Читать книгу "Инес души моей - Исабель Альенде"

Но сомневаюсь, что пронырливый маркиз обманулся моей внешностью: он прекрасно знал, почему Вальдивия хотел взять меня с собой.

— Чем могу служить вам, сударыня? — обратился он ко мне скрипучим голосом.

— Я сама желаю послужить вам и Испании, ваше сиятельство, — отвечала я с выражением смирения, которого вовсе не чувствовала, и развернула перед Писарро пожелтевшую карту Диего де Альмагро, которую Вальдивия всегда носил на груди. Я показала губернатору путь через пустыню, по которому должна будет пройти экспедиция, и сообщила, что от матери я унаследовала дар находить подземные источники.

Франсиско Писарро с недоверием уставился на меня, думая, что я разыгрываю его. Наверное, он никогда не слышал ни о чем подобном, хотя это довольно распространенная способность.

— Вы утверждаете, что можете найти воду в пустыне, сударыня?

— Да, ваше сиятельство.

— Но ведь речь идет о самой безводной пустыне в мире!

— Судя по рассказам некоторых солдат, участвовавших в прошлой экспедиции, там растет трава и кустарники, ваше сиятельство. Это означает, что вода там есть, хотя, вероятно, и на большой глубине. А если она есть, то я смогу отыскать ее.

В этот момент в зале аудиенций все замерло. Все присутствовавшие, даже слуги-индейцы, слушали наш разговор, раскрыв рот.

— Позвольте мне доказать правдивость моих слов, сеньор губернатор. Я могу отправиться со свидетелями в самое засушливое место, которое вы мне укажете. Мне нужна лишь ветка дерева, и я докажу, что способна отыскивать воду.

— В этом нет необходимости, сударыня. Я вам верю, — произнес Писарро после долгого молчания.

Затем он распорядился, чтобы мне выдали необходимое разрешение, и, помимо этого, подарил мне роскошный походный шатер, в знак дружбы, «чтобы облегчить тяготы пути», — как он выразился. Я не пошла за секретарем, который хотел проводить меня к двери, а встала около одного из писцов и стала ждать, когда будет готов мой документ, потому что иначе это могло занять несколько месяцев. Через полчаса Писарро поставил на разрешение свою печать и, натянуто улыбаясь, протянул его мне. Теперь мне не хватало только разрешения от церкви.

Мы с Педро вернулись в Куско и стали готовиться к экспедиции, что было непростой задачей. Помимо больших затрат, проблема была в том, что очень мало солдат изъявило желание присоединиться к нам. Все рассуждения насчет того, что «людей, готовых к опасностям, найдется вдоволь», о чем говорил Вальдивия столько раз, оказались большим преувеличением. Те, кто несколько лет назад участвовал в походе Диего де Альмагро в Чили, по возвращении рассказывали ужасы об этой земле, называли ее «могилой для испанцев» и уверяли, что она очень бедна и не сможет прокормить и тридцати землевладельцев. «Чилийские оборванцы» вернулись ни с чем и жили подаянием, а это несомненно доказывало, что земля Чили богата только неприятностями.

Этого было достаточно, чтобы отпугнуть даже самых храбрых людей, но Вальдивия бывал очень красноречив, когда убеждал, что стоит только преодолеть тяготы пути, как мы достигнем плодородной и благодатной земли, которая просто излучает довольство и процветание. «А золото?» — спрашивали его люди. И он их уверял, что золото там тоже есть, нужно только чуть-чуть поискать. Те немногие добровольцы, которых удалось набрать, оказались такими малообеспеченными, что Педро приходилось давать им в долг деньги на оружие и лошадей. Альмагро со своими соратниками поступал точно так же, прекрасно понимая, что вряд ли когда-нибудь сможет вернуть свои вложения. Девять тысяч песо оказались совершенно недостаточной суммой, чтобы приобрести все необходимое. Тогда Вальдивия занял денег у одного беспринципного торговца, который согласился помочь в обмен на пятьдесят процентов того, что принесет завоевание.

Мне еще нужно было получить разрешение церкви на путешествие, и я пошла исповедоваться к епископу Куско, постаравшись заранее умаслить его вышитыми скатертями для ризницы. Имея на руках документ, подписанный Писарро, я не особенно волновалась, но ведь предугадать поведение священников, а тем более епископа, невозможно. На исповеди у меня не было другого выхода, как выложить всю правду о своих любовных похождениях.

— Супружеская неверность — смертный грех, — напомнил мне епископ.

— Я вдова, ваше преосвященство. Я признаю, что виновна в прелюбодеянии, что, конечно, страшный грех, но не в супружеской неверности, грехе еще более страшном.

— Но как я могу отпустить вам грехи, дочь моя, если в вас нет ни раскаяния, ни твердого намерения более не грешить?

— Так же, как вы отпускаете грехи всем другим испанцам в Перу, ваше преосвященство. Ведь иначе они все должны были бы отправиться прямиком в ад.

Он отпустил мне грехи и дал разрешение на поездку. Взамен я пообещала, что построю в Чили церковь, посвященную Деве Заступнице. Правда, он предпочел, чтобы я посвятила церковь Богоматери Всемилостивой, что, в общем-то, то же самое, хоть имя и другое, так что перечить епископу я не стала.

Между тем Педро занимался вербовкой солдат, поиском необходимого количества индейцев-помощников — янакон, покупкой оружия, снаряжения, палаток и лошадей. Я взяла на себя заботы о менее важных вещах, на которые великим мужам не стоит отвлекаться: о провизии, земледельческих орудиях, кухонной утвари, ламах, коровах, мулах, свиньях, курах, семенах, одеялах, тканях, шерсти и многом другом. Траты были большие, и мне пришлось пустить на это дело все скопленные мною деньги и продать драгоценности, которые я все равно не носила. Я берегла их на случай чрезвычайных обстоятельств и решила, что более чрезвычайные обстоятельства, чем завоевание Чили, вряд ли бывают. Кроме того, должна признаться, мне никогда не нравились украшения, особенно такие роскошные, как те, что дарил мне Педро. Когда я их надевала — а было это всего пару раз, — мне казалось, что я вижу перед собой свою мать, которая, нахмурив брови, напоминает мне, что не следует привлекать к себе внимание и возбуждать зависть. Врач-немец вручил мне ящичек, в котором были ножи, щипцы, другие хирургические инструменты и лекарства: ртуть, свинцовые белила, каломель, порошок ялапы, винный камень, сатурнова соль, базиликон, сурьма, драконова кровь, ляпис, армянская глина, экстракт катеху и эфир. Каталина, взглянув на эти склянки, презрительно пожала плечами. Она брала с собой запасы местных лекарственных трав, которые по дороге пополнились чилийскими целебными растениями. Кроме того, она настояла на том, чтобы мы взяли с собой корыто для мытья: ничто не раздражало ее так, как зловоние, исходившее от виракочей. К тому же она была убеждена, что практически все болезни происходят от грязи.

Сборы шли полным ходом, когда в дверь моего дома постучал мужчина зрелого возраста с простоватым, почти детским лицом, который представился как дон Бенито. Это был один из людей Альмагро, закаленный годами военной жизни, единственный, кто возвратился из похода влюбленным в Чили. Он не осмеливался говорить об этом открыто, боясь, как бы его не сочли безумцем. Одет он был в лохмотья, как и другие «чилийцы», но сохранял достоинство военного и пришел не для того, чтобы просить денег в долг или ставить какие-то условия, а чтобы стать членом нашей экспедиции и предложить свою помощь. Он был согласен с Вальдивией в том, что в Чили можно построить справедливое и здоровое общество.