Читать книгу "Развод и девичья фамилия - Татьяна Устинова"

– Я даже хотел ехать разбираться, – признался Батурин, – апотом понял, что тебе виднее, ты всегда как-то лучше пишешь такие вещи. Да иШвидинский помер, весь материал пришлось менять. Кстати, на следующей неделекнижная ярмарка начинается, можно всандалить в номер интервью с Потаповым, скем-нибудь из издателей и эти самые детективы. Ну как?

– Да, – сосредоточенно сказала Кира, – только нужно, чтобы сПотаповым был не просто “паркет”, а что-нибудь… поскандальнее. Вроде Коха сЧубайсом, которые мемуарами прославились.

– Какой паркет? – спросил ее муж и с раздражением потянулносом воздух.

Ему не нравилось, что они так быстро переключились субийства на следующий номер их драгоценного журнала. Ему не нравилось, что онитак хорошо понимают друг друга и смотрят умильно и преданно, как давниелюбовники.

Ему не нравилось слово “паркет”, черт побери!..

– “Паркет” – это протокольные репортажи, – скороговоркойвыпалила Кира. – Гриш, только ты никому Потапова не отдавай, сам съезди. Еслине сможешь, тогда я поеду, а корреспондентов не посылай.

– Что я, по-твоему, – спросил Батурин обиженно, – совсемдурак?

– Так страница у Костика в портфеле – это факс илирукопись?! – громко, даже несколько громче, чем нужно, спросил Сергей, и обаголубка уставились на него.

– Не факс, – пробормотала Кира через некоторое время, –никакой не факс, а кусок текста, который я писала.

– А остальной текст на даче?

– Ну да, – согласилась она растерянно, – на даче.

– И на дачу к тебе приезжал коммерческий директор ВасяПискун. Как раз когда ты писала тот самый текстик.

– Не Вася Пискун, а Леня Шмыгун.

– Вот именно.

– Что ты хочешь сказать?.. – помолчав, начал Батурин, но тутпод дверью завозились, заскреблись, и на пороге возникла зареванная секретаршаРаиса.

– Кира! – воскликнула она и повела красным от слез и горяносом. – Кир, я кофейку сварила! Может, попьешь, а? Здрасти, – сказала она всторону Сергея, – у нас тут такое несчастье, просто ужас.

– Я знаю.

– Беда. Беда. Кира, служба выпуска уж два раза приходила, явсе просила подождать. А вот только что они звонили, говорят, что ждать большеникак не могут, и я решилась войти… И Зубова заходила, и Верочка Лещенко.Зубову я к Магде Израилевне направила, а Верочку попросила прийти попозже. Еемилиционер допрашивал, – понизив голос и беспокойно оглянувшись, сообщилаРаиса, – почти полчаса. Где была, что видела, что слышала. Она ко мне прибежаласама не своя. И в компьютерном отделе кто-то из милиции шурует, А этот, которыйздесь сидел, велел найти Лешу Балабанова. Он сначала спросил, кто, мол, вприемной был, когда главный и вы, – тут она взглянула на Батурина, и сталоясно, что она его терпеть не может, – ну, когда Костик… кричал на вас. А я исказала, что Леша был, Верочка забегала, Леонид Борисович заглядывал, а потомКира пришла. Он, видно, и решил, что всех должен допрашивать. Кирочка, что мнеделать со службой выпуска-то? И верстки нужно посмотреть…

– Значит, так, – тяжело произнес Батурин, как только Раисана секунду смолкла, чтобы перевести дух, – после всего случившегося начальникздесь я. Вам придется это пережить, дорогая Раиса. Если вам пережить не удастся,я вас уволю, легко и непринужденно. Я не Костик. Службу выпуска… кто там?Королев волнуется?

– Королев, – с трудом призналась Раиса, тараща измученныекроличьи глаза. На Батурина она старалась не смотреть, смотрела на Киру, словноожидала, что та ее спасет, но Кира, отвернувшись, молчала, крутила в рукахкарандаш, звякали браслеты.

– Королев всегда на взводе, вы же знаете. Пусть он зайдет комне, а не к Кире. У нее и без службы выпуска много дел. У этой самой… как ее…Танечки Лещенко?

– Верочки.

– У Верочки Лешенко узнайте, что ей надо, и если ничего ненадо, только языком почесать, пусть потерпит дня три. Вы обзвонили сотрудников?

– За… зачем?

– Затем, что у нас собрание трудового коллектива в связи страгическими обстоятельствами, – отчеканил Батурин. – Должны быть все. Ярасскажу, как мы будем жить дальше. Кто не спрятался, я не виноват.

По мере того как он говорил, лицо у секретарши менялось, и,по мере того как оно менялось, он понимал, что наживает себе врага. Навсегда.На всю оставшуюся жизнь.

От того, что он подслушал разговор Киры с Николаевым ипонял, что она на его стороне и, оказывается, была на его стороне всегда и дажезнала, сколько усилий ему приходится прикладывать, чтобы удержать журнал наплаву, и даже сумела это оценить, он как-то непозволительно расслабился, решил,что теперь все пойдет само собой – сотрудники, оплакав главного, примут его,Григория Батурина, если не с распростертыми объятиями, то хотя бы с дружелюбнымравнодушием, и возьмутся за работу, и приналягут, и в едином порыве…

Ничего подобного. С чего ты взял?

Они не хотят тебя, они хотят Костика, веселого, легкого,задиристого, с альпийским загаром и голливудской улыбкой. Теперь он еще и герой– оттого, что погиб так нелепо и внезапно. Им наплевать на то, что без его,батуринского, тяжеловесного натиска журнал давно и безнадежно катился бы подгорку, и его никто бы уже не смог остановить, потому что Костик был слишкомдоверчив и легкомыслен, и слишком много времени и сил тратил “на девчонок”, ине желал видеть очевидного, например, того, что уже давно выросли и оперилиськонкуренты, готовые в любой момент обойти, сжевать, подмять их под себя.

Киру любили больше, Кира была “своя”, гораздо более “своя”,чем Батурин, и неизвестно, как еще все обернется, если она станет поддерживатьего.

– В кабинет главного я не пойду, – напоследок сказалБатурин, – буду у себя. Кофе можете туда принести. И обзвоните всех, Раиса!

Он поднялся с шаткого креслица и вытянул свою палку.

– Кира, собери редакторов. Обсудите первую полосу, а яподойду, как только с Королевым решу. Сергей, вы… уезжаете?

– Да.

– Тогда до свидания.

– Счастливо.

Они подождали, пока Батурин дохромает до двери, и Раисаоткрыла было рот, чтобы заговорить, но Кира заговорщицким жестом приложилапалец к губам:

– Потом, Раечка. Все потом.

– Но ведь это невозможно!.. – пискнула Раиса, и глаза у нееналились слезами. – Это невозможно после того… После Костика… Он всегда…

– Тише, тише, – попросила Кира, – может, валерьянки тебенайти?

Махнув рукой – не надо, мол, мне никакой валерьянки, чем тутвалерьянка поможет! – Раиса убралась в приемную.