Читать книгу "Корсары Мейна - Виталий Гладкий"

Моряки вообще были странными людьми. Они ежедневно сталкивались с коварной и могучей стихией, которая в любой момент могла забрать их жизни, поэтому порт они трактовали как крохотный участок земного глобуса, на котором провидение поставило таверны и прочие увеселительные заведения, при этом не забыв о женщинах легких нравов. Кусочек твердой земли, именуемый портом, был тихой гаванью, привечавшей моряков как мать, и они вели себя соответственно – словно расшалившиеся дети, не знающие слова «нельзя».

Простодушный и не всегда подозревающий об опасностях, ждущих его на земле, моряк, сойдя на берег, попадал в лапы отребья, становился жертвой портовых акул, крыс и червей, без жалости пожирающих людей моря и руководимых владельцами ночлежек, содержателями таверн и харчевен, барменами, вербовщиками и сутенерами.

В 1529 году братья Пармантье, мореплаватели родом из Дьеппа, предложили устраивать веселый корабельный праздник-маскарад после того, как судно пересечет экватор. Всем морякам выдавался сертификат экваториального крещения, бережно хранившийся на дне матросских сундучков. В нем было написано, что Нептун, принимая в свое королевство нового подданного, приказывает, чтобы сирены, нереиды и тритоны охраняли его: «…А посему, братья и сестры нашего рода, приказываю вам хранить его во всех путешествиях от штормов, ураганов, вулканов, смерчей, а также акул морских и береговых». Мишель мечтал как можно быстрее оказаться в южных морях, чтобы получить на руки вожделенный документ, подтверждающий его право считаться настоящим морским волком…

Едва Мишель де Граммон появился на пороге таверны, к нему подскочил сутенер – скользкий тип с лицом прожженного плута.

– Мсье, не желаете ли девочку? – затараторил он, от спешки глотая слова. – Ах, какая прелесть, эта наша Абель! Она такие штуки вытворяет… у-у… – он изобразил восхищение. – Вам понравится, мсье, клянусь святой пятницей! И всего за каких-то двадцать су.

– Пошел прочь! – процедил сквозь зубы Мишель, оттолкнул его и отправился искать свободное место.

Оскорбленный сутенер хищно посмотрел ему вслед и пробормотал: «Ну, погоди ужо, дворянчик…» И бросился к следующему посетителю таверны, который оказался не столь принципиальным, как Мишель; вскоре тот сидел за столом вместе с изрядно потасканной развязной девицей, истинный лик которой был скрыт под толстым слоем белил и румян.

Мишель де Граммон подсел за стол к троим матросам – все просоленные морские волки и уже в изрядном подпитии. Юнгу они приняли вполне доброжелательно, по каким-то только им известным признакам определив, что он принадлежит к морскому братству. Но они были заняты своими разговорами, и Мишель, заказав ром и бараний бочок, зажаренный на вертеле, с азартом предался чревоугодию, тем более что хорошего мяса он давно не пробовал.

Ром быстро ударил в голову, и слегка захмелевший Мишель де Граммон, на время оставив гастрономические упражнения, закурил. Он пристрастился к курению недавно; моряка без трубки, которая помогала коротать время между вахтами, нельзя представить. Не найти матроса или морского офицера, который не был подвержен этой страсти.

Мишель, пребывающий в блаженстве, не заметил, как за столиком неподалеку от него началось какое-то шевеление. Там пьянствовала компашка подозрительных типов. Они не принадлежали к портовому сброду, хотя бы потому, что были вооружены до зубов, но их одежда не выдерживала никакой критики. Это была чрезвычайно пестрая смесь вполне добротного платья, сшитого из дорогой материи, и рванья, которое обычно носили спившиеся матросы и портовые грузчики. На их грубых физиономиях нельзя было заметить ни единой черточки благородства, они вели себя нагло и развязно, правда, к матросам старались не цепляться, а больше третировали гарсона и мещан, которые имели несчастье заглянуть в «Якорный ящик», чтобы пропустить пару кружек вина и потолковать о делах житейских. К ним подошел уже знакомый нам сутенер и начал, указывая на Мишеля, что-то нашептывать на ухо бородатому верзиле, который верховодил в этой компании. При этом он бросил на стол несколько серебряных монет.

Немного посовещавшись, задиры поднялись и вышли из таверны, а один из них, рослый, с длинными русыми волосами и со шпагой у пояса, которая служила как бы верительной грамотой его благородного дворянского происхождения, потребовал себе еще кружку вина. Гарсон принес, но, вместо того чтобы спокойно выпить вино за своим столом, мужчина подошел к Мишелю и сказал заплетающимся языком:

– Слышь, малыш… это… давай выпьем. За дружбу.

– Извините, мсье, но я вас не знаю, – сдержанно ответил де Граммон. – И пить с вами не буду.

– Ба-ба-ба! – русоволосый хищно осклабился. – Желторотый птенчик нами брезгует. Ты оскорбил меня в моих лучших чувствах!

Он нарывался на скандал, который должен был закончиться дракой. Это поняли и моряки, соседи Мишеля; они глухо заворчали, а один сказал:

– Мсье, отстаньте от парнишки. Выберите себе объект постарше, если уж вам так хочется почесать кулаки.

– Я не интересуюсь… ик!.. вашим мнением, господа, – дерзко ответил русоволосый.

При этом он сделал неловкое движение, и содержимое кружки выплеснулось на одежду Мишеля. Юноша сразу понял, что вино пролито специально, чтобы вызвать его на поединок. Но в его возрасте трудно ожидать рассудительности; он мигом поднялся и влепил наглецу такую затрещину, что тот пролетел ползала и грохнулся в проходе. Как Мишель и подозревал, русоволосый был не настолько пьян, как изображал. Он ловко изогнулся, вскочил на ноги, и в его руках холодно блеснула сталь.

– Э-э, мсье! Потише! – хозяин таверны вырос перед ним словно из-под земли; он направил на буяна пистолет. – Вы можете выяснить отношения в другом месте. Мне неприятности с полицией ни к чему.

– Выйдем! – вскричал русоволосый, обращаясь к Мишелю. – Я вздую тебя, как нашкодившего щенка!

– Это мы еще посмотрим!

Мишель оплатил обед и решительно шагнул к выходу. Внутри у него все кипело.

– Слушай, парень, плюнь ты на него, – сказал сосед по столу, судя по осанистой фигуре и свистку, висевшему на шее, боцман. – Посиди вместе с нами еще часок, а потом мы проводим тебя туда, куда нужно.

– Благодарю вас, мсье, от всего сердца… – Мишель поклонился. – Но с этим петухом я и сам разберусь. Спасибо за компанию.

И он вышел вслед за русоволосым.

Рядом с таверной стоял склад, которым давно не пользовались, с обширным двором. Туда и повел задира Мишеля де Граммона, потому что дуэль на улице могла закончиться для них плачевно: сначала заключением в тюрьму, затем судом и в конечном итоге каторгой. Несмотря на то что в Дьеппе царили весьма свободные нравы, как в любом портовом городе, королевский эдикт о запрещении дуэлей никто не отменял, и полиция за такими делами следила зорко. Правда, к дракам на кулаках и на ножах стражи порядка все же относились снисходительно – традиция…

Едва дуэлянты очутились во дворе, как их окружили разбойного вида товарищи русоволосого, который торжествующе расхохотался.