Читать книгу "Секрет старинного медальона - Наталия Ломовская"

* * *

Телефон молчал уже несколько дней, будучи выдернут из розетки с корнем. Но даже если бы кому-нибудь пришло в голову включить его, вряд ли многострадальный аппарат подал бы голос – через весь корпус пролегала длинная извилистая трещина, дававшая основания полагать, что хозяину квартиры придется обзавестись новым аппаратом. Мобильник и вовсе встретил безвременную кончину в унитазе.

Но сам хозяин меньше всего в это время думал о телефонах, да и вряд ли он о чем-либо думал вообще. В махровом халате, который он обычно надевал только после ванны, растрепанный, с красными глазами, Олег сидел в кресле перед маленьким журнальным столиком, на котором царил первозданный хаос.

Окурки из перевернутой пепельницы усеивали стеклянную поверхность, смешиваясь с остатками еды. Посреди сюрреалистическим обелиском возвышалась полупустая бутылка текилы.

По комнате лениво клубами летал сигаретный дым. Насморочным голосом модной певички надрывался телевизор. Но Олег не слышал этого капризно-гайморитного голосочка, он вообще ничего не слышал, будучи погружен в события прошлых дней, переживая их снова и снова…

Он проснулся утром – это можно было понять по громкому щебету птиц за окном. Но проверить это утверждение Олегу стоило большого труда – он никак не мог раскрыть глаза. Каждая попытка отзывалась в голове белесой вспышкой боли.

«Головушка бо-бо, денежки тю-тю. Да, хорошо вчера погуляли», – пришло в эту разламывающуюся от боли голову. По-прежнему не открывая глаз, Олег начал припоминать события вчерашней вечеринки. Похоже, он здорово прокололся. Пригласил в дом незнакомую девушку, пил с ней… Но неужели допился до провалов в памяти? Неужели она его обчистила? Вряд ли много интересного нашла – крупных сумм дома Олег не держит, золотых «Ролексов» не носит. А вот интересно, есть ли минералка в холодильнике? А пиво? Похмеляться нехорошо. Но один-то раз можно? Последний?

И он открыл глаза, потом с усилием спустил ноги на пол. Посидев с минуту (перед глазами мелькали мошки – черненькие на бледно-зеленом фоне), Олег встал и, постанывая, потащился в сторону кухни.

Тут в голове зазвенело, свет померк. Похмелье, напротив, испарилось, не выдержав конкуренции с более сильным переживанием.

На полу в холле, выделяясь на светлом ковролине, алело пятно. Алым были забрызганы чуть ли не до потолка обои. А из зеркала, которое тоже оказалось испачкано кровавыми отпечатками пальцев, на Олега смотрел взъерошенный тип с перекошенной от ужаса физиономией, одетый в джинсы и белый свитер, изукрашенный алыми пятнами.

Олег первый раз в жизни потерял сознание. А когда пришел в себя, то с горечью убедился – не была кровь похмельной галлюцинацией. Все оказалось еще хуже, потому что, вернувшись в комнату, Олег нашел в углу, возле постели, пестрый клубок женской одежды – темно-синие джинсы, раззолоченный атласный топ и изящные кружевные трусики, с розовыми бабочками. Премилая вещица. Как хозяйка могла с ними проститься?

Прошло несколько часов, прежде чем Олегу удалось взять себя в руки. Он встал и дошел до ванной комнаты, сорвал с себя пропотевшую, отвратительно пахнувшую одежду, содрогаясь, засунул ее в корзину для белья, а потом, все так же содрогаясь, точно вместо воды на него проливалась серная кислота, принял душ. Заметив запекшуюся под ногтями кровь, принялся скрябать мыло, вычищать кровь отломанным зубцом расчески… Руки тряслись, и никак не удавалось отрегулировать температуру воды – Олега бросало то в жар, то в холод.

Наконец он выбрался из ванны, поскользнувшись и едва не разбив голову о край раковины, влез, не вытираясь, в махровый халат и вышел в коридор. Ему пришло в голову, что он напрасно принял душ – сначала надо было убраться в квартире. Но тут же содрогнулся от чудовищной рациональности своих размышлений и принялся лихорадочно скатывать ковролин. Рулон он засунул в стенной шкаф, потом пошел в ванную, намочил под краном первую попавшуюся тряпку и принялся оттирать с обоев кровавые брызги, вытер их и с зеркала, стараясь в него не заглядывать. Бросился к женским вещам, валявшимся посреди комнаты, хотел сначала кинуть их в мусорное ведро, потом, передумав, засунул в ту же корзину с бельем. И только после всего этого остановился.

Сердце колотилось где-то в горле. Олег шагнул к бару, вынул бутылку коньяку и стал пить крупными глотками прямо из горлышка, судорожно дергая кадыком и совершенно не чувствуя вкуса…

Так он провел несколько дней. После первой бутылки ужас и отвращение притупились, на смену пришло тупое опьянение, а затем – и полная ясность. Других мнений быть не могло – он, Олег Зайцев, должен покончить с собой. И во всем признаться. Написать письмо. Это будет самое лучшее и честное.

Но принять такое решение легче, чем привести его в исполнение. Олег откупорил еще одну бутылку – на этот раз это был флакон невиданного экзотического ликера, подаренный Кириллом на недавний день рождения. Ликер приберегался для особого случая – такой даже в Москве, даже за большие деньги нелегко найти. Но теперь было уже все равно. Крепкая, сладкая жидкость влилась в горло и вызвала вдруг дикий аппетит. Слабо осознавая, что он делает, Олег пошел на кухню и открыл холодильник, успев смутно удивиться непривычному изобилию деликатесных продуктов, достал что-то и съел точно так же, как пил – не чувствуя вкуса. Потом вернулся в комнату и заснул, сидя в кресле. А когда проснулся, снова начал пить…

Почему-то он не думал о своей жертве. Кто была та девушка? Как он поступил с телом? Для него все было понятно. Если в припадке безумия он избавился от трупа не очень-то аккуратно – его не сегодня завтра найдут и выйдут на Олега, благо он не собирается заметать следов своего ужасного преступления. Если же тела не найдут, что маловероятно, то… То ничего не будет, во всяком случае, ему, Олегу, все равно. Все равно…

Он знал, что все эти размышления – только способ оттянуть развязку. Олег уже презирал себя за трусость, но к действиям перейти не мог. Манипуляции, которые предваряли акт ухода из жизни, казались ему грязными и унизительными, еще более грязными и унизительными, чем отмывание крови со стен коридора, со светлых обоев. Ему неожиданно вспомнились чьи-то недавно прочитанные стихи. Он бормотал: «Дело не только в трупности, в та-та, в технической акта трудности…»

Потом, когда закончился тошнотворно-сладкий ликер, Олег спустился вниз, в супермаркет, который располагался в подъезде его дома. Знакомая продавщица, бисквитно-беленькая миловидная девушка, с ужасом смотрела на постоянного клиента: обычно ведь он всегда был так любезен, так хорошо выглядел и добродушно шутил. С налитыми кровью глазами, растрепанной шевелюрой, в махровом халате и шлепанцах, Олег молча купил бутылку водки и две пачки сигарет. В принципе явления граждан со следами многодневного запоя и чуть ли не в трусах в этом магазине были не в новинку – в доме гнездовало много бизнесменов средней руки, и большинство из них не стесняло себя условностями, считая супермаркет естественным продолжением своих апартаментов. Но Олег себе такое позволял впервые…

Он заметил на себе удивленный и испуганный взгляд милой продавщицы, но как-то не соотнес его со своим внешним видом. Да и вообще нимало не удивился такой реакции – ему казалось, что всякое человеческое существо, которое попадется на пути, должно смотреть на него с ужасом и отвращением. И только поднимаясь в лифте, Олег с содроганием понял – супермаркет работает круглосуточно! И охранник все время дежурит у входа! Значит, в ту ночь, ночь убийства, его должны были видеть.