Читать книгу "Карл Юнг. В поисках себя - Фредерик Ленуар"

психизма. Архетип обладает, по опыту, качеством проявляться не только психически и субъективно, но также физически и объективно, то есть мы можем в какой-то момент увидеть демонстрацию его существования через внутреннее и психическое событие и, одновременно, через внешнее и физическое событие. Я вижу в этом феномене признак тождественности психической и физической матриц» [17].

Именно с помощью «нуминозности» или психической энергии архетип становится достаточно динамичным, чтобы влиять на психику человека. На самом деле эмоция переживания божественного частично снижает уровень мышления, позволяя выразить и высвободить неожиданное психическое содержание. Например, тревожный человек, увидев сон, в котором он чувствует, что о нем заботится старый мудрец или божественное существо, проснется спокойным и полным уверенности. Эти оригинальные опыты, которые можно определить как сакральные, часто дают доступ к глубинным «истинам». И все же Юнг уточняет, что для него не так важно, верен ли архетип: «Я лишь знаю, что он живет и что не я создал его» [18]. В области религиозного чувства архетипы особенно активны, добавляет он. «Когда мы применяем к “Богу” деноминацию “архетипа”, мы ничего не говорим о его настоящей природе. Но делая это, мы признаем, что “Бог” вписан в ту часть нашей души, которая существовала до нашего сознания, и что он никак не может быть создан им» [19].

Мифы

В коллективном сознании народа существуют мифы, сказки и прочие народные легенды. В отличие от архетипов, лишенных репрезентации и с большой сложностью определяемых словами, эти истории (muthos с греческого) богаты образами, словами и символами, главным образом насчет богов и героев. Если архетип – сюжет рассказа, то миф – его содержание. Раскрывая элементы первобытного строя, миф погружает нас в истоки мира и человечества. Он затрагивает этнические и культурные точки зрения, связанные с конкретной цивилизацией и эпохой. Очевидно, что сегодня он больше не имеет того значения для людей, которое имел для людей прошлого. На протяжении всей истории мифы продолжали развиваться. Появлялись их новые формы. Некоторые из этих передаваемых произведений иногда подвергаются художественной обработке посредством текста, картины, песни, а в последнее время и фильма.

Фильм «Матрица», например, – это платоновский миф о пещере, где мир обладает двумя уровнями реальности: мир чувственный и мир умопостигаемый. На самом деле те, кто живет в матрице, никогда не видели реального мира за пределом своего восприятия. На заднем плане мы видим идею избранных. Проект Нео – персонажа, подобного Христу, – заключается в том, чтобы разрушить мир иллюзий. В «Матрице» также проявляется миф о Франкенштейне: технологический прогресс догоняет человека, и машины могут превратиться в его палачей.

Будучи плодом коллективного воображения, эти мифы, легенды, народные сказки вписаны в традицию, в которой у них есть очень полезная функция: они участвуют в сплочении группы и коммуникации между людьми. Они помогают целым обществам обрести идентичность, одновременно позволяя личности подтвердить свою индивидуальность. Они участвуют в укоренении, без которого человек теряет ориентацию и изолируется от группы. Все эти истории неоспоримо составляют мост между коллективом и индивидуальностью. Многие олицетворяют возрождение, плодородие, становление зрелости, смелость, жертву… Мифологические рассказы отражают слабости и недостатки человека, волшебные сказки обнажают темные стороны героя, которые ему нужно преодолеть. Драматизация позволяет бессознательной части проявиться на поверхности сознания в виде проекции и подводит нас к возможности противостоять ей.

В качестве примера возьмем миф о герое-полубоге. Будучи исходно греческим (heros), миф тем не менее принимает универсальную форму, несмотря на разницу в зависимости от эпохи и региона. Детали его содержания различаются в греческой мифологии, в романской, в культуре Востока и в африканских племенах. Но история эта неустанно повторяется, и ее структура и хронология не меняются совсем: чудесное, но неясное рождение героя, его восхождение к власти, триумф над силами зла, поражение перед лицом гордыни, преждевременное падение после предательства, жертва вплоть до его символической смерти, знаменующей наступление зрелости [20]. По Юнгу, этот миф выражает жизнь человека, стремящегося к независимости и старающегося освободиться от матери. Эта история – настоящее инициирующее путешествие, она имеет важное значение как для одного человека, так и для всего общества в целом. Герой – символическая репрезентация высшей силы, превосходящей человеческую психику.

Для того чтобы эти истории имели эффект, важно, чтобы они были «процежены» через «сито» психологической интерпретации. Она не должна быть только интеллектуальной, необходимо также, чтобы она основывалась на эмоциональном тоне, который мифологическая история оказывает на субъект или пациента. Миф не может быть рассказан одинаково дважды, существует столько же интерпретаций, сколько и путей, которые можно предоставить сознанию. Миф – история в движении, нефиксированная, адаптирующаяся в своей форме, история, которая объясняет мир без забот о том, чтобы быть последовательной. По мнению Юнга, миф, как и сон, по-видимому, существует для связи человечества с его предысторией, до самых примитивных инстинктов [21]. Миф позволяет структурировать и поднять на поверхность сознания то, что оставалось до тех пор на уровне предчувствия. Таким образом, он представляет собой чудесный мост между сознательным и бессознательным.

Юнгу удается найти ключ к прочтению античной мифологии в синхронистичности, которая дает нам немедленный доступ к архетипам. Древние цивилизации поддерживали прямую связь со вселенной с помощью мифов. Они, передающиеся из поколения в поколение, были в какой-то степени «записями» о том, что люди того времени переживали в своей субъективной психике. Использование этих символов позволяло им задаваться вопросом о судьбе и иметь доступ к скрытым, глубинным истинам.

Итальянский астрофизик Массимо Теодорани идет еще дальше, когда речь идет о мифах, уточняя: «Это порталы коллективного бессознательного, и возможность соединиться с ними посредством синхронных событий и снов позволяет каждому человеку сбалансировать свое психическое здоровье и, как следствие, физическое здоровье» [22].

Миф действительно содержит неоспоримую терапевтическую ценность. Боги и герои прошлого на самом деле олицетворяют сегодняшние неврозы. «Миф – это попытка бессознательного защитить сознание от угрожающего ему регресса. Он имеет терапевтическую ценность, так как дает адекватное выражение динамизму, на котором основана индивидуальная сложность. Таким образом, это не причинно-объяснимое продолжение личностного комплекса, а, напротив, выражение архетипических механизмов, предшествующих развитию индивидуального сознания» [23], – объясняет Юнг. Миф предлагает открыть для себя то, что в нас существует. Это его миссия.

По мнению Юнга, мифы невозможно постичь с помощью интеллектуального объяснения: лучше напрямую принять их нуминозный характер. «Мы можем знать все о святых, мудрецах, пророках, богинях-матерях, которым поклоняются во всем мире: рассматривая их как простые образы, сверхъестественную силу которых никогда не испытывали, мы говорим словно во сне, не зная, о чем говорим. Слова, которые мы используем, будут пустыми и бесполезными» [24]. Миф и его архетип не могут быть ограничены мысленным анализом с использованием одних лишь слов, поскольку они скрывают сакральное измерение, от латинского sacer, «то, к чему нельзя прикоснуться»; они всегда останутся загадкой.

Образы

Еще один полезный инструмент в процессе индивидуации: образ или имаго – понятие латинского происхождения, используемое Юнгом с 1911 года. В своем основном смысле образ – это визуальное или мысленное представление объекта, живого существа или концепции. Оно может иметь прямое сходство со своей моделью или, наоборот, апеллировать к воображению субъекта-автора и приобретать таким образом символическое измерение. Образы предшествуют словам, которые вызывают речь. Потребуются тысячелетия, чтобы установить связь между образом и звуком, что приведет к созданию кодификаций, обеспечивающих развитие ума и человеческий язык. В первых египетских письменах визуальные образы стали основой для иероглифики. Даже сегодня в китайской письменности образы применяются в виде идеограмм. Кроме того, они задействованы и в современном мире в виде смайликов – новой формы цифрового языка, представляющих эмоцию или атмосферу.

Когда Юнг использует термин «образ», он добавляет в него еще одно измерение: «Образ – это концентрированное выражение общей психической ситуации, не только и не столько бессознательного содержания; конечно, он представляет собой выражение всего этого, но не всего; он выражает лишь некоторое: то, что на мгновение констеллировано. Эта констелляция отвечает, с одной стороны, на творчество, свойственное бессознательному, а с другой стороны, на влияние мгновенного состояния сознания ‹…› Она не может, следовательно, толковаться ни тем ни другим, взятыми отдельно,