Читать книгу "Между адом и раем - Джоанна Рид"

Появление Сандры и Ричарда было для них самым интересным развлечением, вот если бы полковник нашел Йети... Мур наклонился к плачущей девочке и прижал ее к груди. Она зарылась в него лицом, и Сандра увидела его глаза.

Сандра уже знала, что такое – держать на руках ребенка. И ей так захотелось собственного, любить его, растить. Она отвернулась, не в силах выдержать это зрелище – Ричард, раскачав малышку на руках, бережно опустил ее на землю.

Они молча шли по узким улочкам, ветер задул с ледника, где-то вдали звонил колокол.

В нос ударил аромат благовоний, когда они открыли дверь домика двоюродной сестры Кибо. Они прошли на цыпочках, чтобы не мешать семье ужинать. Газовая лампа на стене освещала кровать, накрытую покрывалом. Под ним оказались чистые льняные простыни, слегка пожелтевшие от времени. После стольких ночей в спальнике Сандре не терпелось немедленно стащить с себя тяжелую одежку и свернуться калачиком под легкой тканью.

Она заранее подготовилась к недоумению Ричарда, но его обезоруживающая улыбка ошарашила Сандру. Неужели и ему хочется того же, что и ей? Она поправила тяжелое вышитое покрывало.

– Гостиница переполнена, – сказала девушка, чтобы нарушить молчание. – И мне повезло, что попалось хоть это.

Он согласно кивнул.

– Напоминает отель «Вид на Гималаи».

– Но отсюда не видны такие красоты природы, как там.

– Я больше о спальне и о кровати.

– Ничего не поделаешь. Если бы найти еще комнату...

Он заложил выбившийся локон ей за ухо.

– То было бы другое дело... – Ричард погладил растрепанные кудри.

– И что ты собираешься завтра делать? – спросила Сандра, увертываясь и направляясь мыть руки в тазике на тумбочке.

Ричард смотрел, как она вытирает ладони.

– В долине много деревушек. Шаман готов нам помочь. Ты пойдешь?

Он сел на кровать и вдруг почувствовал, как устал и как боится говорить. До него дошло – она ведь спросила, что он собирается делать. А не они.

– А я нужна тебе? – Голос звучал как обычно, но он его не обманул.

– Да, нужна. – Мур притянул ее, усаживая рядом. – Но не затем, чтобы раздавать витамины. Это я могу и сам. Ты мне нужна, чтобы сказать, и сейчас же, что гонит тебя в походы. – Мур обещал себе, что не спросит об этом, но стремление знать правду стало неодолимым.

Сандра, лицо которой наполовину скрывала тень, смотрела поверх плеча Ричарда, избегая встретиться с ним взглядом. Ему хотелось встряхнуть ее, чтобы та наконец призналась.

– Что гонит? Желание разнообразия.

– Разнообразия? – взорвался он. – И как долго это будет длиться?

Она встала и подошла к окну.

– Не знаю. Я знаю только, что хочу быть одна.

Брови на ее измученном лице сошлись на переносице.

– До встречи с тобой мне было все ясно. До этого путешествия. А теперь я в полном смятении.

– Из-за меня.

Она покачала головой.

– Из-за себя. Из-за того, что я хочу и... не должна, не могу иметь.

– Ты можешь иметь, – настаивал Ричард.

– Нет, не могу. – Она отвернулась от него и уставилась в темноту. – Я говорила тебе, что моя мама умерла, когда мне было двадцать. Но не сказала тебе, что она умерла от болезни Хантингтона.

У Ричарда сжалось сердце. Теперь все понятно. Она унаследовала страшную болезнь, ее дни сочтены. Ну и пусть, сколько бы их ни осталось, он хочет быть с Сандрой, каждый драгоценный день ее жизни!

– Когда ты делала анализы?

– Я их не делала. И не собираюсь. – Она повернулась и дерзко посмотрела на него.

Ричард не знал то ли смеяться, то ли плакать. Еще не все потеряно. Может, у нее и нет этой болезни. Было бы не честно, если бы она заболела.

– А почему ты не сделала анализы?

– Потому что не хочу знать. Думаю, и так все ясно.

Сандра подалась вперед и с волнением взглянула на Мура.

– Я живу счастливо. Ты и сам видишь. Ну насколько я стала бы счастливее, узнав, что здорова? – Она помолчала, будто знала ответ. – Ну, может, чуть-чуть. А если выяснится, что ужасный ген сидит во мне? Как у мамы? – Глаза Сандры расширились, и Ричард услышал в ее голосе ту же боль, что чувствовал в своем сердце. – Насколько я была бы тогда несчастней? – Она поднялась. – Я стала бы совершенно несчастной.

Теперь ее голос звучал твердо, но Сандра задрожала. Он протянул к ней руки, привлек к себе и усадил на колени. Девушка обхватила его за шею и уткнулась в плечо. Слез не было.

– Я понимаю, – сказал он успокаивающе. – Ты действительно прекрасно живешь, но я... я... – Он прервался. Давала ли его любовь право вмешиваться в жизнь Сандры, заставлять принять решение, которое может сделать ее несчастной до конца дней? – Я люблю тебя, – прошептал он, и она еще теснее прижалась к нему. – И мечтаю всю оставшуюся жизнь провести с тобой. Если ты не хочешь делать анализ – не надо.

Сандра внезапно выпрямилась и покачала головой.

– Но я уже говорила – я не буду ни с кем. Ты лучше других должен знать, что этот недуг гораздо тяжелее сказывается на семье больного, чем на нем самом. Вот почему я живу одна и останусь одна, не хочу семьи.

Он обнял ее за талию и заглянул в глаза, потемневшие от горя.

– Ну хорошо, я не буду твоей семьей. Я буду частью тебя, а ты – частью меня.

– Нет! – гневно воскликнула Сандра. – Я не завожу любовников. Теперь ты знаешь обо мне все и... не понимаешь. – Она встала и сжала кулаки.

– Я бы понял, если бы ты меня не любила. Но мне кажется, что ты любишь.

Сандра стояла перед ним тоненькая, хрупкая.

– Я и сама не знаю, как это вышло. Но мы не должны были, ни ты, ни я. И где-то в глубине души ты это понимаешь. Так ведь?

Но он только покачал головой.

– Никто не может ничего знать, пока ты не сделаешь анализы.

Она поморщилась, словно к ней прикоснулись раскаленной кочергой. Ричард взял ее за руку.

– Я эгоист и требую, чтобы ты сделала анализы. Если у тебя нет этого проклятого гена, мы поженимся. Если есть, все равно будем вместе. Не чужие люди, а я буду рядом. Я хочу быть с тобой каждый день, каждую ночь, начиная с этой, и всю оставшуюся жизнь. И неважно, что случится.

Она не спускала с него глаз, и на миг он подумал, что ему удалось сломить ее сопротивление. Но когда он кончил говорить, Сандра медленно покачала головой.

– А дети? Ты ведь любишь их. Я вижу это по твоим глазам. И помню, как ты волновался о ребятишках из долины Мананг. Ты и не догадываешься, что это такое – расти, зная, что твоя мать неизлечимо больна.