Читать книгу "Перед падением - Ной Хоули"

Элеонора рывком тронула машину с места еще до того, как Дуг, не успевший толком застегнуть штаны и рубашку, захлопнул дверь со своей стороны. Она рассказала ему, что самолет упал где-то в океане, а один из пассажиров сумел проплыть несколько миль, держа на себе мальчика, и добрался до берега. Элеоноре хотелось, чтобы Дуг успокоил ее, сказал, если мальчик и еще один пассажир выжили, то и другие, скорее всего, тоже. Но он этого не сделал. Вместо этого ее муж то и дело спрашивал, не могут ли они где-нибудь остановиться, чтобы выпить кофе.

Все остальное сохранилось в памяти Элеоноры плохо, в каком-то смазанном виде. Она помнила, как затормозила машину рядом с приемным покоем больницы и выскочила из нее в панике, как искала нужную палату и как стиснула мальчика в объятиях. Спасший ребенка мужчина, лежавший в кровати рядом с Джей-Джеем, остался для Элеоноры всего лишь неясной фигурой, неким голосом, обладателя которого она толком не рассмотрела – может, из-за ярких лучей светившего в окно солнца. Адреналин в ее крови в это время просто зашкаливал. Жизнь вдруг повернулась к ней совершенно неожиданной стороной – она попала в центр внимания множества людей. Над волнами летали вертолеты, океан бороздили военные корабли – и все это имело отношение к ней, хотя и косвенное. За всем происходящим наблюдали миллионы телезрителей, и жизнь самой Элеоноры внезапно тоже стала объектом пристального интереса. Детали ее биографии обсуждались множеством совершенно незнакомых людей.

И вот теперь она сидит в конференц-зале, сжимает пальцы в кулаки, чтобы справиться с волнением, и пытается улыбаться. Сидящий напротив Элеоноры человек по имени Ларри Пэйдж отвечает ей улыбкой. Рядом с ним расположились еще четверо юристов – двое справа, двое слева. Двое из них мужчины, двое – женщины.

– Видите ли, – говорит Ларри, – у нас еще будет достаточно времени для того, чтобы обсудить все возможные детали. Эта встреча организована для того, чтобы дать вам общее представление о том, что Дэвид и Мэгги завещали своим детям.

– Разумеется, – отвечает Элеонора.

– Ну и сколько же это? – спрашивает Дуг.

Элеонора под столом пинает его по голени. Мистер Пэйдж хмурится. Он привык к тому, что, когда речь идет о серьезных деньгах, разговор развивается в соответствии с определенным ритуалом и ведется в совершенно определенном, слегка небрежном тоне, исключающем подобные прямые вопросы.

– Как я уже объяснил, – говорит он, – супруги Уайтхед создали в интересах детей трастовый фонд, разделив его пополам. Но поскольку их дочь…

– Рэйчел, – подсказывает Элеонора.

– Верно, Рэйчел. Так вот, поскольку Рэйчел среди выживших в авиакатастрофе нет, весь фонд целиком переходит к Джей-Джею. В него включено все недвижимое имущество – таунхаус в Манхэттене, дом на Мартас-Вайнъярд и особняк в Лондоне.

– Где? В Лондоне? – снова встревает Дуг.

– Кроме того, – продолжает мистер Пэйдж, не обращая внимания на его реплику, – в завещании выделены крупные суммы в наличных деньгах и активах на нужды целого ряда благотворительных организаций. Примерно тридцать процентов от общего объема портфеля. Остальное пойдет в фонд Джей-Джея. Доступ к деньгам он будет получать поэтапно на протяжении следующих сорока лет.

– Сорока лет, – повторяет Дуг и хмурится.

– Нам ничего не нужно, – говорит Элеонора. – Это его деньги.

Теперь уже Дуг пинает ее под столом.

– Вопрос не в том, что вам нужно, а что нет, – говорит юрист. – Речь идет о выполнении завещания супругов Уайтхед. Мы все еще ждем официального извещения об их смерти. Однако в сложившейся ситуации я бы хотел высвободить некоторую часть наследства уже сейчас.

Одна из женщин, та, что сидит по левую руку от Ларри Пэйджа, вручает ему хрустящий манильский конверт. Он открывает его. Внутри лежит всего лишь одинокий лист бумаги.

– Если исходить из его нынешней рыночной цены, – говорит Пэйдж, – стоимость фонда составляет сто три миллиона долларов.

Сидящий рядом с Элеонорой Дуг издает такой звук, словно кто-то сдавливает ему гортань. Лицо Элеоноры вспыхивает. Она смущена алчностью, которую так явно демонстрирует ее супруг, и знает, что если посмотрит на Дуга в эту секунду, то увидит на его лице дурацкую ухмылку.

– Большая часть наследства – шестьдесят процентов – станет доступной Джей-Джею по достижении им возраста сорока лет. Пятнадцать процентов – после того, как ему исполнится тридцать. И еще пятнадцать – в двадцать один год. Оставшиеся десять процентов предназначены для того, чтобы он получил соответствующее воспитание и образование в детские и юношеские годы.

Элеонора буквально чувствует, как сидящий рядом с ней Дуг в уме лихорадочно пытается произвести подсчеты.

– Эти десять процентов составляют десять миллионов триста тысяч долларов – если опять-таки исходить из текущей рыночной стоимости наследуемых активов, – вносит ясность в ситуацию Ларри Пэйдж.

Элеонора видит, как за окном летают птицы. Она вспоминает, как несла мальчика на руках к машине в тот день, когда они с Дугом забирали его из больницы. Он оказался тяжелым – гораздо тяжелее, чем она думала. У них не было детского сиденья-бустера, поэтому Дуг сложил стопкой на заднем сиденье несколько одеял. Потом они остановились около универмага «Таргет» и некоторое время сидели молча, слушая, как двигатель работает на холостом ходу. Затем Элеонора посмотрела на Дуга.

Сделав непроницаемое лицо, тот спросил: «Что?» – «Скажи им, что нам нужно сиденье-бустер. И объясни, что ребенку четыре года». Дуг явно хотел заспорить: «Кто, я? В «Таргете»? Да я ненавижу этот чертов «Таргет!» – но не стал этого делать, а молча толкнул плечом дверь, выбрался на улицу и отправился в магазин. Элеонора обернулась, посмотрела на сидящего на заднем сиденье Джей-Джея и спросила: «Ты в порядке?»

Мальчик кивнул, и его тут же вырвало на спинку водительского сиденья.

В разговор вступает сидящий слева от Пэйджа мужчина.

– Миссис Данливи, меня зовут Фред Каттер. Моя фирма управляет финансами вашего погибшего зятя.

Значит, он не адвокат, думает Элеонора.

– Я занимался разработкой финансовой схемы по оплате текущих ежемесячных расходов и расходов на образование детей семьи Уайтхед, – продолжает тем временем Каттер, – с которой буду рад ознакомить в любое удобное для вас время.

Элеонора, сделав над собой усилие, бросает взгляд на Дуга. Как она и предполагала, он улыбается.

– Вероятно, распорядителем фонда являюсь я, – предполагает Элеонора. – Ведь так?

– Верно, – отвечает Пэйдж, – но на случай, если вы не захотите взять на себя эти обязанности, мистер и миссис Уайтхед предусмотрели их переход к другому человеку.

Элеонора чувствует, как сидящий рядом с ней Дуг напрягается при мысли, что должность распорядителя фонда может достаться не его жене, а кому-то другому.

– Нет, – говорит она. – Речь идет о моем племяннике, и я хочу, чтобы он жил со мной. Просто мне нужна ясность. Значит, именно я назначена распорядителем фонда, а не…