Читать книгу "Превратности любви - Хелена О. Банч"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Анна закрывала глаза, потому что любила меня или убедила себя, что любит. В любом случае наша семейная жизнь и для нее была мучением.
– Ты будешь бороться за опекунство?
– Нет, опекунство получит Анна, как и все совместно нажитое имущество, и, естественно, максимальные алименты. Зато я получу возможность участвовать в воспитании Дженнифер, смогу стать частью ее жизни. А это – главное.
Пока отец заваривал чай, Ник включил телевизор, решив послушать новости Би-би-си, чтобы узнать, что творится в мире, а то в последнее время, занятый сначала любовью, а потом своими проблемами, совсем одичал.
Гэвин Хьюитт [16] рассказывал о событиях в Греции.
«Оппозиция абсолютно уверена в том, что меры экономии не сработали раньше, не помогут и на сей раз, – говорил он. – Все это приведет лишь к росту греческих долгов. Даже в правительстве уверены, что дефолт неизбежен».
– Да, над Грецией нависла реальная угроза остаться совсем без средств, – заметил отец. Он уже вернулся и наливал чай в чашки.
Когда сообщили о произошедшей в Нью-Йорке автокатастрофе, в которой пострадала «популярная актриса британского телевидения, снимавшаяся в…», Ник даже не сразу понял, что речь идет о Лизе, пока не увидел на экране ее фотографию. В его глазах застыло ошеломленное отчаяние.
А диктор меж тем рассказывал, что «состояние актрисы критическое, врачи сражаются за ее жизнь», и все это на фоне видеорепортажа, снятого в больнице.
Взирая стеклянным взглядом на эти кадры, Ник стал белым как мел. Его лицо вытянулось, глаза налились кровью, дыхание до странности истончилось и сделалось поверхностным. Казалось, за какой-то миг он резко постарел и осунулся, не желая верить тому, что видел и слышал. Его душила гнетущая беспомощная ярость человека, борющегося с чем-то, что было ему не под силу. Обычно такой мужественный и уравновешенный, он, поддавшись своему горю, не мог говорить, сидел в кресле, сгорбившись, а по щекам у него текли слезы. Все его существо под неистовым натиском сжалось в одну пульсирующую точку, мир на секунду замер – вселенная погрузилась во тьму.
Отец догадался, что эта актриса и есть любовь всей жизни его сына. Он подошел, присел на подлокотник кресла и так крепко обнял Ника за плечи, словно хотел передать ему часть своих сил, чтобы сын сумел справиться с навалившейся на него бедой.Уже через несколько часов Ник сидел в кресле самолета, направлявшегося в Нью-Йорк.
Он попросил приятеля адвоката из своей фирмы завершить без него все оставшиеся формальности, связанные с разводом, а сам помчался в аэропорт. Багажа у него не было, за исключением «дипломата» с ноутбуком.
С того момента, как он узнал о случившемся, его не оставляла постоянная тупая боль в душе, схожая с той, когда после ампутации конечности продолжает дергать и пульсировать пустота.А Джордж в это время уже был в Нью-Йорке.
В мобильном телефоне Элизабет нашли номер, значившийся под именем «муж», и ему позвонили почти сразу после аварии.
Джордж не стал объяснять, что он больше не муж, записал адрес больницы, попросил подготовить его самолет к вылету и испортил выходной своему пилоту и остальной команде, срочно вызвав их в аэропорт.
Звонок из Нью-Йорка поверг его в шок. В мыслях царил хаос и все полыхало внутри.
После того, как Элизабет ушла, Джордж думал о своей теперь уже бывшей жене беспрестанно. С волнением вспоминал каждую черточку ее лица. Его руки тосковали по ней. Он хотел только одного – снова увидеть ее. Но не так!
Однако Джордж летел в Нью-Йорк со смешанными чувствами: болезненные переживания за жизнь Лизы тесно переплелись с какой-то еще не до конца осознанной надеждой на то, что он сможет вернуть ее.
Жизнь – как зеркало, в которое смотришь, полагая, что оно отражает реальность мира. А потом понимаешь: в нем одна только видимость – реальность где-то за ним. И тогда вспоминаешь, что за зеркалом ничего нет. Именно такой была жизнь Джорджа в последние дни. Словно его засосало в черную дыру, из которой уже не выбраться.
Врачи сказали, что состояние Элизабет критическое.
Но какой-то внутренний голос нашептывал ему: все будет хорошо, не все еще потеряно и, возможно, это как раз та самая ситуация, про которую говорят «не было бы счастья, да несчастье помогло». Впрочем, во взгляде Джорджа сквозила легкая неуверенность, намек на душевную напряженность, как будто внутри некий рычаг ждал, чтобы на него надавили.
Разумеется, уход Элизабет стал для Джорджа страшным ударом. Ему дали отставку, его возражения зарубили на корню, прежде чем он успел их изложить. Но теперь судьба предоставила ему второй шанс.
Лиза так и не сказала, есть ли у нее кто-то. Он предполагал, что нет, что она ушла именно от него, а не к кому-то. Он должен воспользоваться этим шансом, чтобы снова завоевать ее.
– Ставка была очень высока, так высока, что стоило попытаться даже при небольших шансах на выигрыш.Операция прошла успешно, – сказал ему врач, – но ваша жена находится в коматозном состоянии, вызванном угнетением функций коры, подкорковых образований и ствола мозга. Сознание, реакция на боль, корнеальные рефлексы отсутствуют; глоточные рефлексы угнетены. Но она может самостоятельно дышать, что уже хорошо. Мы будем медикаментозно восстанавливать ее мозговую активность и надеяться на лучшее.
Из слов врача Джордж понял только одно: все совсем плохо.
– И как долго она может пробыть в коме? – спросил он.
– Неизвестно, – ответил врач. – Несколько дней, несколько недель… некоторые находятся в вегетативном состоянии годами и вообще не приходят в себя. И потом… у нее очень тяжелая черепно-мозговая травма, мы не знаем, насколько полностью восстановится мозг.
Дальше он обрисовал Джорджу возможные перспективы, столь ужасные, что ничего подобного не могло ему привидеться даже в страшном сне.
– Я не пугаю вас, – добавил он, – но вы должны быть готовы и к такому развитию событий.
Возможно, доктор и не пугал, однако Джордж тем не менее испугался.
Дело было даже не в словах, а в тоне, каким он их сказал, словно бы подытожил всю его суть – вывернул наизнанку его страхи, сомнения, малодушие, эгоизм, все худшее, что в нем было, и ушел, оставив его копаться в этой навозной куче.
Джордж наивно полагал, что судьба предоставила ему второй шанс, а, оказывается, она сыграла с ним злую шутку.
«Жизнь – прогрессирующая патология, ведущая к неизбежному концу», – как-то заметил он в компании друзей. Его раздражали разговоры о смерти и о смертельно больных людях. Смерть, как все конечные процессы, в которых невозможно продолжать движение вперед, пугала его. А состояние Элизабет было сродни смерти. Нет, хуже – потому что смерть происходит раз и навсегда, тогда как Лиза могла умирать не один месяц и даже не один год.
Он не готов был пожертвовать собой и своими интересами ради того, чтобы так долго нянчиться с Элизабет и смотреть, как она умирает.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Превратности любви - Хелена О. Банч», после закрытия браузера.