Читать книгу "Кочевники Времени. Левиафан шагает по земле - Майкл Муркок"

На это я не мог возразить, не впутываясь в абстракции. И я сдался.

– Вы могли бы рассматривать мои амбиции в Америке как акт чистой мести, – продолжал Цицеро Гуд, – но на самом деле я хотел бы создать на моей родине что-нибудь столь же грандиозное, как здесь.

Белые Соединенных Штатов вырождаются – может быть, они всегда такими были. Но среди черных можно зажечь новый огонь. Я хочу отдать власть в их руки. Я хочу освободить Америку. Разве вы не слышали, что там сейчас творится? После того, как у белых не осталось больше истинных врагов, на которых они могли бы избывать свою злобу, они обратились против национальных меньшинств. Они истребили индейцев – теперь замышляют уничтожение черных. Это дух Салема. Это коррумпирующее влияние пуританского духа, который, со своей стороны, представляет собой извращение стоических идеалов. Он заразил остатки нации, а ведь она могла бы являть собой пример для всего мира, каким стал нынче Бантустан. Подобный образ мыслей должен быть уничтожен раз и навсегда. Белые не будут порабощены, если завоевание увенчается успехом, как некогда поработили они нас. Для них будет подготовлено новое место в государстве Ашанти; им предоставят шанс заслужить себе дорогу к полному равноправию. Я отберу у них власть, но не трону их достоинства. Эти два понятия слишком долго смешивали воедино. Но это может понять только черный – потому что у него был тысячелетний опыт эксплуатации белыми!

То была благородная речь (пусть даже я был скептически настроен против ее логики). Однако ж я не смог устоять перед искушением сделать одно замечание, которое генерал Гуд нашел весьма показательным.

– Возможно, генерал Гуд, – сказал я, – вы сумели бы убедить нас своими высокими целями и благородными мотивами, но вы сами нам сказали, что Австрало-Японская Федерация в них вовсе не убеждена. Существует серьезная вероятность того, что она в состоянии сорвать ваши планы. И что тогда? Вы поставите на кон все и не выиграете ничего. Почему бы вам не обратить всю вашу энергию на то, чтобы сделать Африку великой державой? Забудьте свою ненависть к Соединенным Штатам. Пусть сами ищут себе выхода. АЯФ, вероятно, обладает мощью, равной по силе государству Ашанти…

– О, теперь она, вероятно, намного сильнее! – звонкий приятный голос Уны Перссон перебил меня на середине фразы. Она вошла через дверь, находившуюся за троном Гуда. – Я только что получила подтверждение тому, генерал Гуд, чего боялась. О'Бин находится в Токио. Насколько можно судить, он там с начала войны. Его убедили в том, что Ашанти представляет собой угрозу для человечества. Уже почти два года он работает над планом создания нового флота. На верфях Сиднея и Мельбурна уже создано примерно двадцать кораблей, и они готовы к отплытию. Если мы тотчас не мобилизуемся, мы можем потерпеть поражение.

Реакция генерала Гуда была совершенно неожиданной. Сперва он бросил взгляд на меня, затем на Уну Перссон, после чего откинул голову назад и расхохотался долгим, радостным смехом.

– Так мобилизуемся немедленно, – сказал он. – О, непременно. Теперь и мобилизуемся. Я отправляюсь домой, мисс Перссон, я отправляюсь домой!

Книга вторая

Битва за Вашингтон

Глава первая

Столкновение флотов

Оглядываясь на прошедшие события, я готов считать себя счастливцем: благодаря целому ряду удивительных обстоятельств мне удалось стать не только очевидцем того, как Гуд принял решение ради захвата Америки поставить на карту все, чего достиг, но и участником самой этой экспансии. Немногим молодым офицерам предоставлялась в жизни такая возможность.

Мое намерение взять на себя исполнение смертного приговора, если я сочту Гуда «виновным», оставалось неизменным. Однако постепенно я начинал понимать, что Черный Аттила – куда более утонченная и сложная личность, чем я полагал поначалу. Кроме того, вскорости мне пришлось узнать, что его знаменитая жестокость (ибо вот уже несколько лет Черного Аттилу сопровождала страшная слава завоевателя, сметающего с лица земли города и обращающего в рабство население) – так вот, эта слава была своего рода сказка, и он вполне осознанно потворствовал ей. Ему шло только на пользу, если враги принимали распускаемые о нем полумифические россказни за истину, ибо это достаточно часто приводило к тому, что он добивался желаемого без всякого кровопролития. Защитники предпочитали вести переговоры, нежели сражаться, и зачастую выдвигали условия, куда более выгодные для завоевателя, чем Гуд готов был принять. И если он затем предлагал менее обременительные требования, чем ожидалось, то этим приобретал репутацию человека щедрого (полностью незаслуженную). Это, в свою очередь, сбивало людей с толку и подталкивало их к добровольному сотрудничеству с ним – зачастую из одного только чувства облегчения, что не так страшен черт, как его малюют.

В последующие недели мне не много доводилось видеть генерала Гуда и Уну Перссон. Они были слишком заняты своей всеобщей мобилизацией. Мы, члены дипломатической миссии, могли теперь собирать всякие сведения, какие только могли найти, и передавали их в Бантустан. В первые дни нам позволяли отправлять в нашу страну любые сообщения без всякой цензуры, однако вскоре генерал Гуд начал опасаться, что известная информация может просочиться в Токио, и ввел запрет. Вероятно, он слышал, что флот АЯФ находится на пути в Атлантику. Большая часть флота Ашанти размещалась в Европе, где у Гуда больше всего было дел, и некоторые корабли пришлось отозвать; другие же получили распоряжения собраться в Гамбурге, Копенгагене, Гетеборге и других портах севера Европы и готовиться к отплытию в Америку.

Я выяснил, что Гуд не только опирался на свои многочисленные и хорошо оснащенные вооруженные силы, действующие на суше, в воздухе и на море, но имел еще в рукаве какой-то неведомый козырь. Теперь он собирается пустить его в игру. Из одного замечания Уны Перссон я заключил, что ее поездка в Англию играла определенную роль в разработке «секретного оружия» Гуда, но все это мне предстояло увидеть своими глазами куда позднее.

Следующее потрясение настигло меня двумя днями спустя, едва только Гуд объявил, что готов начинать. Уна Перссон разыскала меня в посольстве, где я был как раз занят работой над своими заметками. Она извинилась за причиненное ею беспокойство и сказала, что мне надлежит посетить генерала Гуда в его столовой.

Я отправился туда крайне неохотно. Лично я был убежден в том, что могущественная Австрало-Японская Федерация положит решительный конец захватническим планам Черного Аттилы, и в мировой истории мне не придется больше играть никакой роли. Я тосковал по Бантустану и мечтал туда вернуться, как только рухнет империя Ашанти – а в последнем у меня не было ни малейших сомнений.

Когда я явился во дворец, Гуд уже покончил с обедом. Он сидел во главе длинного стола, окруженный своими министрами и генералами. Среди остатков неприхотливой трапезы были разложены карты, над которыми клонились черные лица. Военачальники переговаривались приглушенными голосами. При моем появлении они все подняли глаза, некоторые нахмурились, а несколько сделали оскорбительные замечания насчет того, что при виде белого человека у них пропадает аппетит. Я успел привыкнуть к выходкам офицеров Гуда (хотя, если говорить по чести, далеко не все они вели себя столь скверно) и пропустил эти комментарии мимо ушей.