Читать книгу "Мир без границ - Татьяна Минасян"

– Эсфирь, если мы достанем еще кого-нибудь из двадцатого века, вы ведь сможете работать с этими людьми, объяснять им все?

– Да я не просто смогу, я буду очень рада такому делу! – заверила ее молодая женщина. – Хотя с усыновителями мне тоже нравится работать, да и вообще я бы согласилась делать здесь что угодно, вы знаете… Но лучшее, что я смогу сделать, – это помочь людям из моего века прижиться здесь, если сюда попадет кто-нибудь из них! Лучшее, чем я смогу отблагодарить всех за себя и за Сонечку.

Она кивнула на свою дочь, перебравшуюся теперь в другой угол и раскладывавшую на ковре маленьких кукол в пестрых платьях. Услышав свое имя, девочка отложила игрушки и подбежала к матери. Та прижала ее к себе и погладила по голове.

В коридоре послышался шум – кто-то из детей снова за кем-то гнался, и оба участника погони громко хохотали. Спустя несколько секунд где-то вдалеке хлопнула дверь, и к тем двоим, судя по звукам голосов, присоединились еще несколько малышей.

Эсфирь посмотрела на часы.

– Скоро начнется прием усыновителей, – сообщила она. – Спасибо большое, что зашли ко мне, но теперь…

– Конечно-конечно, сейчас мы все уберем и пойдем! – вскочили ее гости, похватав свои чашки, но женщина жестом остановила их.

– Не надо, я сама. Заходите еще!

– Зайдем обязательно! – пообещали ей хроноспасатели и, попрощавшись с Соней, тоже побежавшей в коридор к другим детям, вышли из кабинета.

Мимо них пробежала уже довольно большая компания мальчиков и девочек самых разных возрастов, и Аркадий с Эммой, заулыбавшись, помахали им руками. Маевский же проводил веселящихся обитателей детского этажа мрачным взглядом и ускорил шаг, торопясь выйти из слишком радостного и не подходившего для его настроения места.

– Любим, что-то не так? – спросила Веденеева, когда они вошли в лифт и за ними задвинулись двери. Молодой человек повернулся к ней и небрежно пожал плечами:

– Все так. Вот только женщина из двадцатого века, которую собирались живьем сжечь фашисты, только что заявила, что наш век – такой же варварский, как и ее. А в остальном все так, да.

Кабина лифта рухнула вниз, и все трое привычно ухватились за поручни.

– Может, тебе посмотреть на ее слова по-другому? – предложил Аркадий, когда они вышли в холл первого этажа. – Она, по-моему, имела в виду, что добрые, порядочные и умные люди существовали во все времена. И в наше, и в ее, и в более далеком прошлом.

– И вообще-то это правда, – добавила Эмма.

– Да что ты говоришь! – вспыхнул Любим. – По-твоему, если бы «нырки» в прошлое открыли раньше, например, в двадцатом веке, там их стали бы использовать так же, как мы? По-твоему, тогдашние люди не бросились бы менять историю, таскать из прошлого взрослых мужиков-солдат или еще что-нибудь в таком духе?

– Для хроноспасателя ты слишком плохо относишься к жителям других эпох, – отчеканила девушка.

– Я к ним плохо отношусь?! – окончательно вышел из себя Маевский и внезапно расхохотался. – Ну да, конечно. Как еще может к ним относиться тот, кого самого младенцем спасли из семнадцатого века!

Он внезапно замолчал, и на его лице появилось раздосадованное выражение. Эмма и Аркадий уставились на Любима во все глаза. Проходившие через холл двое сотрудников ХС замедлили шаг и подозрительно покосились на ругавшуюся, а потом так резко затихшую троицу, но затем двинулись дальше. А друзья все стояли посреди просторного зала и смотрели друг на друга, не зная, что сказать.

– Ну да, первая успешная спасательная операция – две тысячи двести двадцать восьмой… Двадцать семь лет назад, – нарушил, наконец, молчание Светильников.

– Москва, Смутное время, – пробормотала Веденеева, вспоминая лекции на первом курсе и продолжая неотрывно глядеть на Любима. – Оттуда забрали двух мальчиков… А ты никогда не говорил…

– Как-то к слову не пришлось, – пожал Маевский плечами и кивнул на выход. – Ну что, гулять-то мы пойдем?

– Да, пошли, конечно… – все еще растерянно пробормотал Аркадий, и друзья зашагали в сторону двери.

– Любим, а твоя прабабушка, что же, не знала? – удивленно захлопала глазами Эмма.

– Нет, конечно, – вновь пожал плечами ее друг. – Когда ее внучка с мужем меня усыновили, она жила на Дальнем Востоке, и они с ней мало общались. А когда она переехала сюда, мне уже два года исполнилось. Я тогда и сам еще ничего о себе не знал – мне родители открыли правду незадолго до смерти.

– И ты ей так и не сказал? – начал Светильников, но Любим лишь усмехнулся:

– Ты представляешь, что бы с ней было, если бы она узнала?

Он распахнул дверь, пропуская Эмму вперед. Та, все еще с изумлением поглядывая на Маевского, шагнула через порог и вдохнула морозный зимний воздух. Несмотря на неудачную попытку переубедить Терезу, несмотря на спор с Любимом и только что сделанное им неожиданное признание, девушка с удивлением отметила, что чувствует себя совершенно умиротворенной. Рядом с ней ее самые любимые люди, все интересные задания у нее еще впереди, и вообще жизнь так прекрасна…

– Эмма!!! – полный ужаса крик Аркадия заставил Веденееву обернуться. В тот же миг она почувствовала сильный удар в спину и, не устояв на ногах, полетела на ступеньки крыльца. Над ее головой раздались какие-то странные хлопки, а потом послышался пронзительный вопль сразу нескольких голосов. Девушка попыталась приподняться, чтобы посмотреть, что происходит, но сверху на нее вдруг навалилось что-то тяжелое, мокрое и липкое.

Глава XII

Аркадий Светильников сидел за столом в маленьком кафе, допивал третий бокал вина и все больше склонялся к тому, чтобы заказать себе чего-нибудь покрепче. И плевать, что после этого «покрепче» он наверняка упадет под стол, а проснется на следующий день в полиции! Дома его никто не ждет, на работе он в ближайшие дни тоже никому не понадобится, а друзьям… друзьям теперь очень долго будет совсем не до него…

Он допил вино, подозвал официанта и заказал водки. Работник кафе неодобрительно поморщился, но не стал ни читать пьяному посетителю мораль, ни пытаться выставить его за дверь – видимо, у него имелся большой опыт в своем деле, и он понимал, что Аркадий, напившись, не станет буянить и его не придется вышвыривать силой. Светильников же, заполучив небольшой графинчик с прозрачной жидкостью и полюбовавшись отраженными в ней разноцветными лампочками, украшавшими кафе в Новый год и до сих пор не снятыми, сразу же налил себе рюмку и залпом опрокинул ее, словно боясь передумать. Лица проходивших мимо столика посетителей стали расплываться, музыка зазвучала как-то фальшиво, а приглушенный свет показался молодому человеку слишком ярким. Он наполнил вторую рюмку и уставился в нее – внутри тоже плясали красные, синие и оранжевые огоньки…

– Тут свободно? – поинтересовался кто-то у него над ухом, и Аркадий, оторвавшись от созерцания рюмки, поднял голову.