Читать книгу "Плененная Иудея. Мгновения чужого времени - Лариса Склярук"

«Приближение римлян должно вызывать страх, панику, но странное все же существо человек. На лицах скорее оживление и любопытство, – думал Ионатан, стоя вместе со всеми у зубцов стены. – Наверное, это потому, что человек не может поверить в свою собственную смерть. В чью угодно, но только не в свою. Как же так, что он дальше ничего не узнает и не увидит. Немыслимо. Непостижимо. Эта невозможность собственной смерти, верно, и рождает странное при опасности, но неудержимое любопытство».

Ионатан чуть повернул голову, чтобы видеть Бину. Прижимаясь телом к выступу зубца, раскинув руки, девушка придвинулась к самому краю. Ее кудри, отброшенные назад, открывали крупную серебряную серьгу с ярко-красным кораллом, подрагивающую в мочке маленького уха. Лицо с чуть сдвинутыми бровями и сощуренными, чтобы лучше видеть, глазами было сосредоточенным и внимательным.

«Она словно кого-то высматривает», – неожиданно подумал Ионатан. Бина, почувствовав его взгляд, повернула к нему лицо и улыбнулась немного виновато и жалко, словно ее застали за чем-то порочным.

Голова колонны между тем скрылась, спустившись в долину, и позже ее увидели на горе Скопус, напротив городских стен, где войско, остановившись, приступило к строительству лагеря.

Второй лагерь римляне начали строить в трех стадиях[35]позади первого.

А третий – на востоке, на Елеонской горе, которая отделена от города глубокой лощиной Кидрон.

И вновь иудеев поразила четкость выполнения работ. Никакой суеты и неразберихи, каждый винтик машины знает свое место, и каждый точно выполняет свою обязанность.

Архитекторы наметили план лагеря, строители расчистили и выровняли площадку. Легионеры приступили к копанию рва. Выкопанной землей наполняли плетеные корзины. Затем перемещали эти корзины наверх и высыпали грунт, создавая высокий вал. Пока одни работали, другие стояли на страже. Лагерь рос на глазах.

И так расторопно, деловито и обыденно распоряжались римляне на чужой земле, так бесцеремонно меняли пейзаж, срезая вершину холма, срубая деревья. Так обреченно падали, беззащитно дрожа голубыми иглами, кедры, жизнь которых могла достигать тысячи лет, так ухали, падая, подрубленные кипарисы, словно убитые наповал воины, так жалобно дрожали блестящими листьями рожковые деревья, словно не понимая, зачем их срубили, что это не могло не вызывать в иудеях оскорбленного возмущения и ненависти.

Враг у порога. Обе враждующие группы, Иоанна Гисхальского и Симона бар Гиоры, наконец, отложив гражданскую войну до иных времен, пришли к примирению.

Неслышно иудеи вышли из города через ворота у Женской башни и стали спускаться вниз по склону.

Весна была в самом разгаре. Цвели оливы. Гроздья их беловатых цветов распространяли легкий душистый запах. Райски благоухали бело-розовые цветы этрога. Густо краснели соцветия на кустах фисташек. Запах весны волновал и тревожил. Хотелось жить, жить и любить. Безумно, страстно.

«А мы идем убивать и, возможно, быть убитыми. Вот сегодня, сейчас, спустя несколько минут, меня уже может не быть», – думал Ионатан, и сердце его сжималось от страха, и буря чувств, мыслей, воспоминаний поднималась в душе. Споткнувшись о камень, чертыхнулся Эфраим.

– Тсс, – прошептал Ионатан, оглянувшись на идущих позади него.

Мужчины шли, осторожно ступая, стараясь не звякнуть оружием. У всех были сосредоточенные, строгие, напряженные лица. Они прошли самую нижнюю часть лощины и медленно начали взбираться по каменистому склону.

Римляне работали спокойно, не предполагая, что иудеи осмелятся напасть на них. Стук топоров. Визг пил. Шуршание земли. Вдруг раздались победные крики. Вслед им из-за края лощины неожиданно появились вооруженные иудеи и бросились на римлян. Застигнутые врасплох римляне заметались. Та часть из них, что работала, была без оружия. Они бросились к тому месту, где их оружие было сложено, но были убиты, прежде чем сумели им воспользоваться. Другие попытались сдержать натиск иудеев.

Рослый легионер преградил путь Ионатану. Несколько секунд они сражались на равных, стараясь нанести удар по голове или плечу противника. Ионатан оказался более быстрым и ловким. Увертываясь от ударов, он ниже обычного опустил меч, будто собираясь поразить противника в бедро. Чтобы успеть отбить удар, римлянин поспешил опустить и свое оружие. Тут Ионатан, стремительно взмахнув мечом, нанес удар наискосок по незащищенной шее, попав между шлемом и панцирем. Римлянин упал.

Ионатан бросился дальше в гущу боя, широким движением руки нанося сильные рубящие удары вправо и влево, сбивая врага наземь кромкой щита, ударяясь грудью о грудь.

Натиск иудеев был настолько силен, что римляне не выдержали и отступили. Несколько раз римляне пытались выстроиться в боевой порядок, но иудеи гнали их прочь. Вскоре весь легион был рассеян. И только когда на помощь легиону подошло войско во главе с Титом, иудеи отступили. Они вернулись в город вспотевшие и возбужденные боем, оживленно переговаривались.

– Видели, как они удирали? – задыхаясь от быстрой ходьбы, спрашивал один.

– Да уж, весь свой тыл показали, – смеялся другой.

– А то идут, понимаешь, топают. Пыль поднимают.

– И мы живы, братья, живы. Пить только хочется.

Так под стенами Иерусалима несколько поблек ореол победоносного Десятого легиона, золотые орлы которого были овеяны славой многих побед.

Прибывшие с Титом воины выстроились в боевую линию, так чтобы работающие за их спинами продолжили возведение шанцев. Но иудеи, вдохновленные удачей, напали вновь. Их действия и на этот раз были столь стремительны, так отчаянно они бросились на римлян, что те не выдержали и, сломав свой хваленый боевой порядок, пустились бежать в таком паническом страхе, что даже оставили на склоне горы своего главнокомандующего.

С небольшой свитой, в самом водовороте боя, Тит сражался как простой воин, мечом пытаясь проложить себе дорогу в лагерь. Жизнь будущего императора повисла на волоске. Это был момент, когда иудеи вполне могли оставить войско римлян без главнокомандующего и, возможно, этим изменить весь ход кампании. Впрочем, римляне быстро опомнились и, пристыженные, бросились назад. На этот раз им удалось столкнуть иудеев со склона горы вниз в долину.

После этих событий Тит принял решение придвинуть лагерь к самым стенам Иерусалима. Вновь застучали топоры и лопаты. Все сады и рощи в округе были вырублены, и ими заполнили углубления и впадины. Все холмы и утесы выровнены. Римляне приступили к организации лагеря.

Тогда иудеи придумали некую хитрость, простенькую ловушку, и тем не менее римляне в нее попались.

Когда Ионатан явился заступить смену караула, он застал на стене множество людей. Все они толпились, толкались, рискуя упасть вниз, и кричали. Внизу за стенами, чуть поодаль, стояла группа иудеев, которых якобы выгнали из города за их воинственность, за стремление сражаться с римлянами. И они в страхе как бы не знали, что предпринять.