Читать книгу "Интриги Богов - Владимир Александрович Сухинин"

и скинули в ямы.

– Они им один глаз выкололи, – прошептала Энея, выглядывая из коляски. – Это они зачем так сделали?

– Добивали, госпожа. Чтоб не мучились.

– А они мучились?

– Наверное.

– Бедняги, – сокрушенно пискнула в платочек Энея. – Все же мне их жалко.

– Они бы вас, госпожа, не пожалели. Поверьте мне, те, кто служит церковникам, никого не жалеют. Даже отца родного, – сказав это, он запнулся, вспомнив, как сама Энея обошлась со своим отцом. – Простите, госпожа, я не вас имел в виду.

– Да ладно, Перо. Мой батюшка был еще тем скотом. Навязывал брак с сорокалетним стариком. Держал в крепости и никуда не выпускал. Порол за каждый проступок. Я рада, что от него избавилась.

Их разговор прервал старший среди шуаньцев. Он подвел к коляске, где сидели Энея и Перо, девушку. Она оставалась связанной и с кляпом во рту.

– Забирайте свою пленницу, – сообщил он. – Мы свою работу выполнили. Удачной дороги, госпожа, – и, быстро развернувшись, зашагал прочь. Остальные шуаньцы пошли за ним. Повозку людоловов они повели с собой.

Когда на полянке остались трое – Энея, Перо и девушка, испугано глядевшая на двоих мужчин, – Энея приказала охраннику:

– Развяжи ее, Перо. И вынь из ее рта эту грязную тряпку. Не бойся, милая девушка, – обратилась к пленнице Энея, – теперь ты в безопасности.

Девушка терла занемевшие синие руки и смотрела опухшими, потухшими глазами в лица новых своих хозяев. Она не знала, чего ей ждать, – еще худшего обращения или наоборот. В первое ей верилось больше. Ну кто будет ради нее убивать людоловов, если только эти люди не хотели продать ее сами, стараясь успокоить ее лживыми речами?

Все это можно было прочитать по меняющейся мимике девушки.

– Дай девушке эликсир, – приказала Энея. – Не видишь, ей плохо. Она не может говорить. – А ты, – Энея вновь обратилась к пленнице, – не бойся. Мы тебя церковникам не отдадим. Успокойся. Ты аристократка?

Девушка кивнула головой.

– Я так и думала. Пей, – она протянула флакон с эликсиром девушке, – потом расскажешь свою историю.

Девушка выпила и несколько успокоилась.

– Мне надо справить нужду, – произнесла она.

– Я тебя провожу в кусты. Пошли, – предложила ей Энея.

– Я рядом с вами, господин, не буду, – закачала головой девушка.

– Я женщина, как и ты, и тоже аристократка, – улыбаясь и понимая смущение пленницы, пояснила Энея. Она была в мужском костюме и с волосами, спрятанными под капюшон. – Просто приходится прятаться от людоловов. Они ловят таких, как мы с тобой. Высоких брюнеток с севера. Ты же с севера?

Девушка закивала голой.

– Вот потому тебя и поймали. Пошли в кусты.

Девушки вернулись вскоре. Перо по приказу Энеи полил девушке на руки, и она умылась. Потом ее накормили. После еды приступили к расспросам. Только рассказывать пришлось недолго. Вся история обедневшей аристократки уложилась в несколько предложений.

Ирена – так звали девушку – с нянькой-служанкой выехали из города Мольбур, что в двух днях пути от столицы на восток, и направились к брату Ирены в восточную провинцию. После смерти отца их поместье на севере забрали за долги кредиторы. Отец Ирены был мот и не умел рачительно вести хозяйство. Не получив поддержки в столице у родственников отца, она направилась к брату, который служил в полку легкой кавалерии на границе с Шуаньский империей. По дороге день назад на них напали людоловы. Няньку убили, а ее схватили как еретичку и колдунью. Вот и весь рассказ.

Энея переглянулась с Перо. Оба поняли, что искали именно Энею. И искала церковь, что говорило о причастности отцов церкви к заговору. Энея, как носительница тайны, представляла для них опасность. Так что они не побоялись даже гнева короля.

«Таких аристократок, видимо, нахватали достаточно», – подумала Энея, но вслух свои мысли не стала выражать.

– Тебе, милочка, дороги на восток нет, – прямо заявила она. – Если ты хочешь выжить, то надо ехать с нами на север…

– Но там у меня никого нет! – воскликнула Ирена. – И нет средств. У меня все забрали. Даже фамильные драгоценности.

– Сожалею, милочка, но твой путь теперь лежит на север вместе с нами. Мы о тебе позаботимся. Потом когда-нибудь все успокоится, ты отбудешь к своему брату. А пока нужно скрываться. Драгоценности и твои деньги уехали с шуанями. Это их трофей. Зато ты жива и невредима, – Энея была весьма решительно настроена. – Перо, ее надо переодеть в мою служанку. Найди в моем гардеробе простую одежду.

– У вас есть простая одежда, госпожа? – удивился Перо.

– Конечно, есть. Мое дорожное платье.

– Ваше дорожное платье, риньера, выглядит лучше, чем платье на риньере Ирене. Как будет выглядеть ваша служанка в таком платье? И какая может быть служанка у бедного переселенца? Уж лучше, – он критическим взглядом оглядел пленницу, – она будет беременной женой. Моей беременной женой.

Ирена испуганно посмотрела на Перо. А Энея строго уточнила:

– Это как?

– Мы ей под платье засунем подушку. А одежду менять не надо. Те, кто видел ее в этой одежде и могли бы опознать, лежат вон там, на полянке, под дерном.

– Ты думаешь? – тоже критически оглядывая девушку, спросила Энея. – А что, вполне себе ничего. Только, Ирена, веди себя попроще, как городская мещанка. Молчи, не манерничай. Работай, если что-то надо будет сделать, и все у нас сладится. А одежду надо все равно поменять. Купим у продавца-разносчика. Тут много бродячих торговцев ходит. Залезай, Ирена, в коляску и поспи. А мы с Перо сядем на козлы. Радуйся, ты, можно сказать, второй раз родилась…

Столица королевства Риванган. Раннее утро

Ночью главе конадриона, хранителю веры, патриарху высшего собрания, досточтимому отцу Мишлену приснился сон. К нему явился старший тифлинг и, грозя страшными карами, потребовал помочь королю подавить мятеж в столице. За неисполнение своей воли он грозил отлучить от церкви и проклясть.

Утром досточтимой отец Мишлен собрал патриархов конадриона и объявил волю хранителя.

Отец Мишлен был весьма стар, почти слеп и часто забывал, как кого зовут. Иногда, выходя к собранию, постояв и забывая, зачем он сюда пришел, разворачивался и уходил прочь. Речи ему готовили его секретари, говорил он путано, и остальные патриархи считали его власть лишь номинальной. Поэтому слова Мишлена произвели на патриархов неоднозначное впечатление. С одной стороны, вполне возможно, что хранитель явил старику свою волю. Такое бывало, но, с другой стороны, старейший патриарх уже давненько чудил.

Первым высказался глава ордена Меченосцев, защитник веры отец Оберфалос.

– Хм, хм, – дважды откашлялся иерон, привлекая к себе внимание. – Мы, конечно, высоко чтим заслуги нашего уважаемого патриарха, досточтимого отца Мишлена, и отдаем