Читать книгу "Золотой конь Митридата - Ольга Баскова"

— Госпожа ждет вас. — Она почтительно склонилась перед царевичем. — Еда готова.

Митридат глотнул, когда нос уловил вкусные запахи. Ведя почти аскетический образ жизни, он соскучился по пище, готовившейся во дворце. В памяти возникли жареные куропатки, рыба, источавшая желтоватый жир, жареные поросята, отборные фрукты и овощи. Накинув хитон, он прошествовал за служанкой и предстал перед матерью, сидевшей за столом, уставленным всякой снедью. Митридат жадно принялся за еду, думая, что оказался прав: таких вкусных яств ему не приходилось пробовать в своих скитаниях. Он поглощал все, что стояло перед ним на столе, и рабыни только успевали уносить и приносить подносы. Лаодика подливала ему вино в чашу с золотой виноградной лозой, отцовскую чашу.

— Тебя не должно удивлять, что ты пьешь из этого кубка, — сказала она. — Ни для кого не секрет, что ты преемник своего отца. Именно тебя он хотел видеть на троне.

Он внимательно посмотрел в ее синие безмятежные глаза.

— А ты, мама… Кого бы ты хотела видеть на троне? Может быть, моего брата?

— Не говори глупости. — Лаодика улыбнулась, блеснув ровными жемчугами зубов. — Твой брат не сможет управлять государством. Тебе, сын, дали прозвище Евпатор, а ему — Хрест. С тобой все понятно, ты сын благородного отца, значит, и сам благородный. А он — добрячок. Разве с таким прозвищем можно садиться на трон?

Митридат пожал плечами, принимаясь за фрукты:

— Этого я не знаю. Но одно знаю точно: ты бы сама хотела остаться полновластной царицей. Недаром ты затеяла строительство новой столицы Лаодикии.

Женщина скромно потупилась:

— Это решил народ, а я всего лишь его слуга.

Царевичу хотелось расхохотаться ей в лицо, но он сдержался и отставил кубок:

— А где мои брат и сестра? Неужели они до сих пор в неведении о моем возвращении?

Лаодика покраснела и закусила сочную губу:

— Они сейчас будут. Твои брат и сестра готовятся к встрече с тобой.

Она знаком подозвала молодую рабыню и что-то негромко сказала. Девушка кивнула и тихо, словно тень, вышла из комнаты. Лаодика снова налила ему вина.

— Сейчас ты их увидишь, — произнесла она ласково. — Разумеется, кроме Лаодики-старшей. Ей хорошо живется в Каппадокии. У тебя уже трое племянников, ты не слышал об этом?

Митридат покачал головой:

— Нет, не слышал. Я рад за нее. Может быть… — он недоговорил фразу, оставив кубок.

В комнату вошли красивая высокая девушка с серебристыми волосами, собранными в роскошную прическу, и худощавый юноша, точная копия его самого, с такими же золотыми кудрями, мужественным овалом лица и орлиным носом. Да, это были его брат и сестра, которых он не видел целых семь лет, но какая метаморфоза произошла с ними обоими! Невзрачная Лаодика, предназначенная ему в жены, превратилась в настоящую красавицу. От гадкого утенка не осталось и следа. Мышиные волосы поменяли цвет и теперь серебром украшали гордую голову, несколько веснушек, притаившихся на переносице тонкого небольшого носа, уже не портили лица, а придавали ему ни с чем не сравнимую прелесть, огромные синие глаза сияли в свете факелов, сочные, как у матери, губы открывали белоснежные ровные зубы. Какие боги превратили уродливую девочку в красавицу Афродиту? Да, именно ее статую сейчас напоминала его младшая сестра. Заметив, что глаза Митридата неотступно следят за ней, Лаодика усмехнулась и подмигнула ему весело, задорно.

— Где же ты пропадал, братец? — Ее голос звучал, как серебристый колокольчик. — Впрочем, странствия пошли тебе на пользу.

— А вам пошло на пользу пребывание во дворце. — Царевич отправил в рот оливку. — Даже не могу сказать, кому больше — тебе или Митридату. Когда я покинул вас, ты выглядел очень плохо, Митридат.

Младший брат взглянул на него и с неохотой ответил:

— Что было, что прошло, братец. — Все манеры выдавали в нем избалованного ребенка, любимца матери. — Боги избавили меня от болезней. Я потихоньку освоил то, что когда-то осваивал ты, и теперь неплохо езжу верхом и стреляю из лука. Хочешь, посоревнуемся?

— Не сегодня, — вмешалась Лаодика. — Ваш брат поест и отправится спать. Завтра он расскажет нам, где был эти годы и что видел.

Митридат заметил, как его младший брат бросил на мать влюбленный и одновременно ревнивый взгляд, и в голове молнией завертелась мысль: «Эта женщина более преступна, чем я полагал. Она совратила ребенка. Она спит со своим сыном!» Не надо быть ясновидящим, чтобы это понять. Как бы в подтверждение его невеселых дум Лаодика поднялась, потянувшись, как кошка, и ее тугие груди натянули тонкую ткань хитона.

— Пойдем, сын, — обратилась она к старшему, — я провожу тебя в твои покои.

Хрест тотчас вскочил со своего места, опрокинув столик:

— Я пойду с вами.

Царица повернулась к нему и властно ответила:

— Ты пойдешь к себе, сын мой. Я приду к тебе, обещаю.

Она взяла старшего под руку, и они вышли, сопровождаемые ворчанием Хреста. Митридат понял, что отныне брат — его враг, и закрыл глаза, призывая на помощь дар, полученный от Диониса. Картины, сменявшие друг друга, рисовали безрадостное будущее младшего. Он погибнет, но старший не станет причиной его смерти… В девятнадцать лет, совсем скоро. Не пройдет и полугода, как он потеряет и мать, и брата. Впрочем, мать он потерял уже давно, вместе с отцом. Но брат, брат, что он ему сделал? За что он его ненавидит? Ответ напрашивался сам собой: младший хотел занять трон, и Лаодика наверняка обещала ему посодействовать. Юноша вдруг осознал, что возненавидел дворец, где родился и жил до двенадцати лет, дворец, пропитанный ненавистью и интригами.

— Вот твое ложе, сынок. — Погрузившись в свои мысли, он не заметил, как мать привела его в спальню на мужской половине. — Ложись на теплые простыни. Пусть твое усталое тело вкусит покой. До завтра, мой милый.

Она ласково провела по золотым кудрям, поцеловала юношу в лоб, потом в губы, задержав поцелуй дольше приличного. Для Митридата в этом уже не было ничего удивительного. Он знал, что мать придет к нему ночью. И не ошибся. Царевич уже начал погружаться в сон, когда ласковые умелые руки погладили его лоб, потом грудь, спускаясь ниже. Митридат резко открыл глаза, слишком резко для Лаодики. Она вздрогнула всем полуобнаженным телом, и прядь черных смоляных волос, не подпорченных сединой, упала на лицо.

— Что ты здесь делаешь, мама? — грозно спросил он, садясь на кровать. — Почему ты не одета?

Она прижалась к нему, возбужденная, горячая, прижалась не как к сыну, а как к старому любовнику, ожидая ласки, но Митридат оттолкнул ее.

— Как тебе пришло в голову желать совокупления с сыном? — буркнул юноша.