Читать книгу "Тайна фамильных бриллиантов - Мэри Элизабет Брэддон"

— Неужели, мистер Ловель? По-вашему, я должен после всех тревог и страданий, которые я перенес по милости этого дела, еще беспокоиться и принимать всех обманщиц, которые вздумают торговать именем убитого, и все из-за того, чтобы заткнуть рты винчестерским сплетникам? Поймите, любезный сэр, мне решительно все равно, что обо мне будут говорить. Я забочусь только о своем спокойствии и более ни о чем. Если есть люди, которые полагают, что Генри Дунбар убил своего старого слугу, то пускай себе полагают на здоровье. Я и не подумаю их разуверять в этом.

При этих словах слуга вошел в комнату снова.

— Девушка говорит, что ей непременно нужно видеть вас, сэр, и если вы ее не примете, то она будет дожидаться у дверей дома, пока вы отправитесь на железную дорогу. Хозяин старался уговорить ее, но это ему не удалось: она ужасно решительная женщина.

Мистер Дунбар ответил не сразу. Лицо его было спрятано газетой, и потому Ловель не видел, какое впечатление произвели на него слова слуги.

— Ловель, — сказал он наконец, — пожалуй, вам лучше с ней поговорить. Вы тогда узнаете, действительно ли она родственница несчастного Вильмота.

Вот мой кошелек. Вы можете ей дать, сколько посчитаете нужным. Если она действительно дочь несчастного, то я бы желал ее обеспечить. Передайте ей это от меня и скажите, что я готов ей назначить пенсию, но с условием, чтоб она мне не надоедала. Помните, что я даю ей деньги по своей доброй воле и что это нисколько не подкуп. Она может думать и говорить обо мне все, что хочет, — я ее не боюсь, я никого не боюсь.

Ловель взял кошелек миллионера и пошел вниз со слугой. Он нашел Маргариту в холле. В ее манерах не было видно нетерпения или злобы, но лицо ее светилось твердой решимостью. Молодой человек тотчас понял, что с ней трудно будет справиться.

Он пригласил ее в особую комнату и закрыл за собой дверь. Обиженный слуга, надеявшийся услышать их объяснение, остановился у двери.

— Вы желаете видеть мистера Дунбара? — спросил Артур Ловель.

— Да, сэр.

— Он очень устал от всех тревог вчерашнего дня, и не может вас принять. Зачем вы желаете его видеть?

— Я это скажу ему самому.

— Вы действительно дочь Джозефа Вильмота? Мистер Дунбар сомневается, чтобы у покойного была дочь.

— Это очень возможно. Мистер Дунбар мог не знать о моем существовании до настоящей минуты. Я также не знала до вчерашнего вечера обо всем случившемся.

Она вдруг остановилась, слова замерли на ее устах, она не смогла удержаться, и истерически расплакалась, но это была только мгновенная слабость. Она тотчас оправилась и продолжала спокойным голосом, пристально глядя на молодого человека своими чудными карими глазами:

— Я не знала до вчерашней ночи, что моего отца звали Вильмотом. Он называл себя фальшивым именем, но вчера… после того… как я услышала об… убийстве… (страшное слово ее точно душило, но она все же храбро его выговорила) я перебрала старый сундук отца, и нашла вот что.

Она вынула из кармана письмо, адресованное на остров Норфольк, и подала его адвокату.

— Прочтите его, сказала она, — и вы увидите, как жестоко Генри Дунбар поступил с моим отцом.

Артур Ловель развернул пожелтевшее, истертое письмо. Оно было написано Самсоном Вильмотом, двадцать пять лет тому назад. Маргарита указала пальцем на следующие строки:

«Твоя ненависть к Генри Дунбару очень меня печалит, любезный Джозеф, но я не могу не чувствовать за тебя и не считать эту ненависть к сыну моего хозяина совершенно естественной. Я знаю, что он был первой причиной твоей погибели и что если бы не он, то твоя судьба была бы совершенно иной. Старайся простить его за сделанное тебе зло или даже забыть о нем, если не можешь простить. Не говори о мести. Открытие известной тебе тайны касательно фальшивых векселей не только опозорит его самого, но и отца его, и дядю. Они оба — хорошие и честные люди, и, я думаю, они умерли бы от стыда. Помни это и свято сохраняй свою горестную тайну».

Прочитав эти строки, Ловель нахмурился. Он слышал историю о фальшивых векселях, но никогда не знал всех подробностей и считал это легкомысленным юношеским проступком, из которого злые языки сделали почти скандальное, позорное преступление. Теперь перед ним было самое верное доказательство этого преступления. Эти строки, написанные двадцать пять лет тому назад Самсоном Вильмотом, проливали новый свет на ужасное убийство Джозефа Вильмота.

Генри Дунбар мог быть заинтересован в смерти своего старого слуги, знавшего тайну его юности.

Молодой человек упал в кресло и молча перечитывал письмо старого приказчика. Он не любил Генри Дунбара. Его юное, привязчивое сердце влекло его к отцу любимой им женщины, но при первом свидании с банкиром его обдало холодом, и он совершенно разочаровался в нем. Однако внимательно обсудив все показания свидетелей, он пришел к убеждению, что Генри Дунбар невиновен в смерти Джозефа Вильмота.

Теперь он смотрел с новой точки зрения и ему все представлялось в ином свете. Письмо старого приказчика объяснило повод, который Генри Дунбар мог иметь для совершения убийства. Банкир и его слуга отправились вместе в глухую рощу; слуга стал грозить своему бывшему хозяину, они повздорили и… Нет! Убийство не могло произойти таким образом. Злодей был вооружен роковой веревкой и, подкравшись сзади, напал на свою несчастную жертву. Это не было простое убийство: веревка и роковой узел напоминали жестокие восточные обычаи. Это убийство было словно делом душителя.

Но одно обстоятельство говорило в пользу Генри Дунбара — ограбление убитого. Англо-индиец мог вынуть из бумажника покойного все деньги и бросить его на землю для того, чтобы обмануть судей и полицию; на это требовалось не более пяти минут времени. Но вероятно ли, даже возможно ли, чтоб убийца, посреди белого дня и ежеминутной опасности, что его накроют, возможно ли, чтобы он стал раздевать мертвеца и прятать его платье для одной цели — отклонить от себя подозрение, которое и без того не могло пасть на него? Гораздо вероятнее, что Джозеф Вильмот, засидевшись в каком-нибудь кабачке до сумерек, по дороге домой был убит каким-нибудь разбойником, который его и ограбил.

Все эти мысли промелькнули в голове Ловеля. Маргарита пристально следила за ним; она ясно видела по выражению его лица, что в душе его боролись сомнение, ужас, нерешительность, но молодой адвокат чувствовал, что он обязан действовать и действовать в пользу своего клиента, несмотря на все страшные сомнения, мгновенно возникшие в его голове. Одно только полное убеждение в виновности Генри Дунбара могло заставить его отказаться от защиты банкира, только оно одно могло оправдать его измену. Но он не был убежден в виновности банкира; его душа лишь дрогнула от первой тени сомнения.

— Мистер Дунбар не хочет вас видеть, — сказал он Маргарите, — и, по правде сказать, я не знаю, какую пользу может принести ваше свидание? Между тем если вы нуждаетесь в чем-нибудь, а вы, по всей вероятности, в затруднительном положении, то он готов вам помочь и даже согласен назначить пожизненную пенсию.