Читать книгу "Цветная музыка сидхе - Милена Валерьевна Завойчинская"

я взбунтовалась и запретила.

– Не смей меня нервировать! Помни, что сказал лекарь, – заявила я и прикрыла глаза.

Ответом мне был тяжелый вздох, но мою тень он оставил в покое.

Более того, когда я проснулась ближе к вечеру, то обнаружила, что мы с Ирмой в комнате вдвоем.

– А где дракон? – шепнула я.

– Взял с меня клятву, что я не отойду от вас ни на шаг, пока его не будет, и уехал за своими вещами. Переезжает, – едва сдерживая рвущийся на волю смех, ответила она.

– Он псих, – сообщила я, хотя говорить так о друге не очень хорошо.

– Абсолютный, – согласилась она.

– Это бред! Такие отношения ненормальны.

– Кто вам сказал, что они ненормальны? Для драконов, нашедших свое сокровище, – это как раз в порядке вещей, – пожала она плечами. – Они странные, в чем-то помешанные с точки зрения всех прочих рас. Но преданны своим избранникам до последнего вздоха.

– И что мне делать? Я к нему очень привязана. Он дорог мне, и я невероятно скучала. Но ведь так нельзя…

– Можно, маленькая леди. Просто расслабьтесь, не сопротивляйтесь, чтобы он не сходил с ума. Принимайте всё, что он готов вам дать, и его отпустит со временем. Одержимость перестанет быть столь явной. Получайте удовольствие. Почему нет? Вы свободны и никому ничего не должны. Он свободен и никому ничего не должен. Сплетни для вечноживущих не имеют никакого значения. Что мешает вам быть вместе?

Глава 11

– Ирма, а у тебя было много мужчин? – помолчав, спросила я.

– Достаточно, – тонко улыбнулась она. – Я ведь из оборотней. В нас сильны животные инстинкты.

– А тот лорд, на которого ты работала.

Он?..

– Да. Я семь лет была его любовницей.

– И ты любила его?

– Да, пожалуй. Мне было хорошо с ним. Но позднее были и другие, те немногие, кого не пугали мои изуродованные лицо и тело, – спокойно ответила она, как о чем-то давнем, что уже отболело и больше не беспокоит.

– Ирма, а это больно? Ну, когда с мужчиной? Те женщины, они так стонали… И мужчины тоже…

Какие «те», я пояснять не стала, но оборотница сама, вероятно, догадывалась, что повидать мне за время скитаний довелось многое. Хотя я не рассказывала ей, что мне случалось выступать в борделях. Это не то, чем стоит гордиться или что стоит афишировать.

– Это сладко, маленькая леди, – негромко рассмеялась тень. – Уверена, вам понравится, когда решитесь. Просто принимайте наслаждение и дарите его в ответ.

– Думаешь, Дарио… Он?..

– Ни секунды в этом не сомневаюсь. Не обманывайтесь, ни ему, ни вам не удержаться. Поверьте, я ведь старше вас и больше повидала. Но в этом нет ничего плохого. У вас обоих впереди вечность. Вы не люди, с их условностями, надуманными правилами, законами для высшего сословия, у крестьян-то все проще. Над вами не висит угрозы быть выданной насильно замуж в юности, отдать девственность супругу, которого выберут родители, подбирая его по титулу и величине состояния. У человеческих аристократов с этим всё обстоит печально, им важнее деньги, атрибуты власти и успешности, чем любовь. Существуйте так, как хочется вам. Любите и позволяйте любить себя. Наслаждайтесь тем, что вам дает жизнь и ваш мужчина.

– У меня нет мужчины, – насупилась я.

– О да, у вас есть одержимый вами дракон, – прыснула она. – Это гораздо серьезней.

– Ирма! – с укором воскликнула я.

– Леди, я на вашей стороне и хочу, чтобы вы были счастливы. Но я вижу и понимаю больше, чем вы. Не потому, что умнее, а потому, что старше и опытнее. Он не отпустит вас. Не сможет, это в их натуре, понимаете? И только вам решать, будете ли вы стонать в его объятиях от страсти или от гнева, что всё происходит так, как происходит. Ваш бывший раб обожает вас, это очевидно всем, кто находится в этом доме. Так позвольте ему это, примите его и его безумие.

– Я не могу так просто взять и перестать быть человеком. Ведь семнадцать лет считала, что принадлежу к людской расе. Я росла и взрослела среди их обычаев.

– Но вы не человек, никогда им не были и никогда не станете. Постарайтесь принять это не только разумом, но сердцем и душой. Люди живут мало, их век короток. Их традиции отличаются от наших, ваших, гномьих, эльфийских и драконьих. Это их право и выбор. Но мы – не они. Я оборотень, вы сидхе, лорд Шедл – дракон. Зачем нам всем пытаться втискивать себя в рамки чужих обычаев?

Я вздохнула, потому что была согласна с ней. Только всё равно чувствовала себя немного аморальной. Бороться с навязанными с детства стереотипами и моделью поведения не так-то просто.

– Маленькая госпожа, вам нужно немного повзрослеть, пожить, привыкая к тому, что вы не человек и больше не обязаны следовать тем правилам, что вынуждены соблюдать они, дабы их не осудили. У людей девушка, встречающаяся с мужчиной до брака, – падшая, опозорившая себя и род. А уж если в результате такой любви родится ребенок, то это трагедия для нее и ее семьи. У оборотней это в порядке вещей, а появившиеся на свет детеныши – члены семьи, которые входят в род матери, если вдруг мужчина не поспешит назвать их своими и жениться на женщине, чтобы вместе воспитывать потомство. У эльфов дети – величайшая драгоценность, настоящее чудо, они рождаются редко, как и у всех долгожителей, и если вдруг эльфийка понесла, не имея мужа, то никто и слова не скажет. Наоборот, все будут счастливы, что на свет появится маленький эльфик. И его мать вовсе не обязана выходить замуж за отца ребенка. Если захочет – да, но это должно быть ее добровольное желание, а не вынужденная мера, чтобы избежать позора. Эльфы и драконы столетиями, а то и тысячелетиями живут, не обременяя себя замужеством и женитьбой. Но выбирают свою судьбу раз и навсегда. Вы же читали об этом в книгах, и у вас не вызвали такие обычаи ни малейшего удивления. Вы их приняли как нечто, свойственное другим народам. Так вот вы – тоже другой народ. Вы сидхе, не человек.

А ведь Ирма сейчас говорит то же самое, что и Дарио утром. Я не человек и не обязана вести себя как они. Вот как бы еще принять это?

К ужину Дар не успел вернуться. Ближе к ночи Ирма напоила меня очередным лекарством, и я снова заснула.

Разбудил меня какой-то шорох. Комната тонула в темноте, даже ночник не горел, и, похоже, была уже глубокая