Читать книгу "Малой кровью на своей территории. 1941 - Своих не бросаем - Иван Байбаков"

И вот еще что, Павел Егорович. По пути, если все сложится, было бы неплохо проверить место, где бандиты разбитую колонну грабили. У погибших документы собрать, братскую могилу закончить. И собрать все нужное и полезное из имущества и вооружения, что осталось – думаю, никак не могли бандиты все с разбитой колонны в один грузовик поместить. Отдельно желательно поснимать с техники всю электрику, провода, аккумуляторы, генераторы или магнето, также очень желательно поснимать колеса, собрать инструмент и вообще всю мелочевку, что можно будет быстро открутить. В общем, надеюсь в этом на тебя и твой опыт, Павел Егорович.

Авдеев довольно заблестел глазами и приосанился – доверие Сергея ему было явно приятно.

– Не беспокойтесь, товарищ лейтенант, все сделаем в лучшем виде. – И старшина быстрым шагом отправился организовывать выезд на хутор.

Глава 10

Совещание, начавшееся ранним утром 28 июня 1941 года в кабинете командующего Западным фронтом, неожиданно для приглашенных участников затянулось почти до полудня, а его ход и, особенно, результаты все присутствующие, без всякого сомнения, запомнили очень надолго.

Нет, начиналось все вполне спокойно – ну, насколько спокойным может быть очередное совещание старшего комсостава в городе, на подступах к которому идут тяжелые оборонительные бои с перспективой скорого прорыва обороны. Собрались к шести, как и было назначено руководством, ждали командующего фронтом, который под утро куда-то выехал и еще не вернулся. Общее состояние собравшихся – плохо скрываемая растерянность, меланхолия, невеселые переглядывания, полное отсутствие даже тени оптимизма. Да и какой тут оптимизм – немцы на подступах к Минску, все армии первого эшелона беспорядочно отступают от границы, связь и управление ими потеряны, где сейчас находятся командармы вместе со своими штабами, никто в штабе фронта не знает.

Пока ждали, немного посудачили на тему неожиданного ночного вызова, ничего хорошего от него не ждали, как, впрочем, не ждали и ничего особо плохого – куда уж хуже-то? Сошлись на том, что, скорее всего, сейчас от Павлова последуют приказы по срочному оставлению города и отводу войск на новые рубежи для предотвращения вероятного окружения. Собственно, из предложений по улучшению обстановки у них всех и было только это – причем одно на всех – предложение о немедленном отводе войск и оставлении Минска.

Начальник штаба Западного фронта генерал-майор Климовских, скупо поддерживая общий разговор, при этом вообще не понимал, чего опять совещаться. Буквально несколько часов назад он, прибыв по вызову Павлова, уже докладывал тому, что обстановка по-прежнему неясная, связь и управления войсками первого эшелона фронта так и не восстановлены, перспективы улучшения обстановки маловероятны. Минск, скорее всего, удержать не получится, и город придется оставить. Тогда Павлов хорошенько наорал и отпустил – ну, так ведь за эти несколько часов ничего и не изменилось – в смысле, ничего к лучшему не изменилось. Чего опять управление фронта собирать-то? Или, может, действительно, командующий после того разговора все взвесил и принял решение немедленно отводить войска? Тогда понятна ночная срочность…

Но в том, что ничего с момента последнего доклада не изменилось, генерал-майор ошибался. Точнее, он думал, что ничего не изменилось – вполне простительная и даже весьма распространенная ошибка в условиях недостатка информации. А вот Павлов, благодаря пакету от Хацкилевича, за эти несколько часов новой информации почерпнул, как говорится, от души и полной ложкой…

Когда командующий фронтом вместе с корпусным комиссаром Фоминых и еще двумя незнакомцами, один из которых был в форме госбезопасности, наконец появился, собравшиеся в приемной сначала даже немного опешили – настолько ярким был контраст его состояния сейчас и еще вчера вечером. Куда только делись потухший взгляд и осунувшийся вид, опущенные плечи, ясно видимые признаки неуверенности, беспомощности и происходившей от этого озлобленности? Нет, в приемную быстро вошел, практически ворвался, словно другой человек – и все офицеры штаба Западного фронта увидели перед собой энергичного, собранного и деловитого начальника, излучавшего спокойную уверенность в своих силах.

Павлов, будучи в хорошем настроении и явно чем-то воодушевленный, поздоровался с легкой улыбкой. Окинул взглядом собравшихся в приемной, получил от секретаря доклад о том, что собрались все, кроме командующего войсками на Минском направлении генерал-лейтенанта Филатова, который находится на командном пункте 44-го стрелкового корпуса под Минском, свое участие в совещании подтвердил, но задерживается, решил начинать без него и пригласил всех в кабинет. Там представил подчиненным своих спутников: один оказался помощником главы Компартии Белоруссии Пономаренко, второй – порученцем наркома госбезопасности Белоруссии Цанавы, ответственным за весь перечень вопросов по линиям НКВД и НКГБ (предвоенное недолгое разделение этих наркоматов было во многом формальным и вовсе не мешало совместной работе на местах). Оба были прикомандированы к штабу Западного фронта для координации действий и обеспечения оперативности выполнения принятых решений. Затем, раскладывая на столе документы из сейфа и своего портфеля, Павлов предложил своим подчиненным докладывать в порядке очередности.

Здесь, увы, чуда не произошло. Доклады начальника штаба фронта и его помощников в очередной раз ни полнотой, ни достоверностью не отличались. Все та же старая песня – управление войсками первого эшелона так и не восстановлено ввиду практически полного отсутствия связи, оперативная обстановка неизвестна, намерения противника в масштабе фронта туманны. Имеющиеся скудные данные свидетельствуют о продолжающемся беспорядочном отступлении от границы, в воздухе господствует немецкая авиация, своей авиации в распоряжении командования фронта почти не осталось. В районе Минска немецкие танковые и механизированные части с разных сторон пытаются прорвать оборону, частично организованную с использованием рубежей Минского укрепрайона (составная часть оборонительной «Линии Сталина»). Пока безуспешно, но обстановка осложняется с каждым часом. Во избежание очередного окружения после неизбежного и скорого прорыва обороны фронта уже сейчас нужно готовиться к «активному отводу войск» за Минск, сиречь к оставлению города и отступлению в глубь Белоруссии, в район Могилева, а может и дальше. Туда же уже сегодня, а лучше бы еще вчера, нужно начинать передислокацию штаба фронта, отмененную Павловым накануне вместе с отменой приказа об отводе войск с Белостокского выступа. Причем отступать предполагалось кое-как, точнее, «как получится», бросая по пути «все лишнее и ненужное при отступлении», то есть технику и тяжелое вооружение, сковывающие скорость «отвода войск».

Павлов, постепенно мрачнея и с каждой минутой теряя свое приподнятое настроение, выслушивал доклады и предложения своего штаба. Только что, менее часа назад, он, в компании члена Военного совета Западного фронта корпусного комиссара Фоминых, провел очень плодотворную встречу с руководителями партийных и хозяйственных органов Белоруссии, где довел до присутствующих текущую обстановку и возможные перспективы ее изменения. Были рассмотрены несколько вариантов развития ситуации, намечены мероприятия реагирования и достигнуто понимание необходимости помочь войскам Западного фронта всем, чем только возможно. Был также решен вопрос с эвакуацией материальных ресурсов и населения Минска в рамках озвученной Павловым подготовки города к уличным боям. Причем, к огромному облегчению самого Павлова, решение этого вопроса со Сталиным, как и последующую организацию процесса эвакуации, взял на себя первый секретарь ЦК Коммунистической партии республики товарищ Пономаренко. Также были рассмотрены вопросы организации партизанского движения на захваченной противником территории республики, и здесь Пономаренко – вот же настоящий коммунист и матерый человечище – тоже принял ответственность на себя. Еще, чем был очень доволен Павлов, так это тем, что Пономаренко, взявшись организовывать взаимодействие, легко и непринужденно пристегнул ко всем мероприятиям председателя Совнаркома Белоруссии, а также руководство НКВД и НКГБ республики, причем «под личную ответственность». А для оперативного взаимодействия и всемерной помощи на местах командующему фронтом даже были выделены представители от партии и госбезопасности, с весьма широкими полномочиями. Полностью удовлетворенный итогами встречи и с хорошим, позитивным настроем на предстоящие свершения, Павлов вернулся сюда, на совещание своего штаба, чтобы здесь выслушивать: все плохо, везде плохо, все пропало – надо все бросать и бежать…