Читать книгу "На берегу Рио-Пьедра села я и заплакала - Пауло Коэльо"

А стоило сделать несколько сотен шагов в сторону — и ты выходилиз каньона, и все вокруг становилось пустыней, бесплодной и безжизненной. Дажесама река, устав кружиться по этой естественной низине, здесь напрочь теряласвою юную силу и вновь превращалась в еле заметную струйку воды.

Монахи знали об этом, и вода, которой снабжали они соседей,обходилась тем недешево. История обители отмечена бесчисленными схватками истычками между местными жителями и монахами.

И вот однажды, как раз в то время, когда Испанию потрясалаочередная война, обитель была превращена в казарму. По центральному нефумонастырской церкви бродили кони. Солдаты, потешая друг друга похабнымиисториями и насилуя женщин из всех окрестных поселений, разбили между скамьямисвой бивак.

Так, хоть и с опозданием, обрушилось на монастырь возмездие.Он был разграблен и разрушен.

И никогда больше монахам не удалось вернуть свой потерянныйрай. В ходе одной из бесконечных судебных тяжб кто-то даже предположил, чтоместные жители исполнили приговор, вынесенный монастырю Богом. Ибо Иисус велелнапоить жаждущих, монахи же оставались глухи к Его словам. Вот потому-то Бог ипокарал тех, кто считал, будто природа принадлежит им одним.

И, может быть, по этой самой причине монастырская церковьпо-прежнему лежала в развалинах, хотя большую часть обители отстроили заново ипревратили в гостиницу. Местные не забыли, какую непомерную плату должны быливносить их предки за то, что природа дарила людям бесплатно.

— Чья же это статуя осталась неповрежденной? —спросила я.

— Святой Терезы Авильской, — ответил он. —Она обладает могуществом. И, как бы ни снедала местных жителей жажда мести,никто не осмелился осквернить ее.

Он взял меня за руку, и мы вышли. Прошагали по бесконечныммонастырским коридорам, поднялись по широким деревянным лестницам, оказались вовнутренних дворах, где порхали бабочки. Я припоминала каждую подробность,потому что часто бывала здесь в детстве, и давние воспоминания казалисьнаиболее отчетливыми и яркими.

Память. Мне казалось, что весь прошлый месяц и особенно дни,предшествующие минувшей неделе, были не в моей жизни или что я прожила их вином своем воплощении. Ни за что на свете не хотела бы я вернуться в эту эпоху,ибо часы ее отмерялись не рукой любви. Я чувствовала, что в течение многих летпроживала один и тот же день, все так же просыпаясь и засыпая, повторяя одни ите же слова, совершая одни и те же поступки, да и снились мне одни и те же сны.Я вспомнила отца и мать, родителей моих родителей и многих моих друзей.Вспомнила, сколько усилий было приложено, чтобы получить то, что на самом делемне было вовсе не нужно.

Зачем я все это делала? Я не находила однозначногообъяснения. Может быть, потому, что лень было искать иные пути. Может быть,боялась — что подумают и скажут обо мне другие. Может быть, потому, чтоотличаться от этих других — трудно. Может быть, потому, что человек обреченповторять шаги предшествующего поколения до тех пор, — и тут я вспомнилаотца-настоятеля, — пока определенное число людей не начнет вести себяиначе.

Так или иначе, мир меняется, и мы — вместе с ним.

Однако меня это больше не устраивало. Я получила от судьбыпринадлежащее мне по праву, и теперь она давала мне возможность изменитьсясамой и заодно — способствовать изменению в мире.

Я снова подумала о горах, вспомнила альпинистов, которых мывстречали по дороге, — молодых, в разноцветных костюмах, которые придуманыдля того, чтобы яркое пятно на снегу было заметно издалека, знающих одинопределенный маршрут от подножья до самого пика.

В склоны уже были вбиты алюминиевые костыли — альпинистамоставалось только продеть в них крюки со страховочными тросами и подняться квершине. Они приехали сюда на выходные ради острых ощущений, а в понедельниквернутся к прежней размеренной жизни, но им будет казаться, что они бросиливызов природе — и одолели ее.

А ведь это совсем не так. Жажда приключений гнала сюдадругих — первопроходцев, пролагателей новых дорог. Иные из них не одолели иполовины подъема — сорвались в пропасть. Другие отморозили себе руки или ноги.Многие и вовсе пропали без вести. Но в один прекрасный день кто-то взошел наодну из этих вершин.

И это его глаза первыми увидели расстилающуюся внизупанораму, это его сердце от гордости забилось чаще. Он пошел на риск и теперь —своей победой — воздавал почести тем, чья попытка не удалась, кто погиб наполдороге.

Очень может быть, что люди там, внизу, думают: «Что тамнаверху хорошего? Разве что пейзаж. Зачем ему это надо?»

Но тот, кто первым взошел на эти вершины, знал зачем. Чтобыпринять вызов и идти вперед. Чтобы знать, что один день — непохож на другой,что каждое утро одаривает нас своими неповторимыми чудесами и у каждого — своеволшебное мгновение, когда гибнут старые галактики и рождаются новые звезды.

Тот, кто первым взошел на эти вершины, наверно, задавалсебе, оглядывая с высоты домики с дымящимися трубами, тот же самый вопрос: «Улюдей внизу один день неотличим от другого. Зачем им это надо?»

Теперь горы уже покорены, астронавты уже шагнули вкосмическое пространство, и нет на нашей Земле ни одного — даже самогомаленького — островка, который бы еще ждал, когда его откроют. Но еще хватаетвеликих приключений духа — и одно из них предстоит мне теперь.

Это было благословение. Отец-настоятель ничего не понял.Сладостна эта боль.

Блаженны могущие сделать первый шаг. Когда-нибудь людипоймут, что способны говорить на языке ангелов, что каждый из нас обладаетдарами Святого Духа и что все мы можем творить чудеса, провидеть будущее,исцелять страждущих. Понимать ближнего.

Всю вторую половину дня мы бродим по каньону, вспоминаемгоды детства. Он впервые заговорил об этом — пока мы ехали из Мадрида вБильбао, мне казалось, что до прошлого ему больше нет дела.

А вот теперь он сам расспрашивает меня о жизни наших с нимсверстников, узнает, счастливы ли они, интересуется, чем они занимаются.

Мы добрались наконец до самого большого водопада наРио-Пьедра, который собирает воедино воды маленьких речушек и ручейков и,собрав, швыряет с почти тридцати метровой высоты. Мы стоим на краю, слушаемглухой рев, смотрим на образующуюся в тумане радугу.

— «Конский Хвост», — говорю я и сама удивляюсь,что еще не забыла это название, — я ведь так давно его не слышала.

— Мне помнится… — начинает он.

— Я знаю, что ты сейчас скажешь!

Еще бы мне не знать! Водопад скрывает огромную пещеру. Вдетстве, вернувшись в первый раз из монастыря Пьедра, мы потом еще несколькодней говорили о ней.