Читать книгу "Мое сокровище - Тереза Ромейн"

– По правде говоря, принцесса, – произнес Джилс, – я и не собирался. Так что даже не задумывайтесь о поцелуях – этого больше не случится.

Карандаш, выскользнув из пальцев Одрины, упал на столешницу, и графитное острие, обломившись, отлетело в сторону.

– Не надо представлять, как я целую тебя или как ты целуешь меня, – продолжал Джилс. – И не следует воображать, как мы, набрасываясь друг на друга с поцелуями, падаем на пол, не прекращая целоваться.

Слушая его, Одрина закусила губу, чтобы не рассмеяться.

– Это просто для примера. – Джилс попробовал втиснуть лезвие перочинного ножа между двумя панельками, после чего принялся всматриваться в стык. – Уж сегодня-то этого точно не случится.

– А то, что шкатулка не будет открыта, – другой пример того, чего сегодня не случится. – Теперь уже Одрина не стала сдерживать смех. И действительно, почему бы не посмеяться?

Джилс продолжал в разной последовательности сдвигать панельки. А Одрина, сидя напротив, водила карандашом по одному из листов, взятых у Софи. Эту бумагу с координатной сеткой леди-астроном использовала для зарисовки своих наблюдений, однако Одрина считала, что на ней можно изобразить и что-то более земное. Ну, хотя бы дом.

Что же касается Джилса… Интересно, почему он, имея полную свободу распоряжаться собой, отказался от своих жизненных устремлений. А как бы ей самой хотелось обустроить свою жизнь? Разумеется, после того, как Карисса выйдет замуж за герцога. Впрочем, она прекрасно знала: замужество или разочарование – только этого ожидали от нее родители. Подобное ожидание являлось их многолетней привычкой. Именно эта привычка и заставила отца отправить ее в компанию едва знакомых людей – с тем чтобы она не вернулась в Лондон и не создала там каких-нибудь проблем. Но теперь-то она лучше знала этих людей, и ее уже не так тянуло домой. Более того, ей даже хотелось задержаться здесь на какое-то время. Ведь тут она была свободна от отцовских упреков, от угроз Ллуэлина и от увещеваний матери.

Конечно, Одрина понимала, что эта свобода – ненастоящая, временная. Тем не менее и такой вариант казался привлекательным.

Джилс продолжал молча возиться со шкатулкой, и Одрина принялась чертить на бумаге разные линии. Внезапно дверь распахнулась, и в комнату стремительно вошла леди Ирвинг. За ней семенила самая маленькая из собак виконтессы – рыжеватая дворняжка по кличке Пенни.

– Резерфорд, спасите меня от своего отца! – воскликнула графиня. – Он вознамерился украсить все головы в этом проклятом пассаже.

Еще несколько дней назад Одрина не поняла бы, о чем речь. Однако теперь она знала, что в Касл-Парре имелся коридор, заполненный античными бюстами, которые Ричард Резерфорд пожелал украсить венками.

– А ты что задумала, моя девочка? У тебя на лице какое-то… непривычно проказливое выражение. – Леди Ирвинг направилась к Одрине, и собачонка последовала за ней, позвякивая подвешенным на шее колокольчиком.

– Непривычное, вы говорите? – спросил Джилс. – Насколько я знаю, у леди Одрины довольно часто на лице такое выражение. У нее весьма изощренный ум…

Проигнорировав его слова, Одрина ответила:

– Я рисую, миледи. Вы ведь знаете, девушки из благородных семейств не должны сидеть без дела.

Леди Ирвинг хмыкнула. Она наверняка произнесла бы и что-то более внятное, но в этот момент в гостиной появился Ричард Резерфорд.

– Розмарин опять закончился, – со вздохом сообщил он. – И всего лишь одной голове не хватает венка. Сынок, как ты думаешь, омела для этого дела подойдет?

Леди Ирвинг закатила глаза. После чего склонилась к листу бумаги, и Одрина уловила сладковатый запах бренди.

– Это что, брошь? – спросила графиня. – Ничего безобразнее в жизни не видела.

– Позвольте взглянуть… – Ричард Резерфорд стремительно приблизился к столику и, посмотрев на рисунок, пробормотал: – Знаете, я видел и более безобразные вещи. Не забывайте, что я рассматривал ювелирные изделия в течение последних двух месяцев.

– Однако в Касл-Парре вы не просили, чтобы вам показали что-то из драгоценностей, – заметила леди Ирвинг.

– В этом не было необходимости, Эстелла, потому что главная драгоценность здесь. – Ричард указал на столик. – Вот эта шкатулка.

– Я не ослышался? – с некоторым удивлением проговорил Джилс. – Отец, ты только что назвал леди Ирвинг по имени?

– И что с того, Резерфорд? – отозвалась графиня. – Что в этом особенного?

– О господи… – произнес Джилс. – Если я всего лишь Резерфорд, почему мой отец…

– Он просто Ричард, – перебила графиня. – Так, по крайней мере, не будет путаницы.

Отложив шкатулку, Джилс со вздохом пробормотал:

– Лучше б мои уши отвалились еще утром.

– Сынок, будь рациональным, – посоветовал ему отец. – Вполне достаточно, чтобы твои уши отвалились несколько минут назад. – В глазах Ричарда плескался смех.

Одрина не видела смысла оставаться серьезной, поэтому с улыбкой сказала:

– В общем, мои художественные устремления пресечены. Видите ли, здесь я изобразила вовсе не брошь, а Касл-Парр.

Джилс тотчас же выпрямился.

– Дайте-ка посмотреть… Он схватил листок. – Касл-Парр?.. Хм… – Его брови сдвинулись.

– Вам не понравилось? – спросила девушка.

– Конечно же, понравилось, – поспешно проговорил Ричард. – Я знаю своего сына уже давно. Он всегда делает такое лицо, когда ему что-то очень нравится.

– Полнейший вздор, – констатировала леди Ирвинг. – Если бы это было брошью, то вот эта заостренная часть проткнула бы кому-нибудь кожу.

– Но ведь здесь изображена не брошь, – возразил Джилс. – Уж поверьте, я способен отличить рисунок ювелирного изделия от рисунка архитектурного сооружения. Ведь я обладаю знаниями в обеих областях.

– Но у нее-то нет таких знаний, – парировала леди Ирвинг.

Одрина забрала свой листок и сложила его пополам.

– Я восприняла критику, – пробурчала она. – И больше никогда не буду ничего рисовать.

– Дайте я еще раз взгляну. – Джилс вытянул листок из пальцев девушки и снова развернул. – Координатная сетка… очень интересно. Никогда не видел, чтобы кто-то использовал такую бумагу.

– Софи сказала, что сама ее делает. – Одрина попыталась отобрать лист, но молодой человек отвел руку в сторону. – Джилс, отдайте. На сегодня я получила достаточно насмешек.

– Одрина, я вовсе не собираюсь над вами насмехаться.

– Постойте-ка! – Ричард скрестил руки на груди. – Я не ослышался?.. За этим столом тоже обращаются друг к другу по имени?

– Да, – подтвердил Джилс. – И я, кстати, считаю, что для венка можно использовать и омелу.

Под столом, словно выражая свое одобрение, тявкнула собачонка по кличке Пенни. После чего, видимо, в поисках крошек печенья ткнулась носом в ноги Одрины.