Читать книгу "Я прошел две войны! - Владимир Першанин"

– Сколько времени надо будет продержаться? – спросил Григорий Чередник.

– Минимум сутки, а желательно двое.

– Как насчет артиллерии?

– Батальоны получат в свое распоряжение по две-три легких пушки. Кроме того, вблизи линии обороны окапываются две батареи «трехдюймовок» Ф-22. В распоряжении штаба полка имеется неполный гаубичный дивизион 122-миллиметровок. Он поддержит огнем участки, где сложится тяжелая обстановка.

– Неполный дивизион – это сколько стволов? – спросил комбат-1, майор Крайнюк, грузный дядька лет сорока пяти, с вислыми усами и старым потускневшим орденом Красного Знамени на груди.

– Девять стволов, Игнат Пахомович. Кроме того, к вам уже направлен взвод «сорокапяток» – три пушки.

Командир первого батальона был самый опытный комбат в полку. По возрасту ровесник полковника Усольцева, участник Гражданской войны. К его мнению прислушивались, руководил людьми он обдуманно, вникая в каждую мелочь.

– Значит, всего у нас штук двадцать пять орудий разного калибра. В принципе не так и мало. Желательно как можно быстрее заготовить достаточный запас боеприпасов.

– Снабженцы уже этим занимаются.

– А что насчет минометов?

В полку имелась батарея тяжелых 120-миллиметровых минометов, с ограниченным запасом мин. Сформировали также взвод легких 50-миллиметровых минометов, но это оружие еще толком не освоили, боеприпасов не хватало.

– Тяжелые минометы дадут в начале вражеской атаки десяток залпов и затем будут эвакуированы. Как следует маскируйтесь, возможен налет немецкой авиации.

По приказу Сталина еще в июле в ротах и батальонах были созданы специальные команды «истребители танков», вооруженные бутылками с горючей смесью, противотанковыми гранатами и взрывчаткой.

– Проверьте и обновите при необходимости эти команды, – напомнил Козырев.

При этих словах его взгляд невольно остановился на командире второго батальона старшем лейтенанте Фатьянове. Молодой командир лишь вчера заменил погибшего комбата. Петр Фатьянов опыта почти не имел, хотя в первом бою проявил себя энергичным командиром.

Хотели вернуть на батальон капитана Ягупова, все же прошел Финскую войну. Но Усольцев отмахнулся:

– Уже покомандовал! Пусть в штабе бумажки пишет. Я бы Гладкова Василия предложил, но он только недавно роту принял. Не хочется ослаблять третий батальон.

– Петро, – попросту обратился к Фатьянову начштаба. – Из артиллерии получишь две трехдюймовые «полковушки» и две «сорокапятки». Считай, батарею принимаешь, хоть и сборную. Пулеметов «максим» у тебя три штуки, если не ошибаюсь. Получишь для ровного счета еще один. Людей тоже подбросим, но стоять насмерть. Никакого отхода без приказа.

– Так точно, товарищ майор. Второй батальон свою задачу выполнит.

До вечера немцы нас особенно не тревожили. Где-то на левом фланге дважды поднималась орудийная пальба. А ближе к закату нас атаковала тройка легких бомбардировщиков «Хеншель-123».

Это были довольно тихоходные бипланы, разукрашенные в серо-голубой цвет, с массивными капотами и торчащими, как у «Юнкерса-87», шасси. Самолеты не обладали броневой защитой. И сбросили авиабомбы (в основном «полусотки») с высоты метров восемьсот.

Два «хеншеля» отбомбились по линии траншей и окопов, а третий атаковал уходящие в тыл грузовики. Две машины остались гореть на обочине, а мы потеряли человек шесть погибшими и более десятка ранеными.

Затем все три «хеншеля», избавившись от бомбового груза (полтонны на самолет), немного снизились и совершили разведывательный облет позиций. Обозленные бойцы открыли огонь из ручных пулеметов и винтовок.

Несколько пуль уходили в цель, и летчики, как пришпоренные, поспешили набрать высоту и скрылись в облаках. Когда темнело, на правом фланге, в двух-трех километрах от нас, проследовали на восток десятка полтора танков, несколько бронетранспортеров и легких грузовиков с пехотой.

Они промелькнули вдоль кромки леса, не открывая огонь. Мы тоже себя не обнаруживали. Было ясно, что наш полк все глубже увязает в окружении, в котором нам и предстоит сражаться.

Перед рассветом, после ночной проверки постов, я обычно ложился поспать час-другой, чтобы отдохнуть перед долгим днем. На этот раз мне не дала заснуть и подняла с нар смутная тревога. По каким-то признакам я понял, что вот-вот начнется артиллерийская подготовка. В траншее увидел Михаила Ходырева.

Взводный напряженно прислушивался, затем прошептал:

– «Рама» уже в воздухе. Наверное, артобстрел будет корректировать.

К нам присоединился старший политрук Раскин. Он был тоже встревожен и предложил:

– Может, в штаб полка сходить.

– Зачем?

– Доложить, что «рама» появилась.

– Они и без нас ее разглядели.

Пулеметчик Захар Антюфеев вместе с помощниками убирали под бревенчатый настил свой «максим», укрыв его брезентом. Красноармейцы, которые в это время обычно спали, занимали свои места в тревожном ожидании. Кто-то окликнул Антюфеева:

– Не рано пулемет прячешь? Вдруг немцы попрут.

– Попрут, – согласился старший сержант, – но вначале передний край из всех стволов обработают. Держи штаны крепче.

– О своих позаботься.

Гаубичные снаряды зашелестели, ввинчивая над головой зловещий вой. Затем послышались залпы. Фугасы и осколочные снаряды летели, опережая звук выстрелов. Вели огонь 105-миллиметровые гаубицы, не меньше двух дивизионов.

Они не обладали высокой скорострельностью (5–7 выстрелов в минуту), но посылали пятнадцатикилограммовые снаряды с немецкой равномерностью. Грохот взрывов не стихал, над головой шипя проносились осколки. Мы успели вырыть защитные щели, два блиндажа, перекрытые тремя накатами бревен и метровым слоем земли.

В один из блиндажей угодил фугасный снаряд. Обрушилась земля и часть бревен. Разгребая землю, из дымящейся ямы сумели выползти человек восемь бойцов. Еще столько же остались внутри, раздавленные осевшим перекрытием.

Гаубицы замолкли, а на смену им открыли огонь полевые 75-миллиметровые пушки. Скорострельность у них была вдвое выше. Высунувшись из защитной щели, я увидел, что земля просто исчезла, накрытая фонтанами взрывов и густыми клубами дыма.

Затем послышался гул танковых двигателей. Нас собирались смести, не дав прийти в себя после сотен снарядов, обрушившихся на полк. Бойцы занимали свои места, наскоро протирали и готовили оружие. В эти минуты на высоте 50–70 метров начали вспухать небольшие облачка, и послышался характерный треск. Это рвались бризантные снаряды, осыпая нас сверху осколками и шрапнелью.

– В укрытия! – крикнул я.

Что-то кричали командиры взводов и отделений. Сержант с помощником, мостившие на бруствере ручной пулемет, не успели среагировать. Шрапнельная круглая пуля, звякнув, пробила каску сержанта, другая ударила и сорвала диск, разбросав вокруг блестящие желтые патроны. Второй номер расчета успел отползти.