Читать книгу "Похищенный - Эбби Тэйлор"

Квартира на втором этаже, над Оливером, была погружена в темноту. Очевидно, супружеской пары, которая жила там, не было дома. Значит, никто не сможет увидеть Эмму в саду. Она лишь бросит один быстрый взгляд в окно и уйдет. Оглянувшись по сторонам, чтобы убедиться в том, что поблизости никого нет, Эмма зашагала по боковой аллее, идущей в обход дома. Садик на заднем дворе был небольшим, с дорожками, вымощенными плитами, и каменными клумбами, засаженными цветами. Как-то вечером Эмма с Оливером пили здесь шампанское, слушая мелодии Руфуса Уэйнрайта, доносившиеся из раскрытых окон гостиной.

Эмма подкралась к окну и, прижавшись к стеклу, заглянула внутрь. Насколько она могла рассмотреть в полумраке, в комнате ничего не изменилось. Огромный куб телевизора в углу, тканый ковер на темном деревянном полу, выкрашенные в белый цвет полки, забитые книгами, две изогнутые металлические статуэтки, которые так нравились Оливеру.

Она пристально вглядывалась в одну из полок, пытаясь рассмотреть лица на фотографии, когда внезапно комнату залил яркий свет. Насмерть перепуганная и растерянная, Эмма отпрянула. Она успела заметить какую-то фигуру — мужчина? женщина? — которая приблизилась к окну до того, как она успела спрятаться.

Черт возьми! Эмма, дрожа всем телом, прижалась к углу дома. Почему она вела себя так неосмотрительно и неосторожно? Она даже не слышала, как отворилась передняя дверь. Благодарение богу, на улице уже темно. Кто бы ни находился в комнате, рассмотреть ее он не мог. Во всяком случае она на это надеялась. Затаив дыхание, Эмма прислушалась, боясь уловить звуки шагов, голоса или крики со стороны входной двери. Ничего. Значит, ее никто не видел. Она выждет еще пару минут, а потом выберется на улицу и уйдет. Господи… Она сдула со лба прилипшую прядку волос. Больше ни за что на свете она не отважится на что-нибудь подобное. Никогда!

Эмма тихонько считала про себя. Дойдя до двадцати пяти, она решила, что путь свободен, и начала пробираться по боковой дорожке, внимательно глядя под ноги. Еще не хватало наступить на кошку или наткнуться на мусорную корзину. Но когда она почти добралась до конца садика, свет, падавший с улицы, загородила чья-то высокая, темная фигура.

— Эй! — раздался громкий голос. — Какого черта вы заглядываете в мои окна?

Оливер! Эмма едва не умерла со страху. Может, стоит развернуться и бежать в другую сторону, в надежде перелезть через забор? Она уже поворачивалась, когда гравий заскрипел под чьими-то быстрыми шагами и сильная рука схватила ее за плечо.

— Какого черта… — начал было Оливер. Он судорожно, со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы и выпустил ее руку, словно она была прокаженной. Поспешно отступив на шаг, он растерянно произнес: — Эмма?

Господи, он ничуть не изменился! Разве что волосы были подстрижены чуточку короче. На нем была белая рубашка, расстегнутая у ворота. Через плечо небрежно переброшен темный пиджак. Оливер в изумлении глядел на нее. Эмма тоже не сводила с него глаз, испуганная и растерянная. Все мысли вылетели из головы, и она решительно не знала, что сказать.

У входа на лужайку появился стройный силуэт.

— Ол? — серебристым колокольчиком прозвенел женский голос. — С тобой все в порядке?

Оливер кивнул.

— Да. Все нормально, спасибо, Шарм. Я сейчас вернусь. — Он снова перевел взгляд на Эмму. — Что ты здесь делаешь?

Эмма наконец-то обрела дар речи.

— Мне нужно поговорить с тобой, — заявила она.

Оливер выглядел озадаченным.

— Конечно, — ответил он. — Здесь? — И прежде чем она успела что-то сказать, отрицательно покачал головой. — Нет. На улице прохладно. Пойдем в дом.

И он указал в сторону входной двери, приглашая Эмму идти вперед. Шармила возглавила процессию. Высокие каблучки ее туфель звонко цокали по вымощенной плитами дорожке. На ней было что-то черное, короткое и облегающее. Ее тяжелые волосы были уложены в высокую прическу.

В коридоре Оливера стоял прежний, знакомый запах. Лосьон после бритья, или стиральный порошок, или мастика для полов, или чем он там еще пользовался. От привычного аромата у Эммы вдруг стало тесно в груди. Сквозь цветное витражное стекло пробивался слабый свет уличных фонарей, окрашивая коридор в призрачные красно-зеленые тона. Прежде чем кто-то из них успел произнести хотя бы слово, Шармила негромко сказала:

— Я оставлю вас одних.

Не удостоив Эмму и беглого взгляда, она ободряюще сжала руку Оливера, проскользнула мимо них в гостиную и закрыла за собой выкрашенную в белый цвет дверь.

Эмма чувствовала себя еще хуже, чем прежде. Ладно, положим, она не хотела, чтобы Шармила присутствовала при их разговоре. Но она предпочла бы, чтобы это Оливер попросил свою подружку удалиться. Безупречные манеры девушки — или полное отсутствие любопытства — заставляли Эмму чувствовать себя неуклюжей, грубой, невероятно навязчивой особой.

— Пойдем в кухню, — предложил Оливер.

Он повернул выключатель. Повсюду были разбросаны принадлежности женского туалета. На спинке стула висел небрежно брошенный золотистый кардиган. На столе примостилась лаковая сумочка. Дверца холодильника была увешана новыми фотографиями, в основном снимками темноволосой девушки со сверкающими белыми зубами и большими блестящими серьгами. Она весело улыбалась в объектив. На подоконнике выстроились цветы в горшках, их темные листья свешивались через край. Раньше у Оливера не было комнатных растений. Он отшучивался, говоря, что непременно забудет полить их.

— Могу я предложить тебе что-нибудь? — поинтересовался Оливер. — Может быть, хочешь выпить?

— Нет, спасибо, — отказалась Эмма. Видя его сейчас, при ярком свете, она вдруг поняла, что любит его в десять, в сто раз сильнее прежнего. И будет любить всегда. Вид его причинял почти физическую боль. Его выразительные и одновременно сонные глаза. Его выбеленные солнцем волосы. Его запах.

— Я беременна, — выпалила она.

И затаила дыхание.

Разумеется — а она вовсе не была дурой, — Эмма не рассчитывала, что Оливер от радости начнет скакать по кухне. Он будет шокирован, как и любой на его месте. Может быть, даже взбешен. И разве может она винить его? В своих мечтах о том, что они помирятся, Эмма всегда представляла, как она, стройная и свободная, лежит рядом с Оливером на его застеленной белыми простынями кровати. И рядом никогда не было ни ребенка, ни огромного живота.

Так что она была готова к тому, что он испуганно охнет, сделает шаг назад, неприятно удивится. Ждала этого. Но Оливер лишь метнул быстрый взгляд в сторону гостиной, где скрылась Шармила. Этого она никак не ожидала, и сердце у нее упало. А потом случилось еще кое-что, столь мимолетное и почти незаметное, что Эмма наверняка бы этого не заметила, не наблюдай она за ним столь внимательно.

У него легонько дрогнули и скривились в презрительной гримасе губы.

Отвращение.

Но уже через долю секунды он овладел собой.