» возле Керквуда или в «Кристо» между Белденом и Харперсвиллом, могли увидеть там седую голову Льюиса рядом с очередным хорошеньким личиком. В таких случаях Уолтер говорил: «Посмотри, опять этот старый греховодник», а Кристина неопределенно улыбалась.

Но Льюис использовал эту комическую репутацию для маскировки своих более глубоких привязанностей, а своими мимолетными девушками прикрывал серьезные, продолжительные связи. С девушками он проводил вечера и ночи; с женщинами, которых любил, встречался раз или два в неделю, днем, когда их мужья были на работе. Первой из них была Стелла Готорн, послужившая моделью для последующих, хотя она для него мало подходила — чересчур умная и язвительная. Он хотел чувств, хотел эмоций; где-то в глубине души он знал, что хотел хоть в малой степени вернуть то, что давала ему Линда.

Старшеклассницы не могли этого дать; Стелла… она, быть может, и могла, но с ним она просто забавлялась. Она считала его обычным Донжуаном, но это была только видимости, оболочка.

Поэтому после Стеллы он завел роман с Лептой Маллиген, женой Кларка, потом с Сонни Венути, потом с Лаурой, женой дантиста Харлана Баутца, и, наконец, год назад, с Кристиной Берне. Всех их он помнил; он ценил в них основательность, их отношение к мужьям, детям, к хозяйству. Они принимали его и знали, чего он хочет: не интрижки, а глубокой связи, настоящего второго брака.

Но потом эмоции побеждали, и все заканчивалось. Льюис еще любил их всех, любил и Кристину Берне, но…

Но перед ним постепенно вырастала стена. Он все чаще думал о том, что его романы так же пусты и тривиальны, как и вечера с девочками. Как ни странно, в такие моменты он часто думал о Стелле Готорн. Это было глупо, но что могло быть глупее, чем его утреннее поведение в лесу? Льюис посмотрел в окошко над раковиной на тропинку и вспомнил, как бежал по ней с подступившим к горлу сердцем. Сейчас тропинка казалась дружелюбной, давно знакомой, и лес трогательно протягивал ему белые ветки.

«Если ты упал с коня, возвращайся назад», — сказал он себе. Что его испугало? Он слышал голос? Нет, он слышал собственные мысли. Он просто переволновался, вспоминая последний день жизни Линды. И еще этот сон с Джоном и Сирсом. Так что никто за ним не гнался, никого не было.

Льюис поднялся наверх, надел сапоги, свитер и лыжную куртку и вышел через дверь кухни.

Его утренние следы уже припорошило свежим снегом. Воздух был хрустящим, как яблоко. Если бы он не собирался на охоту с Отто Грубе, можно было бы покататься на лыжах. Льюис обошел дом и дошел до опушки леса. Снег на ветках сосен искрился, как лунный свет.