Читать книгу "До самой неизвестности - Катрин Корр"

– Ты что, лезешь в их отношения? Прям вот даешь о себе знать? Говоришь Кириллу, чтобы он бросил её и к тебе приехал?

– Что за ерунду ты несешь?! – ахаю я в трубку. – Я никогда в жизни не позволю себе этого, даже если буду умирать без него! Просто я понимаю, что эти их недомолвки – по моей причине. Из-за моего существования в его жизни.

– Ладно! А что та Катя, к которой Дима ушел сразу же после развода? Ой, забыла! Он сошелся с ней через несколько дней после того, как бросил тебя – зареванную и разбитую в хлам! Та Катя подумала о тебе хоть раз? Проявила хотя бы чуток женской солидарности? Нет! Они даже официального развода не дождались, а уже съехались! А что было с тобой в тот момент? Ты помнишь?

– Нет и не хочу.

Ира долго молчит, а потом тяжело вздыхает:

– Извини, что я напомнила тебе об этом.

– Да мне всё равно. Я только счастливее стала, – честно говорю я, глянув на спящего сына. – Мне бы только хотелось, чтобы… Чтобы всегда и у всех всё налаживалось. А если не получается, то максимально спокойно и в заботе друг о друге расходились… В уважении. Чтобы, если больно – то помогли друг другу. Чтобы понимали…

– Это идеально. Но, к сожалению, не всегда получается. Он тебе что-то обещает?

– Нет, – тут же отвечаю я. – Мне и не надо никаких обещаний и слава богу, что Кирилл сам это понимает. Как-то раз он возвращался домой подвыпивший… Они там с командой победу отмечали в бане. И он написал мне, что…

– Что?

– Что бывают моменты, когда ему угрожают сыном. Мне кажется, что его жена что-то чувствует… Черт, «другую жизнь» мужа чувствуют все женщины! – с горечью усмехаюсь я. – И на фоне этого, она говорит ему, что если вдруг он будет уличен в чем-то таком, то сына ему больше не видать. И я прекрасно понимаю, что Кирилл опасается этого. Если бы это было туфтой, он бы не паниковал. Он уверен в себе, но что касается сына… Он по-настоящему боится потерять его.

– Неужели она на такое способна?

– Задетая женщина, раненая, униженная, нелюбимая, оскорбленная… Чувство собственничества, обиды и ненависти – порождение слепой мести. Конечно, со временем она об этом точно пожалеет, но ведь это время может растянуться в года, а для Кирилла оно очень ценно.

– Да уж… Ну, а ты то как, хочешь быть с ним? Хотела бы построить с ним семью, учитывая, что все её составляющие у вас есть? Мама, папа и ребенок…

– Да, – отвечаю я шепотом. – Но это невозможно.

Глава 17

– Катюша, что-то случилось? – спрашивает меня мама после ужина. – Ты в последнее время очень расстроенная какая-то…

– Ничего такого, просто не высыпаюсь как следует, – обманываю я. Хотя, нет. Я действительно плохо сплю, но виной тому не беспокойный сын, а его папа. – Из-за этого быстро утомляюсь и хожу сгорбленная, как крючок.

– Тяжело быть мамой, правда? – улыбается она. – И ничего ты не сгорбленная, тебе просто так кажется. А я уже стала подумывать, что вы с Кириллом поругались. Как он, кстати?

– Нормально. Работает день и ночь. Обставляет квартиру мебелью.

– Заботы, – по-доброму говорит мама и загружает в посудомойку грязные тарелки. – А как сыночек его? Это насколько он старшего нашего котеночка?

– На четыре месяца, – отвечаю я, с трудом стараясь улыбнуться.

Я никогда не думала, что докачусь до такого паршивого состояния, когда нет желания говорить о Кирилле и его жизни. И он ни чуть в этом не виноват, но в совокупности те обстоятельства, что есть между нами, автоматически вынуждают меня думать обратное. Это случается по ночам, когда сон напрочь отказывается приходить ко мне. Кирилл в это время пишет, пишет, пишет…

«Я так люблю тебя. Никогда в жизни я не чувствовал себя настолько счастливым… Это очень сложно понять, учитывая обстоятельства, но поверь, счастливым меня делаешь именно ты».

По правде говоря, я и сама чувствовала это какое-то время. Наверное, самый пик случился к концу беременности и рождению малыша, когда у меня искры радости и счастья из всех щелей вылетали. Но ежедневные заботы, собственное недомогание, бессонные ночи и понимание того, что где-то там, за несколько тысяч километров родной мне человек живет своей жизнью со своей семьей, со своим ребенком, у которого его фамилия… С его мамой…

Он пишет мне, как сильно я дорога ему, как он учил своего сына ползать и это было чертовски весело, а у меня ему остается лишь спрашивать, как там поживает наш?

Одна часть меня упорно доказывает, что так всё и должно быть, что всё правильно, и не нужно ни на что рассчитывать, а просто благодарить за то, что Кирилл вообще общается со мной и интересуется своим сыном. Но другая…

Эта часть меня очень зла и обижена. И я постоянно пытаюсь приструнить её, как несносного и избалованного ребенка. Но она всё время напоминает мне, что эта тягомотина будет продолжаться всю мою жизнь. Что из-за поганого характера его жены, которая из чувства ревности может запретить Кириллу общаться с сыном, я вынуждена мириться с тем, что спит он с ней, живет он с ней и вообще абсолютно всё делает с ней! Пока я буду сидеть здесь в четырех стенах и припеваючи «жить» в собственных мечтах, где мы с Кириллом – счастливая семья, его реальная будет отдыхать на каких-нибудь курортах и делиться яркими совместными фотографиями в «Инстаграм», на которые я буду точно так же со слезами на глазах пялиться, как это делала весной прошлого года!

Эти мысли – ещё цветочки.

Я поднимаюсь к себе. Чувствую себя раздавленной старой лепешкой, ей-богу! На цыпочках подхожу к кроватке, в которой сладко спит мой котенок, и паршивость моего настроения тут же испаряется. Я осторожно целую его в маленькое плечико и бережно накрываю мягким вязаным пледом. А потом…

Мой телефон издает вибрацию. Я знаю, что это Кирилл и уже предвижу его слова.

«Соскучился!»

«Поскорее бы увидеть тебя!»

«Я обязательно приеду, но когда – пока не знаю».

«Ты ведь понимаешь, что мне не просто вырваться. Я тебя очень люблю».

«Вы уже легли, милая? Как же я скучаю!»

Так будет всегда.

Всегда.

Навеки, если я сама не положу этому конец.

«Как там сыночка наш? Сладко спит?»

Наш.

Наш.

«Да, спит. Скажи, пожалуйста, что мне говорить ребенку о его папе, когда настанет этот момент?»

Я не выдерживаю. Мои нервы далеко не стальные канаты, а терпение – невечно. Я снова делаю то, чего не хочу делать: заставляю себя же жить в мире иллюзий! Ну и что, что этот человек – мой! Неважно, что я чувствую это всем своим нутром! В реальности это совершенно не так и никогда ничего не изменится!

«Я тоже задумывался об этом, Катюш. И пока, честно, не знаю, что сказать».