Читать книгу "Похищение мечей - Майкл Дж. Салливан"

Майрон помолчал немного, глядя на пенек, и вытер заплаканное лицо длинным рукавом рясы. Он заставил себя отвернуться и снова посмотрел на Адриана.

— Я могу рассказать вам, как зимой снег, бывало, поднимался до окон второго этажа, и мы жили, как белки в уютном и теплом дупле. Я мог бы рассказать, что все мы были лучшими в своем деле. Гинлин делал такое легкое вино, что оно таяло на языке, оставляя лишь чувство восторга. Фенитилиан шил необыкновенно теплую и мягкую обувь. Можно было ходить в ней по снегу и даже не заметить, что вышел на двор. Сказать, что Хелсон умел готовить, значит оскорбить его. Он делал потрясающий горячий омлет с сыром, перцем, луком и беконом и поливал его легким сливочным соусом с пряностями. А вслед за этим подавал сладкий хлеб, сдобренный медом и корицей, копченую свинину, колбасу в салифане, слоеные пирожные в сахарной пудре, свежевзбитое сливочное масло и черный чай с мятой в глиняном чайнике. И это только на завтрак.

Теперь Майрон улыбался, прикрыв глаза. Лицо его приобрело мечтательное выражение.

— А Рениан чем занимался? — спросил Адриан. — Твой друг, с которым вы хоронили белку? Какое у него было ремесло?

Майрон открыл глаза, но помедлил с ответом. Он снова посмотрел на пенек и тихо сказал:

— Рениан умер в двенадцать лет. Подхватил лихорадку. Мы похоронили его прямо тут, возле Беличьего дерева. Это было его самое любимое место в мире. — Он замолчал, поджав губы, затем судорожно вздохнул и сказал: — Не было еще ни одного дня, чтобы я не пожелал ему доброго утра. Обычно я сажусь здесь и рассказываю ему, как поживает его дерево. Сколько на нем появилось новых бутонов, когда набух или опал первый листик. В последние несколько дней мне приходилось лгать, потому что я не мог заставить себя признаться, что дерева больше нет.

Из глаз Майрона снова потекли слезы. Его губы дрожали, но он продолжал смотреть на пенек.

— Все утро я пытаюсь попрощаться с ним. Пытаюсь… — Он запнулся и снова вытер глаза. — Я пытался объяснить, почему должен сейчас уйти, но Рениану ведь всего двенадцать, и мне кажется, он не понимает. — Майрон закрыл лицо руками и зарыдал.

Адриан сжал его плечо:

— Мы подождем у ворот. Не торопись.

— Что так долго, черт побери? — возмутился принц Алрик, когда Адриан вышел из монастыря. — Если с ним всегда такие проблемы, не лучше ли оставить его здесь?

— Ни в коем случае! — отрезал Адриан. — Мы его не оставим и будем ждать столько, сколько нужно.

Алрик и Ройс обменялись недовольными взглядами, но спорить не стали.

Майрон вышел к ним спустя всего несколько минут. С собой он нес небольшую торбу, в которую собрал все свои вещи. Он был явно расстроен, но вид лошадей поднял ему настроение.

— О Боже! — воскликнул он.

Адриан взял Майрона за руку, как маленького ребенка, и подвел к своей белой в яблоках кобыле. Лошадь смотрела на Майрона огромными темными глазами сверху вниз. Ее мощное тело словно раскачивалось из стороны в сторону, когда она переносила вес с одной ноги на другую.

— Они кусаются?

— Обычно нет, — сказал Адриан. — Вот, можешь погладить ее по шее.

— Она такая… большая, — сказал Майрон.

На лице его появилось выражение ужаса. Он поднес руку ко рту, как будто его затошнило.

— Хватит сомневаться, Майрон, живо садись на лошадь! — не скрывая раздражения, прикрикнул на него Алрик.

— Не обращай на него внимания, — заявил Адриан. — Можешь ехать со мной. Я сяду первым и помогу тебе взобраться. Хорошо?

Майрон кивнул, но, судя по выражению его лица, хорошо ему не было. Адриан сел на лошадь и протянул ему руку. Зажмурившись, Майрон схватился за нее, и Адриан помог ему забраться на круп. Монах крепко обхватил его руками за пояс и уткнулся лицом в спину.

— Не забывай дышать, Майрон, — сказал Адриан, разворачивая лошадь, и они начали медленно спускаться по петлявшей меж камней тропинке.

С утра было холодно, но постепенно распогодилось и стало заметно теплее, хотя день выдался не такой ясный, как вчера. Они спустились в долину и направились к озеру. Кругом все было мокрым от дождя. Теперь они ехали полем, утопая по стремена в такой высокой, по-осеннему желтой траве, что сапоги всадников потемнели от воды. В лицо им дул северный ветер. В свинцовом небе с гоготом пронеслась стая гусей. Приближалась зима.

Майрон постепенно осмелел и начал оглядываться по сторонам.

— Великий Марибор, я и понятия не имел, что трава может быть такой высокой, — сказал он в спину Адриану. — А деревья! Знаете, в книгах я видел изображения таких высоких деревьев, но всегда думал, что художники не соблюдают пропорции.

Монах ерзал на крупе, жадно рассматривая все вокруг.

— Майрон, ты вертишься, как щенок, — усмехнулся Адриан.

Озеро Уиндермер лежало у подножия голых скалистых холмов, словно лужица застывшего серого металла. Это было одно из крупнейших озер Аврина, но большая его часть все еще скрывалась за далеко уходившими в воду обрывистыми утесами. В водной глади отражалось серое небо, и от этого озеро казалось еще более холодным и пустым. В расщелинах меж камней не было видно ни людей, ни животных, и только несколько чаек, занятых своим птичьим делом, временами перелетали с места на место.

Через некоторое время всадники выехали на западный берег озера, усыпанный плоской, ошлифованной водой галькой величиной с кулак ребенка. Они двинулись вдоль берега под мерный и тихий плеск слабого прибоя. Время от времени начинал моросить мелкий дождик. Они видели, как расплывается четкая грань воды и неба по мере усиления дождя на горизонте. Потом дождь на время стихал, но серые тучи все так же продолжали свой неприкаянный полет в осенних небесах.

Впереди, как обычно, ехал Ройс. Еще на северном берегу озера он нашел едва заметные следы древней, почти исчезнувшей дороги, которая вела в горы.

Майрон наконец перестал вертеться в седле. Он все так же сидел за спиной у Адриана, но теперь как-то странно затих.

— Майрон, ты еще жив? — спросил Адриан.

— А? О да, простите. Я наблюдал за тем, как ходят лошади. Я следил за ними последние несколько миль. До чего интересные животные! Их задние ноги, кажется, наступают точно в то место, куда ранее ступали передние. Хотя ведь это не просто ноги, а копыта! Да, именно копыта! Энилина на старом наречии.

— На старом наречии?

— Старым наречием называют язык древней империи. В наши дни его почти никто не знает, разве что некоторые священники. Это мертвый язык. Уже во времена империи он использовался в основном как язык церкви, на нем велась церковная служба, но потом он вышел из употребления, и теперь на нем никто не пишет, не говоря уже об общении.

Адриан почувствовал, как Майрон снова положил голову ему на спину, и остаток пути ему пришлось следить, чтобы монах не заснул и не упал с лошади…