Читать книгу "Миланский вокзал - Якопо Де Микелис"

кружева, которое ее мать надевала накануне вечером для премьеры в «Ла Скала». Поддавшись искушению, Лаура стянула с себя джинсы и футболку и примерила его. Когда она снова встала перед зеркалом, внезапно ее охватил порыв непреодолимого волнения, застигнув ее врасплох. В следующее мгновение ее там уже не было – она стояла перед другим зеркалом, тем самым, которое находилось в роскошном туалете «Ла Скала». На ней снова было красное платье; одна бретелька сползла, открывая грудь. Наклонившись вперед, она крепко держалась руками за край раковины. Однако лицо, которое отразилось в зеркале, было не ее лицом, а лицом Соланж, с растрепанными волосами, красными щеками и таким развратным выражением, какого она никогда раньше не видела. За спиной Соланж стоял мужчина, в котором Лаура узнала молодого руководителя отцовской компании. Подстрекаемый голосом Соланж, исходящим из уст Лауры, мужчина спустил брюки и трусы-боксеры до лодыжек, поднял ее юбку выше талии, спустил трусики, схватил за бедра и с силой проник в нее. Несмотря на то что все в этой сцене вызывало у нее отвращение, Лаура не могла не смотреть дальше. Она также не могла помешать удовольствию Соланж, когда мужчина, задыхаясь и постанывая, грубыми толчками входил в нее. На пике оргазма, однако, Лаура не выдержала и лишилась чувств. Она очнулась на больничной койке. Горничная обнаружила Лауру, бьющуюся в конвульсиях, на полу родительской спальни. С этого самого момента Соланж больше не была прежней для дочери – воспринимать ее так, как раньше, Лаура больше не могла.

На вопрос, почему она решила изучать медицину, намереваясь специализироваться в неврологии, Лаура обычно отвечала, что мозг глубоко очаровал ее. Это самый удивительный орган, который только существует в природе. Его сто миллиардов нейронов – столько же, сколько звезд в Млечном Пути, – делают его самой сложной и загадочной структурой во Вселенной. Как из скопления нервных клеток и серии электрических импульсов могло возникнуть сознание, способное размышлять о себе и о мире, создавать произведения искусства и математические теоремы? Каков механизм, лежащий в основе памяти? Откуда пришли и какую функцию имеют сны? На все эти вопросы Лаура еще не нашла ответов. Но причина, побудившая ее стать неврологом, на самом деле была другой, гораздо более острой и личной: она хотела узнать, что такое «дар», почему он у нее есть и, возможно, как от него избавиться. Среди всех тайн мозга не было другой, которая заставляла бы ее размышлять, гадать, теоретизировать и анализировать. Как-то раз в статье одного итальянского исследователя Лаура наткнулась на термин «зеркальные нейроны», который очень ее заинтересовал. Эти конкретные нейроны, скопления клеток мозга, активируются, когда мы испытываем эмоцию сами и когда смотрим на кого-то еще, кто ее испытывает. Во втором случае они отображают происходящее в наблюдаемом субъекте так, как если б это происходило в самом наблюдателе – имитационный механизм, который может лежать в основе эмпатии. Тогда Лаура подумала, что, возможно, ее «дар» происходит от какой-то аномалии или гипертрофии ее зеркальных нейронов. Будь причина в этом или в другом, она все равно найдет ее, даже если на это уйдет целая жизнь.

* * *

«Государственная полиция – Отдел полиции железных дорог – Оперативный пункт “Полфер” – Центральный вокзал Милана – Объект: вербальная запись о задержании в соответствии со статьей 4 закона № 152/1975 некоего Исмаила Мастура, уроженца Марокко, без документов, места жительства и места пребывания. Мы, нижеподписавшиеся: ассистент Голлини Арриго и агент Минетти Марко, принадлежащие к офису в нашем главном офисе, сообщаем, что в 8:15 утра 28 апреля 2003 года…»

«Еще один протокол, и я умру», – подумал Меццанотте, подавив зевок. Он огляделся. Из окон, выходящих на площадь Луиджи ди Савойя, были видны кроны деревьев, сотрясаемые ветром, который сдул смог и мелкую пыль, придавая небу синеву редкой для Милана интенсивности. За столами находились только двое коллег, остальные были заняты на внешних службах. Одним из них был Карбоне, который, судя по пустому выражению лица, раскладывал пасьянс на своем компьютере; как только он понял, что Меццанотте смотрит на него, счел нужным одарить его злобным взглядом.

Взяв мобильный телефон, чтобы проверить, есть ли звонки или текстовые сообщения, Рикардо вспомнил фотографии мертвой кошки, сделанные несколькими днями ранее. До сих пор у него не было и минуты, чтобы взглянуть на них. По правде говоря, он почти полностью забыл обо всем этом. Открыв галерею мобильного телефона, Меццанотте задался вопросом: что побудило его сделать эти снимки? В конце концов, это всего лишь животное, убитое в месте, где насилие было хлебом насущным и где регулярно происходили гораздо более страшные вещи. И все же, прокручивая изображения истерзанного маленького трупика, он все еще испытывал это чувство, это ощущение: в преднамеренной и методичной жестокости, проявленной к бедному зверьку, было что-то леденящее душу, отчего его бросало в дрожь. «И это произошло как минимум дважды, – подумал Рикардо. – Даже больше, если Амелия права».

Он попытался увеличить изображение, чтобы разглядеть детали, но на этом крошечном экране ничего не мог разглядеть. Тогда Меццанотте снял трубку стационарного телефона, набрал номер агента и попросил прислать Колеллу. Через несколько минут его светловолосая голова появилась в дверях офицерской комнаты.

– Глянь-ка, – произнес Рикардо, показывая ему мобильный телефон, – не мог бы ты перенести некоторые фотографии отсюда на компьютер?

– Конечно, без проблем. Минуточку…

Колелла исчез, чтобы через некоторое время вернуться с кабелем. Подключив его к компьютеру, он вздохнул, сверкнув глазами.

– Да, клевый у тебя мобильник… – Набрал несколько команд, затем указал на новую папку на рабочем столе. – Вот и всё, они там.

Колелла хотел было уйти, но Меццанотте удержал его:

– Подожди, тебе тоже надо посмотреть.

Он открыл изображения и прокрутил их одно за другим. Разрешение было таким, каким было, но все же это совсем другое дело, чем при просмотре на мобильном телефоне.

– Тебе это ничего не напоминает? – спросил Рикардо.

Колелла скорчил гримасу отвращения, затем покачал головой.

– А ту дохлую кошку, которую мы недавно видели на рельсах?

– Ах да…

– Ты сказал, что, скорее всего, ее переехало поездом. Но у нее были такие же травмы и увечья, как и у той кошки, которая лежала у одного из фонтанов возле станции, так что поезд тут точно ни при чем.

– Ага. И что дальше? – спросил Колелла, который не понимал, к чему клонит его друг.

– Значит, кто-то убил их обеих. Как ты думаешь, кто мог устроить такой беспредел?

– Понятия не имею. Может, местные отморозки решили позверствовать… Или какие-нибудь наркоманы… Да тут в любого